Наследие аграрного закона Тиберия Гракха. Земельный вопрос и политическая борьба в Риме 20-х гг. II в. до н.э. - Роман Лапырёнок

“Ab Urbe condita” является единственным письменным источником, в котором содержится информация о результатах цензов в период Ганнибаловой войны. Ценз 214 г. до н. э. не был завершен по причине смерти одного из цензоров[219]. Данные второго из них (209/208 г. до н. э.) большинство исследователей считает недостоверными[220]. Наиболее подробно римский историк освещает перепись 204/203 г. до н. э., хотя и здесь он ограничивается лишь несколькими предложениями по существу и занимательной историей о вражде цензоров М. Ливия Друза и Г. Клавдия Нерона (Liv. XXIX. 37. 5-17). Специфика вышеозначенной проблематики, к сожалению, не допускает использование других видов источников, что еще больше затрудняет работу исследователя. Кроме того, античная традиция не сохранила данных последнего предвоенного ценза, на который, вплоть до проведения первой полноценной переписи населения в условиях военного времени (209/208 г. до н. э.), ссылались римские должностные лица (Liv. XXIV. 11.7–9). Впрочем, в последнем случае мы располагаем сведениями о количестве войск, которые римляне могли мобилизовать в 225 г. до н. э.[221]. С большой долей вероятности они базируются на данных одного из цензов 20-х гг. III в. до н. э. (230/229 или 225/224 гг. до н. э.)[222].

Итак, Полибий сообщает, что в 225 г. до н. э. римский сенат мог рассчитывать на армию, насчитывавшую 250 000 пехоты и 23 000 конницы[223]. Таким образом, общее количество военнообязанных римлян и кампанцев должно было составлять 273 000 человек. Упоминание греческим историком кампанцев в числе собственно римских войск стало предметом широкой научной дискуссии, которая продолжается и по сей день. По моему мнению, у нас нет достаточных оснований для сомнений в достоверности рассказа Полибия[224]. Главным свидетельством в пользу этой точки зрения является тот факт, что данные Полибия практически совпадают с результатами ценза 234/233 г. до н. э.[225]. Население Кампании (Campani в римских источниках)[226] было отражено в итоговом отчете римских цензоров в отдельной рубрике[227]. При этом некоторый прирост числа военнообязанных к 225 г. до н. э. может быть связан с последствиями аграрного закона Гая Фламиния 232 г. до н. э. В силу отсутствия в источниках информации о последнем предвоенном цензе (220 г. до н. э.), именно эта цифра (273 000) должна являться отправной точкой при исследовании демографической ситуации в Риме накануне и в ходе II Пунической войны, даже несмотря на то, что она с большой долей вероятности была округлена[228].

Как уже было отмечено ранее, наука не располагает сведениями о результатах ценза 214 г. до н. э. Он не был завершен по причине смерти одного из цензоров, а именно – П. Фурия Фила. Его коллега М. Атилий был вынужден отказаться от должности (Liv. XXIV. 43. 4). Легитимность ценза могла быть обеспечена лишь в том случае, если оба цензора участвовали в его проведении. Таким образом, первые сведения о последствиях начальных лет Ганнибаловой войны для римской гражданской общины мы получаем из рассказа Ливия о цензе 209/208 г. до н. э. Его результаты стали предметом широкой научной дискуссии. Согласно Ливию, число военнообязанных римских граждан составило всего 137 108 человек[229]. Это могло быть связано с последствиями поражений в начале Ганнибаловой войны, то есть с большими людскими потерями. Ливий, впрочем, не утруждает себя объяснением столь значительной разницы в цифрах, лишь констатируя ее наличие (Liv. XXVII. 36).

Данная ситуация могла быть также обусловлена техническими трудностями при проведении ценза в военное время: не все римские граждане, принимавшие участие в боевых операциях против армии Ганнибала, были учтены цензорами. Более радикальный сценарий в качестве рабочей версии предложил П. Брант. Он заключается в том, что римские граждане, к тому моменту находившиеся в действующей армии, вообще не были учтены при составлении итогового отчета цензоров. Британский историк отмечает, что их количество достигало 75 000 человек[230]. Таким образом, общее число военнообязанных должно было приблизиться к результатам ценза 204/203 г. до н. э. Последнее якобы косвенно свидетельствует в пользу предложенной П. Брантом гипотезы. Впрочем, подобное развитие ситуации представляется маловероятным. Ценз считался бы в данном случае незавершенным и его результаты в этой связи не могли являться легитимными. Кроме того, Ливий не сообщает о существовании каких-либо трудностей подобного рода при проведении переписи населения в 209/208 г. до н. э. Он лишь сообщает, что число римских граждан было меньше, чем до начала II Пунической войны[231]. Сам Ливий напрямую не связывает столь низкое количество военнообязанных римлян с последствиями тяжелых поражений первых лет боевых действий против Ганнибала. В общем контексте его повествования о цензе 209/208 г. до н. э. этот вывод, однако, более чем логичен, что подтверждается материалами «Периох». Эпитоматор дополняет рассказ Ливия предложением, в котором недвусмысленно дает понять, что изображенная им ситуация была связана с большими военными потерями римлян[232].

