Покойная жена бывшего мужа - Ирина Комарова

– Такой нелепый человек! – продолжал изливать душу Олег Борисович. – И поверьте мне, очень утомительный. Я, конечно, терпел его присутствие из уважения к Лизе, но вы не представляете, как он мне за эти годы надоел! Все эти его позы, ужимки театральные, он же слова в простоте сказать не может! Все время на высокий стиль сбивается!

– Так ведь театральный человек, – нейтрально ответила я. – Артист.

– Да уж, артист, – фыркнул Перевозчиков, – погорелого театра!

– Зачем вы так? – Я все-таки решила заступиться за Ставровского. – Нам он понравился. Правда, мы так и не вспомнили, где он снимался? Кажется, я его в каком-то сериале видела, вот только в каком? Не подскажете? А то у него самого неудобно спрашивать.

– Семен Евгеньевич? Снимался? В сериале? – Олег Борисович расхохотался неприятным каркающим смехом. – Глупости! Неужели этого болвана кто-то близко к съемкам подпустит?

– Но как же? Я не смогла сдержать удивления. – Он же сам нам сказал, что народный артист…

– Народный! – Перевозчиков снова засмеялся. – Народный, конечно! Потому что из народа. Семен Евгеньевич у нас – великий артист художественной самодеятельности. И мне ради Лизы приходилось ходить к нему на премьеры, в самодеятельный театр! Ужас!

М-да. Надо же, самодеятельность. А мы-то с Ниной… Впрочем, что такого? Ну самодеятельность. Это еще не повод, чтобы отказывать человеку в праве называть себя артистом. Я быстро справилась с разочарованием и возразила совершенно искренне:

– Почему ужас? Пусть самодеятельность, но все-таки театр. Благородное искусство.

Перевозчиков презрительно отмахнулся:

– Где-нибудь во МХАТе оно, может, и благородное, а эти… Собралась компания психов, и изображают гениальность через край. А сами – обыкновенные неудачники. Да если бы Семен как артист хоть какую-то искру таланта имел, пусть самую маленькую, давно бы уже в настоящем театре работал, и заслуженным был бы, и народным… при его-то упорстве. Знаете, сколько раз он в театральный поступал? Тридцать шесть!

– Сколько? – не поверила я. – Что он, тридцать шесть лет поступает? Как после школы начал, так до сих пор остановиться не может?

– Нет, – засмеялся Олег Борисович. – Нет, конечно. Он только двенадцать лет ездил экзамены сдавать. Но зато каждый год в три вуза сразу. Вот и вышло тридцать шесть раз.

– И никуда не взяли?

– А кому он нужен? Вы бы его видели на сцене – кошмар полный. Последний раз мы с Лизой на «Маугли» ходили. И Семен там вожака стаи изображает, Акелу. Все по полной программе: бегает в меховых трусиках, зубы скалит и ногами, вроде как задними лапами, по сцене скребет. Вот не поленитесь, сходите посмотреть. Там билеты почти даром – не то пятьдесят рублей, не то тридцать. Или скажите Семену, что посмотреть хотите, так он вас бесплатно проведет и на самые лучшие места устроит.

– А что, может, и схожу. И знаете, по-моему, вы не правы. Даже если Семен Евгеньевич и не слишком талантлив…

– Бездарность он, полная и окончательная!

– Хорошо, пусть бездарность. Ну и что? У человека увлечение есть, любимое дело! И как бы он там ни играл, все лучше, чем водку пить.

Олег Борисович немного помолчал, обдумывая мои слова, потом покачал головой и уверенно заявил:

– Нет, это вы не правы. Я же говорю, сходите на «Маугли». Посмотрите, как он там своей седой гривой трясет и пытается благородное рычание изобразить, сами скажете: чем так играть, лучше водку пить. По-черному.

Я не стала продолжать спор. Семен Евгеньевич, конечно, личность колоритная, но я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать его актерские возможности. Поправив на коленях альбом, я показала пальцем на снимок, где Наташа обнималась уже с двумя женщинами:

– А здесь она с кем?

– Из кредитного отдела девочки, это Надя, а это Лариса. – Перевозчиков перевернул страницу. – Здесь снова с Аллой, а эту я не помню как зовут, но тоже из нашего банка.

– Можно я и эту фотографию возьму?

– Да забирайте какие хотите. Зачем они мне? А вам, может, пригодятся.

– Спасибо. – Я быстро выбрала несколько снимков. – И еще у меня к вам будет просьба. Мы с напарником вчера были в банке, хотели поговорить с Аллой, с другими сотрудницами. Но нас дальше порога не пустили.

– Естественно. Вы меня извините, Рита, тут ничего личного, но банковское дело не терпит суеты и посторонних людей. Присутствие в банке сыщиков никакое руководство не одобрит.

