69 - Алиса Клевер

Я никогда не мечтала о таком. Но вот я стою в арке на улице Агессо, наслаждаясь теплым парижским вечером. На мне новенькое платье, мои волосы переливаются и блестят, они даже пахнут по-новому. Меня лишили волос между ног, на голенях и в области подмышек, зато на голове их словно стало втрое больше. Вот уже второй раз на этой неделе я оказываюсь в руках стилистов. Означает ли это, что я тоже стала проституткой? Мой маникюр восстановлен, педикюр обновлен, и Париж улыбается мне, восхищенно присвистывая, когда я ступаю по его улицам. Я заглядываю в стеклянные витрины, совсем как Красотка, но вместо широкой улыбки на моем лице растерянность. Я не узнаю себя, и от этого меня охватывает безотчетный страх. Я говорю себе, что все это – только игра, и даже достаю паспорт из изящного кожаного клатча, чтобы посмотреть на свою фотографию. Там я другая, колючий ежик, нелюдимка, цвет лица которой говорит о том, что она пьет слишком много кофе.

Кофе. Когда я вернулась, в доме уже все пропиталось его ароматом. Я сбросила босоножки и прошла в кухню, где Андре, нацепив на нос очки – кто бы мог подумать – всматривался в нутро огромной стальной кофемашины. Он вздрогнул, когда я кашлянула, обернулся и строго посмотрел на мою улыбающуюся физиономию.

– Тебе идет этот оттенок, – бросил он, продолжая закручивать какие-то винты. – Как ты себя чувствуешь?

– Так, словно надо мной надругались, – ответила я. – Еле сдерживаюсь, чтобы не начать чесаться в самых непристойных местах.

– Гхм… – Это было единственным ответом на мою откровенность, но я знала, что он доволен и тем, что я вернулась, и тем, что мне не понравилось все, через что пришлось – и кто знает, сколько еще придется – пройти. Я бросила клатч на столик и подошла к такому домашнему, сидящему в одних шортах Андре.

– Я не знала, что ты носишь очки.

– Я и не ношу, – хмуро буркнул он. – Эти винты такие мелкие, что только черту под силу найти их без лупы. Это очки моего брата. Я обжегся паром, оказывается, твой кофе делается чудовищным давлением пара.

– Мой кофе делается дома, в турке или в маленькой кастрюльке на газовой плите. Иногда, хотя и редко, он вообще просто заваривается кипятком.

– Если бы ты сказала, что пьешь растворимую бурду, сэкономила бы мне вечер.

– Нет, растворимую бурду я не пью.

– Что вообще хорошего в этой горечи? – спросил он, глядя на меня поверх очков. – Ладно, главное, что завтра, когда я уйду на работу, у тебя будет кофе. И ты, я надеюсь, больше не полезешь в окно.

– А ты планируешь меня снова запереть? – удивилась я. Андре некоторое время сверлил меня изучающим взглядом, словно раздумывая, что мне ответить и как вообще поступить со мной. Я стояла, опустив глаза, хорошая девочка в платьице. В конце концов Андре кивнул.

– Давай посмотрим, что с тобой сделали.

– Что? – вытаращилась я, моментально покраснев. – Сейчас?

– Конечно, а когда?

– Мне сказали, что пару дней я должна мазать все каким-то кремом и НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не заниматься сексом.

– Вот как? Ни в коем случае? – рассмеялся Андре. – А теперь покажи мне…

– Нет, не надо. Ну зачем? – заканючила я, покусывая губу, но Андре стоял неподвижно и ждал. Я вздохнула и покачала головой в неодобрении. – Ты ненормальный, ты знаешь это? Обычно мужчины хотят видеть только результат, предпочитая считать, что мы уже появились на свет двадцатилетними и лишенными всякой растительности на теле.

– Я хочу тебя всю, – просто сказал Андре. – Даже когда ты спишь и сопишь, как какой-то сурок из зоопарка…

– Что за ерунда, я вовсе не… – возмутилась я, но Андре и бровью не повел.

– Хочу тебя, когда плачешь и когда ты кончаешь, особенно сильно хочу, когда ты делаешь это одновременно. Когда у тебя температура и насморк. Когда ты ходишь босиком, и твои ноги перепачканы. Когда тебе делают депиляцию. Когда у тебя месячные. Когда тебе хочется рассказать о том, что приснилось. Когда ты ленишься. Когда твои соски твердеют.

– Внушительный список, – ахнула я, словно заглянув на секунду в тайную комнату черного мага. – Иногда ты пугаешь меня.

– Странно. Только иногда? Я думал, что все время пугаю тебя, – рассмеялся Андре. – Так ты покажешь мне?

– Мне неловко, – пробормотала я, застыв в нерешительности.

– Тем приятнее, – кивнул он и уселся на стул, словно готовый к премьере и горящий от нетерпения зритель.

Я вздохнула и потянула платье вверх. Под ним на мне были только светло-бежевые трусики, платье не предполагало бюстгальтера, так что я сразу оказалась почти голой. Стоять без одежды перед Андре – это уже было почти сексом, так действовал на меня его взгляд. Я подняла руки и покрутилась, демонстрируя свое тело, но он, конечно, хотел большего. Тогда я зацепила трусики и потащила их вниз. Ощущение от депиляции было не очень приятным, вместо привычной поросли между ног теперь виднелась только покрасневшая, раздраженная кожа. Как будто я стала еще более голой, специально переделанной только для того, чтобы своим телом ублажать сидящего передо мной мужчину.

– Так и хочется наиграться с тобой всласть, птица, но сейчас у нас нет на это времени, – пробормотал Андре, резко поднимаясь со стула. Я видела, как его губы раскрылись от сбившегося дыхания, я знала, чего он хочет, и теперь вдруг поняла, что тоже рассчитывала на это. Нет времени?

– Ты куда-то уходишь? – спросила я, не сумев скрыть разочарования. Андре стоял спиной ко мне и смотрел в окно.

– Мы уходим.

– Мы?

– Да, птица, пойдем, поужинаем, – и Андре обернулся ко мне, но во взгляде его снова появилась привычная насмешливость. Он подал мне руку и повел за собой в гостиную, где я увидела море коробок, пакетов и упакованных в полиэтилен платьев на вешалках – доставка из нашего магазина. В центре комнаты, на спинке красного дивана висело белое платье с изысканным рисунком, вышитым черными шелковыми нитками. Рядом, на полу, стояли бархатные туфли на высоком каблуке – ненавижу, убила бы того, кто придумал такую обувь.

– Ты хочешь, чтобы я пошла в этом?

– Ты поразительно догадлива, – съязвил Андре. – Мне бы хотелось, если ты, конечно, не против. Ведь для чего-то мы купили всю эту кучу одежды.

– Заметь, я об этом не просила.

– Да, ты бы предпочла ходить в своих страшных размахайках, – пожал плечами Андре. – Тогда уж, действительно, нужно было бы держать тебя запертой в доме, и голой – всегда. Нагота идет тебе куда больше. Я бы поставил в доме видеокамеры, провел бы их везде и наблюдал за тобой, даже находясь на работе.

– Занимательное времяпрепровождение, – ухмыльнулась я, поднимая руки, чтобы Андре мог надеть на меня узкое платье с открытой спиной. – Тебе бы пришлось часами смотреть на то, как я сижу на диване и читаю книжку.