Оракул - А. Веста

— Все дело в воде, — ответил мастер Сандивогиус. — Внутри моих игрушек — вода, которую в сказках называют живой. У нее особая структура и свойства, ее невозможно заморозить, но если это удается, то она превращается в нетающий лед. Ее удельный вес значительно меньше обычной воды. Она благотворна, как эликсир. Ее можно переливать вместо крови и продлевать молодость и жизнь.

— «Живая вода» — это блистательный миф, последняя надежда стареющего человечества… — с легкой грустью вздохнул Гитлер, словно они сидели на лавочке в весеннем саду, а не в душных катакомбах осажденного Берлина. — В наших сагах этот источник зовется Урд. Вечно юная дева поливает живой водой корни священного сада и растит молодильные яблоки. Я знаю, что вы садовник… Должно быть, в вашем саду тоже растут молодильные яблоки? Вы привезли мне хотя бы одно?

— В моем саду нет молодильных яблок. Но я был знаком со многими людьми, которые сумели их отведать. Среди них — граф Калиостро, Сен-Жермен и алхимик Фулканелли.

— Сколько же вам лет?

— Скоро четыреста. К сожалению, я слишком поздно открыл секрет «живой воды», иначе вместо сгорбленного старца перед вами стоял бы розовощекий юноша с крепкими икрами и буйной шевелюрой.

— Представляю вас молодым! — вымученно улыбнулся Гитлер. — Но не все пропало. Рейх сумеет отблагодарить вас за ваше открытие. Много лет мы шли по следам «живой воды». Мы искали ее везде, где ступала нога немецкого солдата. В России, в Румынии, в горах Гиндукуша и даже в Антарктиде, где наши доблестные подводники нашли подо льдом горячие источники и даже подземные озера! В России мы нашли «живую воду» в горах, возле озера Рица. На подводных лодках ее доставляли в румынский порт Констанцу, а оттуда самолетами в Гетеборг. Наша генетическая программа «Лебенсборн» остро нуждается в «живой воде». В эту самую минуту горная дивизия в Эквадоре охраняет ритуальную пещеру с живой и мертвой водой. Талая вода из этих пещер творит чудеса, но она быстро теряет свои свойства, и нам не удается доставить ее в Германию. Признаюсь вам, этот неистовый поход за «живой водой» пока не принес нам желанных результатов. Рейх в опасности, и вот наконец явились вы, единственный, кто сумел разгадать миф о «живой воде»!

— Да, я и вправду открыл в воде источник бесконечной силы и божественный разум. Весь секрет моей воды в том, что я разговариваю с ней, как с разумным, понимающим существом: иногда прошу, иногда приказываю. Вода слышит и запоминает голос. В древности кристалл божественного слова звали Логос.

— Логос?

— Да, вязь таинственных знаков, понятных по обе стороны. Этот язык гораздо старше, чем деванагари или арамейский, это язык Вселенной.

— Так вы узнали язык воды?! — с воодушевлением воскликнул Гитлер. — Как вам это удалось?

— Я потратил несколько человеческих жизней, чтобы узнать всего лишь одно слово. Мистики и маги всех времен и народов искали священный тетраграмматон: четыре буквы, имя Бога. Много лет я изучал санскрит, коптский и древнееврейский, переписывал магический алфавит Агриппы Нетесгеймского, копировал рунические таблицы Гвидо фон Листа и Кириллицу, чтобы постичь Логос. Тайна этого языка скрыта в строго упорядоченном алфавите бытия, через который доныне закодирована вся зримая и незримая Вселенная. И я нашел это слово! Его сберегла вода, простая вода…

— Вы можете открыть мне его?

— Разумеется, нет, — поджал губы старик. — Я не имею права снимать печать смерти с Железного века.

— Ну что ж, — нашелся Гитлер. — В любом случае я приглашаю вас в мою ледяную крепость Шангриллу! Выдвигайте любые условия. Четвертый Рейх выполнит их!

— Нет-нет, я вынужден отказаться от вашего любезного приглашения, — пробормотал старик. — Я слишком стар, чтобы начинать новые прожекты.

— Очень жаль… Но ничего не поделаешь. В крайнем случае мы можем обойтись и без вашего участия. Сегодня же ваша лаборатория будет разобрана и доставлена в Новую Швабию.

Старик молчал, покачивая сединами, то ли упрекая, то ли сожалея.