– Я бы согласилась с вами, если бы речь шла о тайне вклада. Но в данный момент расследуются обстоятельства смерти вашей жены. И честно говоря, мы рассчитывали, что вы, как заинтересованное лицо, поможете нам, – осторожно намекнула я.

– Появление частных сыщиков в любом случае сказывается на репутации банка не самым лучшим образом, – кисло возразил Олег Борисович.

– Частные сыщики – это не самый плохой вариант, – заверила я. – Поверьте, мы будем действовать деликатнее, чем следователь, который сейчас ведет дело Елизаветы Петровны. Сотрудникам милиции, кстати, разрешение руководства на разговоры с сослуживцами Наташи не потребуется.

Олег Борисович достал из пачки очередную сигарету, закурил и сделал несколько глубоких затяжек. Я молча ждала.

– Следователь был у меня, – наконец заговорил он. – Вы с ним знакомы?

– Да. Нам с Евгением Васильевичем приходилось работать вместе.

– Так вот, этот Евгений Васильевич очень долго со мной беседовал. Интересовался взаимоотношениями Лизы и Наташи. Но, насколько мне известно, в банке он не появлялся.

– Насколько мне известно, – я невольно скопировала его интонацию, – Евгений Васильевич сейчас рассматривает только одну версию, и ее суть в том, что Наташу отравила Елизавета Петровна.

– Хм. Если я вас правильно понимаю, появления милиции в банке можно не опасаться, пока главной подозреваемой остается Лиза. А если следователь наконец поверит, что обвинять Лизу – это абсурд, доблестные сотрудники правоохранительных органов ринутся к нам, искать других подозреваемых. Так?

– Логика ваших рассуждений безупречна. – Как учил меня Гошка, капелька лести никогда не помешает.

– Да уж, логика. – Олег Борисович усмехнулся. – Милая Рита, вы загоняете меня в угол, заставляя выбирать между преданностью банку и семейными ценностями.

– Ничего подобного! Обещаю вам, что в разговорах с сотрудниками мы будем предельно деликатны и корректны, а о содержании наших бесед не сможет узнать ни один посторонний человек. Полная конфиденциальность – это наше кредо. Милиция, сами понимаете, ничего подобного вам обещать не сможет. Это государственная служба, и они связаны довольно жесткими правилами.

– Да все я понимаю. – Перевозчиков помахал рукой, нарисовав зажатой в пальцах сигаретой что-то вроде кривой восьмерки. – Наверное, вы правы, и если уж придется выбирать между вами и милицией… Говорите, вы с напарником? – Я кивнула. – Хорошо, я постараюсь решить этот вопрос.

На следующее утро я пришла на работу последней. В офисе меня встретили спокойный Баринов, дружелюбная Нина и раздраженный Гошка. Александр Сергеевич с Ниной мирно пили чай с печеньем, а Гошка сидел на подоконнике и что-то им рассказывал.

– Вот! – воскликнул напарник, едва я вошла в дверь. – Вот посмотрите! По физиономии сразу видно, что человек вчера провел время с пользой, узнал массу интересного, вычислил преступников и напал на след! А почему? Потому что Ритка общалась с честным гражданином, по уши увязшим в женах и отравлениях, а следовательно, заинтересованным в раскрытии преступления!

– Судя по всему, ты вчера весь вечер общался исключительно с преступниками, желающими уйти от ответственности, – сделала я вывод, снимая пуховик и убирая его в шкаф.

– Не только вечер, но и часть ночи! Столько времени впустую угрохал! Главное, этот Арефьев – жулик первостатейный, прохиндей! Я совсем уже решил, что именно он нам и нужен! А что в результате? Пустые хлопоты!

– Зато Нина выяснила, что Васнецов еще в прошлом году из города уехал, – сообщил Баринов. – В Сибирь.

– Как уехал, так и вернуться мог. – Когда Гошка сердится, он просто не может не возражать, организм не выдерживает.

– Угу, специально приехал из Тюмени, чтобы отравить новую жену бывшего мужа бывшей нелюбимой начальницы. – Александр Сергеевич отодвинул опустевшую чашку. – Мы непременно вернемся к этой версии, когда ничего другого не останется. Рита, докладывай, как прошла встреча с Перевозчиковым.

– Докладываю. – Я достала из сумочки рабочий блокнот. – Олег Борисович принял меня очень хорошо. Когда узнал, что мы работаем на Елизавету Петровну, обрадовался и выразил желание сотрудничать в полном объеме. Он уверен, что Елизавета Петровна его жену не убивала, и все подозрения против нее считает… э-э… минуточку! – Я нашла в блокноте нужное место и прочитала: – «Это глупость, глупость несусветная». И еще: «Я уверен в ее полной, абсолютной невиновности, а все улики – просто дикое, нелепое совпадение».