Ю. Белох сомневается в достоверности сведений «Периох». По его мнению, потери не могли составлять половину всего военнообязанного населения Рима. Он предположил, что в случае с цензом 209/208 гг. до н. э. мы имеем дело с ошибкой переписчика[233]. Немецкого историка не смущает и тот факт, что цифра, которую мы находим в “Ab Urbe condita”, повторяется в «Периохах»[234]. Последнее обстоятельство является достаточно весомым свидетельством в пользу ее достоверности. Не стоит забывать и о примечании, которое сделал эпитоматор, объясняя итоги этого ценза. Хотя предложенный Ю. Белохом вариант истолкования и не стоит категорически исключать, вероятность того, что он соответствует действительности, достаточно невелика. На мой взгляд, ошибку переписчика можно констатировать лишь в случае с цензом 194/193 г. до н. э., так как разумных объяснений столь низкой цифре просто нет[235].

Впрочем, возможные решения этой проблемы не ограничиваются гипотезой Ю. Белоха. Одна из других возможностей основывается на сведениях о судьбе жителей Капуи и союзных ей кампанских городов. В том случае, если кампанцы ко времени начала II Пунической войны действительно проходили регистрацию в Риме, на основе этого вносились отдельной рубрикой в итоговые отчеты римских цензоров и таким образом учитывались в общем числе римских граждан, то после их перехода на сторону Ганнибала они, по вполне понятным причинам, больше не отправляли в Рим данные своих переписей[236]. После капитуляции Капуи и ее союзников ситуация вряд ли могла измениться кардинальным образом. А.Дж. Тойнби полагает, что кампанцы сохранили обязанность платить трибут, но при этом не должны были поставлять военные контингенты в римскую армию[237]. На его взгляд, потребность в финансовых средствах для ведения войны заставила римлян учитывать их число при проведении ценза[238]. П. Брант выступил с обоснованной критикой этой точки зрения[239]. Он предположил, что кампанские общины потеряли статус cives sine suffragio и рассматривались римлянами уже в качестве dediticii. Довоенный статус-кво в их отношении был восстановлен, видимо, только в 189 г. до н. э., когда они обратились к римскому сенату с просьбой об определении процедуры ценза[240]. Данный факт вполне может свидетельствовать о том, что до этого времени они не проводили переписи населения, по крайней мере, в ее прежнем формате. Кроме того, земельные владения и имущество кампанцев были конфискованы римлянами. Конфискованные земельные владения образовали фонд ager Campanus.

Доводы П. Бранта представляются более убедительными, так как они напрямую подтверждаются сообщениями источников. Это относится и к критике гипотезы А.Дж. Тойнби, согласно которой в числе 34 000 кампанцев Ливия были учтены лишь iuniores[241]. Трудно поверить в то, что римский историк не счел необходимым поставить в известность об этом факте своего читателя. Таким образом, «дефицит» ценза 209/208 г. до н. э. частично мог быть обусловлен отсутствием в списках римских граждан кампанцев. Подобное решение, впрочем, объясняет лишь небольшую часть этого «дефицита». Разница между данными Полибия для 225 г. до н. э. и результатами первого ценза в условиях военного времени составляет все еще около 100 000 человек. Помимо этого, необходимо учитывать и естественный прирост населения, который не перестает являться важным источником восполнения людских ресурсов даже во времена самых кровопролитных войн.

Наиболее значимым в рассматриваемый период демографическим фактором, несомненно, были военные потери. Сведения античных источников позволяют сделать некоторые выводы относительно их масштаба. Согласно Аппиану, в первые два года Ганнибаловой войны римляне и их союзники потеряли 100 000 человек (Арр. Harm. 110). Полибий сообщает, что только в битве при Каннах число погибших достигло 75 630 римских граждан и италиков (Polyb. III. 117. 2–5). Ливий и Аппиан передают более скромные цифры, хотя и они весьма красноречиво свидетельствуют о небывалом масштабе потерь римской армии[242]. А.Дж. Тойнби считает, что в начальный период войны и до 205 г. до н. э. количество римских граждан уменьшилось на 66 600[243]. Данные подсчеты, впрочем, отражают только потери среди iuniores. Seniores традиционно привлекались только к гарнизонной службе и не участвовали в крупных сражениях. Таким образом, некоторая часть римских военных потерь остается без учета, хотя и сказывается на результатах ценза. Их число трудно оценить на основе имеющихся в нашем распоряжении источников. В наибольшей степени от нашествия Ганнибала пострадали, видимо, seniores римских fora et conciliabula, то есть сельское римское население Италии, которому при защите своих общин от врага часто приходилось рассчитывать только на собственные ресурсы. Особенно это было актуально в первые годы войны, когда тактическая инициатива была на стороне карфагенской армии.