Дорога особого значения - Александр Александрович Тамоников

— Имеется у меня на подозрении парочка мутных личностей, не без этого, — сказал оперуполномоченный. — Конкретных доказательств у меня против них пока что нет, но вот косвенные доказательства как раз имеются. Плюс — мои подозрения.

— И чем же таким они занимаются, эти ваши мутные личности? — спросил Сальников.

— В основном всяческими разговорами, — ответил Казаков. — Ну, да ведь оно известно: вначале — разговоры, а после них — действия.

— И о чем же они говорят?

— О разном, — поморщился Казаков. — Обсуждают лагерные порядки. Возмущаются всякими несправедливостями: большой нормой выработки, голодными пайками, наглостью блатных и, соответственно, бездействием администрации. То есть нашим с нами бездействием… Да, еще: гадают, каково положение на фронтах. Информации-то у них на этот счет никакой.

— Ну, и каково их мнение о положении на фронте?

— У каждого — свое собственное, — усмехнулся Казаков. — Кто-то считает, что Красная армия побеждает и, значит, война скоро закончится. А коль закончится — то следует ожидать амнистии. Потому что, дескать, не может быть такого, чтобы победа была, а амнистии не было. Другие считают, что победа, может быть, и будет, а вот на амнистию надеяться не стоит. Третьи же почти уверены, что Красная армия отступает по всем фронтам, и, значит, война закончится победой фашистов. И уж тогда-то всех заключенных обязательно выпустят. Быть того не может, чтобы не выпустили. Потому что, дескать, любой заключенный — враг советской власти, и она ему тоже враг, а коль оно так, то, стало быть, истинные друзья заключенных — это фашисты.

— Вот даже как! — Сальников изо всех сил постарался изобразить удивление. — Оказывается, в нашем лагере имеются самые настоящие враги народа, которые ждут не дождутся прихода фашистов! Ну и ну! Как вы считаете, насколько они опасны в данный момент?

— Пока ведутся одни лишь разговоры — опасность небольшая, — предположил оперуполномоченный. — Болтать можно все что угодно!

— А если они начнут действовать? — Сальников внимательно глянул на Казакова.

— Это вряд ли, — сказал Казаков. — Думаю, что, кроме разговоров, ничего и не будет. Изучил я их повадки.

— Ну, как бы там ни было, а нам необходимо быть бдительными, — назидательно произнес Сальников.

— Это я понимаю, — согласился Казаков.

— Тогда вот что, — сказал начальник лагеря. — Составьте-ка мне списочек всех этих говорунов. Да подробнее! То есть с пометками рядом с каждой фамилией. Кто, значит, ратует за советскую власть, кто против нее, кого не устраивают лагерные порядки… Чтобы, значит, и я знал, кто есть кто. Будем бороться с ними сообща. Дело-то оно такое — общее!

— Составлю, — сказал оперуполномоченный.

Когда Казаков вышел, Сальников стал размышлять. Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки. Скоро у него будет список тех, кто выражает недовольство советской властью и надеется на победу фашистов. Это же просто замечательно, что в лагере есть такие личности! Из списка Сальников выберет несколько имен. Затем из этого узкого круга он выберет одно-единственное имя. Тут, конечно, никак нельзя ошибиться, но Сальников и не ошибется. Потому что он будет знать, кто сидит напротив него. Он будет знать, что его собеседник думает на самом деле и что лежит у него на душе. Как тут можно ошибиться? И вот с этим человечком Сальников заведет разговор. Осторожно, издалека, намеками, затем — полунамеками, а дальше дело дойдет и до откровенного разговора. И вот тогда-то у Сальникова появится первый помощник. А точнее сказать, специальный человек, который будет вербовать других людей. И вот когда их наберется прилично — первую часть дела можно будет считать сделанной. Тогда-то и настанет черед для другой части дела — подготовки к восстанию.

Конечно, может так случиться, что Сальников все же ошибется в этом человеке. И что же тогда? А тогда остается единственный выход. Он ликвидирует этого человека. Попросту говоря, застрелит. И скажет, что заключенный набросился на него и пытался его убить, а он защищался. Такое в лагерях иногда случается, так отчего же не случиться подобному и в лагере, где начальник — Сальников? Он напишет соответствующий рапорт, отдаст его начальству, и все на этом закончится, потому что Сальников действовал по закону. Он обязан защищаться любыми возможными способами, когда на него нападает заключенный. Вот он и защитился. Какие к нему могут быть претензии?

Есть и другой способ — все свалить на блатных. А с них взятки гладки. Попробуй от них добейся — они убили заключенного или не они. Не добьешься, можно даже и не стараться.

В общем, там будет видно. А сейчас главное — дождаться от оперуполномоченного Казакова списка и выбрать из списка подходящие имена.

Глава 9

Список оперуполномоченный Казаков составил и принес в тот же день, и Сальников тотчас же принялся его изучать. Всего в списке значилось восемнадцать фамилий. Из них начальник лагеря после размышлений выбрал восемь имен. А из восьми оставил четыре и запросил их личные дела.

Дела ему принесли (они находились здесь же, в лагерной канцелярии), и Сальников немедля принялся их листать. Он пролистал, одно за другим, все четыре дела и в конце концов выбрал из них одно — самой подходящей, как ему показалось, кандидатуры.

Заключенного звали Филипп Никитич Осипов, лет ему от роду было сорок восемь, срок — двадцать пять лет, в заключении он находился всего лишь четыре года, до этого судим не был. Интересной и обнадеживающей была причина, из-за которой этот самый Осипов угодил за решетку на столь долгий срок. В приговоре значилось, что был он осужден не больше не меньше как за совершение террористического акта на заводе, на котором работал. Дескать, будучи в ночной смене, подсудимый Осипов умышленно вывел из строя практически целый заводской цех, в котором выпускались всяческие механизмы сельскохозяйственного назначения. Причем как вывел — взорвал! Чем и как, в приговоре не уточнялось, да, в общем, такие подробности Сальникова и не интересовали.

Значилась в деле и другая причина заключения — агитация против советской власти. В чем именно она выражалась, из приговора было не совсем ясно, но, опять же, и это Сальникова не интересовало. Ему было интересно, отчего этого Осипова за такой набор противоправных деяний не приговорили к высшей мере, а оставили в живых, но, в конце концов, и это было не так важно.

Важно было другое: вот она, подходящая кандидатура! Уж с таким-то набором статей и таким сроком этот самый Осипов просто обязан быть непримиримым врагом советской власти. И агитатор, и готовый диверсант-взрывник. И,