— У вас ничего не выйдет, Адольф — произнес он. — Великие знания даются великой душе. Все волшебники, начиная с Мерлина Великолепного и кончая Симоном Магом, исповедовали это закон. Вы во многом преуспели, но Бога нельзя победить. Вы просто проворовавшийся шарлатан. Своими магическими инкунабулами вы самонадеянно развязали сынов Тартара, но, слабые духом и телом, не смогли насытить их. Теперь вы приносите в жертву немецкий народ… Ваш разум отравлен…

Должно быть, где-то наверху опять остановилась динамомашина, и единственная лампочка под потолком едва тлела. Ее кровавая спираль была похожа на огненный росчерк, на автограф демона. В тусклом свете волосы и плечи Гитлера казались обсыпанными бурым пеплом.

— Так что же? Своим отказом вы подписываете себе смертный приговор. — Гитлер встал и прошелся по кабинету, удерживая за спиной левую руку.

— Вы сделаете мне еще одно одолжение. — Старик поднялся из кресла и, не простившись, направился к двери.

Во время бомбежек в бункере было особенно душно и зловеще тихо, и только далекий обреченный зуммер щекотал нервы. Он доносился словно из преисподней, несколько суток связисты искали звенящий телефон, но им не удалось обнаружить его в бетонных казематах бункера.

Хорст и Элиза сидели на длинной скамейке в зале ожидания, так здесь называли широкий холл с низким потолком. Во время бомбежек здесь собирались обитатели бункера. Стадный инстинкт сбивал их вместе в минуту опасности, и теснота давала забвение и успокоение. В зал ожидания не просачивалось и малой частицы пороховой копоти или кровавого тумана с берлинских улиц, но всякий раз, когда на поверхности рушился дом, люди одновременно вздрагивали.

Все время налета Хорст держал Элизу за руку. От духоты он расстегнул мундир и ослабил ремень, чувствуя, как внутри разворачивается упругий вожделеющий змей.

А что если им не суждено покинуть бункер, если сейчас, в эту самую минуту, рухнет метровое перекрытие и они оба будут раздавлены заживо? Хорст вскочил и рывком поволок за собой Элизу. Он тащил ее по коридорам, все глубже и глубже, в недра бункера. Он искал «логово змея», хотя бы подобия уединения, но все помещения были переполнены. Наконец он нашел пустой зубоврачебный кабинет и повалил Элизу на кресло.

— Нет… умоляю, Хорст, не надо!

Девушка, что есть силы, уперлась кулаками в его грудь. Она выворачивалась с неожиданной силой, упруго и злобно. Завыла сирена отбоя воздушной тревоги, и Хорст внезапно ослабил свой натиск.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал он. — Кабинет дантиста и впрямь не лучшее место для первой брачной ночи баронессы фон Вайстор.

Он отпрянул от девушки и как ни в чем не бывало оправил мундир и посмотрел на часы:

— Поторопитесь, милая, нам пора.

— Куда мы едем?

— Назад, в Альтайн. Мне поручено эвакуировать лабораторию вашего отца в безопасное место. Часа через полтора вы будете в своем любимом Яблоневом Замке.

Вылет задержался из-за ремонта «Хейнкеля». Команда долго ждала, пока подвезут секретный груз, состоящий из двух громоздких бронзовых ящиков. Один был пустым и предназначался для эвакуации наиболее ценного оборудования лаборатории. Другой по весу не отличался от пустого, но тем не менее был опечатан секретным шифром ВМС. Что в нем, не знал даже Хорст. Но, едва взглянув на крупный замок с шифром, он с испугом и радостью решил, что в контейнере — главный талисман рейха, Копье Судьбы, нацеленное, как обратная стрелка компаса, в сторону крайнего юга, в антарктические владения фюрера.

В Яблоневый Замок они прибыли глубокой ночью. Команда из четырех солдат в сопровождении автоматчиков выгрузила из самолета два бронзовых контейнера. Запечатанный контейнер с пометкой «особо ценный груз» перенесли в подвал замка для безопасности, а пустой контейнер доставили в лабораторию. Солдаты наскоро сняли с полок хрупкие сосуды, хрустальные ступки и фиалы. Особо не церемонясь с фигурным стеклом, собрали оборудование. Химические горелки, печь атанор, спиральные трубки для возгонки жидкостей, колбы и бутыли с порошками и растворами обернули стекловатой и уложили на дно ящика. Никто из команды не обратил внимания на кусок льда, покрытый нежной голубоватой изморосью. Он остался лежать в широкой чаше.

Старик Сандивогиус сидел в старинном кресле в углу кабинета, опершись на трость, и равнодушно наблюдал за разгромом лаборатории.

— Где техническая документация? — Вайстор в последний раз переворошил стариковский хлам.

Сандивогиус пальцем показал на свой морщинистый лоб и произнес:

— Одно вещество, один сосуд, одна печь — вот завет моих братьев. Можете забирать всю эту груду стекла, до главного секрета вашим умникам все равно не добраться.