Судьба Лилиан Хорн - Мари Фишер

– Ну же, договаривай! Что ты хотела сказать?

– У вас нет свидетеля.

– Нет, есть. Ты ловко провела дельце, девочка, но допустила одну оплошность. Не надо было мчаться сломя голову после убийства, куда глаза глядят, а сначала немножко оглядеться вокруг, тогда тебе наверняка бросилась бы в глаза записная книжка убитой.

– Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. – Лилиан Хорн держалась очень прямо и твердо смотрела инспектору Крамеру в глаза, но сильно побледневшее лицо выдавало ее волнение.

– В этой книжечке, – заявил он и хлопнул маленькой зеленой записной книжкой по крышке письменного стола, – все записано. Прочитать? – Он открыл на нужной ему странице. – Что тут у нас на тринадцатое июня? Вот, самая последняя запись… – Он сделал вид, что читает: «Позвонила Лилиан Хорн. Хочет навестить меня. Удивляюсь, что она не на Зильте. Разговор обещает быть интересным». Он поднял голову. – Ну, что скажешь теперь?

Лилиан Хорн собралась ответить, но резкий спазм сжал горло.

– Могу я попросить воды? – спросила она севшим голосом.

Инспектор Крамер вдруг набросился на нее:

– Нет, сначала ты мне все расскажешь!

– Если она действительно так написала, – прошептала Лилиан Хорн, – так только для того, чтобы бросить на меня тень. Тогда, значит, это было самоубийство. Она покончила с собой, чтобы заманить меня в эту ловушку.

– Тебя бы это очень даже устроило! – Инспектор Крамер выдвинул ящик письменного стола и бросил туда записную книжку. – Нет, это было убийство. Заключение Института судебной медицины не оставляет никаких сомнений.

– Там ведь тоже могут ошибиться.

– Нет, не могут.

Мюллер, принесите арестованной воды. Молодой человек, который вел протокол, вскочил и поспешно вышел из комнаты.

Инспектор Крамер наклонился вперед.

– Сейчас мы здесь совершенно одни. Не хочешь ли ты облегчить свою совесть, девочка? У нас на руках все доказательства против тебя.

– Я не звонила фрау Кайзер и не убивала ее.

Вошел помощник и подал ей пластмассовый стаканчик. Вода была теплой и безвкусной, но Лилиан Хорн с жадностью выпила ее. Потом, правда, она пожалела, что не попыталась выиграть время, чтобы хотя бы собраться с мыслями.

– Но ты признаешь, что навещала в пятницу вечером фрау Кайзер? Тебя, собственно, видели.

– Неправда! Я уже говорила вам, что весь вечер провела со знакомыми…

Инспектор полиции тяжко вздохнул.

– Давай не затевай всю историю сначала. За это время могла бы выдумать что-нибудь и получше.

– Но я была…

Он не дал ей договорить.

– Ты была в «Таверне». Ресторан расположен на Рейнской дамбе, самое большее десять минут ходу до дома сто двадцать семь по Рейналле. Так что ты запросто могла нанести визит убитой. – После короткой, но многозначительной паузы он закончил свою мысль. – Тем более что ты покидала ресторан на добрых полчаса.

– Неправда!

Инспектор полиции с осуждением покачал головой и сказал с наигранным добродушием:

– Да, Лилиан, от тебя я ждал большего. Такое неумелое вранье не спасет тебя, наоборот, только погубит. Твои свидетели, как их там зовут? – Он покопался в бумагах. – Господин Керст и фройляйн Фибиг показали не в твою пользу. Они оба хорошо помнят, что ты исчезала из «Таверны» не меньше чем на полчаса.

– Нет!

– И гардеробщица наблюдала за тобой, когда ты направлялась не в садик, а в сторону улицы! Что скажешь на это?

– Я… Мне было нехорошо, я слишком быстро выпила аперитив… И хотела выйти на свежий воздух… но я не могу себе представить, чтобы я так долго отсутствовала.

– Ах, так? Не можешь? – Бледное и постоянно мрачное лицо инспектора вдруг радостно оживилось. – А зачем ты тогда вчера, стоило мне уйти, звонила в Мюнхен господину Тоглеру? Зачем умоляла его скрыть факт твоего отсутствия? Э-э, зачем?

Красивое лицо Лилиан Хорн застыло, словно трагическая маска.

– Я больше ни слова не скажу, – прошептала она.

– Как хочешь, – неожиданно дружелюбно согласился инспектор, – выспись хорошенько. Завтра продолжим разговор.

Когда Лилиан Хорн увели, он еще раз углубился в заключение Института судебной медицины.

12

В ночь на понедельник погода изменилась – прошумел летний дождь, и стало прохладней. Джо Кулике вошел в лабораторию, где Михаэль Штурм уже что-то внимательно рассматривал под микроскопом. Джо принес парчовое платье, в котором Лилиан Хорн была в ночь убийства, и ее золоченые туфельки.

– Похоже, шикарная особа, – сказал он и поднял высоко вверх маленькие шелковые трусики, которые вынул из кармана брюк, – ну не прелесть?

– Только не становись фетишистом!

Джо засмеялся.

– Ишь, куда хватил! Не-ет, я просто несу тебе ее барахлишко от химиков. Репке не обнаружил никаких следов крови – что ты теперь скажешь?

– Положи вещи вот сюда на табуретку. Я потом их сам еще раз посмотрю.

– Значит, не доверяешь мне? Ну, я на тебя не сержусь. Знай только, что старый добрый Репке не настолько умен, чтобы хоть в чем-то отойти от предписанных ему правил.

Тут в дверь заглянула секретарша профессора.

– Господин Штурм, пройдите, пожалуйста, в приемную. Они привезли нам арестованную. Ту самую, о которой пишут все газеты, – Лилиан Хорн!

– Я тоже пойду! – воскликнул Джо Кулике. – И мне хочется на нее посмотреть! – Уже в коридоре он спросил: – Ты хоть представляешь себе, что мы должны с ней делать?

– Если бы ты читал заключение профессора Фабера, то знал бы, что у преступницы могут быть на пальцах следы от порезов. Если она, конечно, была без перчаток. Невозможно сделать голым лезвием такой глубокий разрез без того, чтобы не пораниться самому.

– Значит, сейчас будет самое главное! – Джо Кулике наклонился к коллеге и шепнул ему: – Не хочешь ли еще раз обдумать мое предложение?

Михаэль Штурм остановился и посмотрел на коллегу.

– Разве ты убежден, что Лилиан Хорн – преступница?

– Ах, оставь. – Джо потупил беспокойно забегавшие зеленые глаза. – Я знаю об этом деле столько же, сколько и ты, а, может, даже меньше.

– Тогда я не понимаю…

– Да все страшно просто. – Джо Кулике оглянулся, не слышит ли их кто-нибудь, но секретарша ушла уже далеко вперед, все двери были закрыты, и они стояли в коридоре одни. – Понимаешь, возможно, есть что-то, доказывающее вину Лилиан Хорн, и мы должны это что-то выявить. На одежде ничего нет, она абсолютно чистая… между прочим, если она действительно это сделала, разве не были бы все ее вещи испачканы кровью?

– Ты забываешь про кашемировую шаль – самая мощная струя ударила туда, и если она сразу отскочила, то на ее одежду ничего и не попало.