Монеты - свидетели прошлого - Герман Алексеевич Фёдоров-Давыдов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клеопатра, боясь попасть как пленница в цепях на триумф Октавиана, кончает самоубийством, и Октавиан чеканит монету со своим портретом и крокодилом, долженствующим обозначить покоренный Египет, о чем сообщает надпись вокруг крокодила: «Африка завоеванная».
После победы при Акциуме у Октавиана, принявшего полутитул, полуимя «Август» (что значит «Возвеличенный»), не оставалось соперников. Обладая неограниченной властью, Август отказался от титулов царя или диктатора. Он стал «принцепсом». С этим званием была связано формально только одно преимущество - выступать первым в Сенате. Это была та форма римского императорского правления, которая получила название «принципат». Монеты спешат прославить Октавиана Августа. Стела с надписью в его честь, два солдата, протягивающие «принцепсу» пальмовые ветви, храм, поставленный Октавиа-ном с надписью «Рома и Август», - таков набор монетных изображений тех лет. А вот и Гай Юлий Цезарь скачет на коне, а сзади воинские штандарты и орлы - нужно было отдать долг памяти великому предшественнику.
Римские монеты показались бы собранием утомительных и скучных прокламаций, если бы не портреты императоров на них. Они-то и делают эти монеты живыми свидетелями эпохи. Художники-медальеры Рима передавали с большой убедительностью и жизненной силой лица правителей, то идеализируя их, то подчеркивая индивидуальные черты… Всегда интересно смотреть на эти портреты, сопоставляя их с тем, что известно об их оригиналах по другим источникам.
Монетный портрет Октавиана Августа (увеличено).
Своих врагов, моливших его о пощаде, он обрывал тремя словами: «Ты должен умереть!»
Только в последние месяцы жизни удостоился Цезарь прижизненного монетного портрета, быть может, больше всех других политиков Рима достойный его. Портрет Октавиана Августа красуется почти на каждой монете времени его правления. Его несколько идеализируют: юный император, обещающий золотой век спокойствия; глаза иногда подняты вверх, иногда со сдержанным гневом опущены вниз, отчего все лицо принимает какое-то надменное и жесткое выражение, тонкая нежная шея, небольшой, но волевой подбородок, большой прямой нос, иногда зловеще раздутые ноздри, короткая стрижка красивых, слегка вьющихся волос, которая оставляет открытым чистый лоб, - таков этот приемный сын Цезаря, который, как пишет Светоний, своих врагов, моливших его о пощаде, обрывал тремя словами: «Ты должен умереть!» Сравним его изображение с портретами знатных римлян далеких времен Республики III - II веков до н. э., которые магистраты следующего века помещали на монетах, обозначая заслуги своих древних родов (табл. VII). Как не похожи новые правители Рима, с их властностью и высокомерием, на старых римских республиканских магистратов, традиционалистов и «пуритан», хранителей семейных и религиозных устоев, на тех, кто спокойно принял когда-то весть о катастрофе при Каннах, организовал отпор Ганнибалу и потом выводил настойчиво Рим на широкую дорогу великой мировой державы. Римские медальеры передали в их лицах какую-то архаическую суровость и простоту. Благородство без идеализации и упорство без упрямства читается в этих морщинах на лбу, в этих жилистых старческих шеях, в глазах, всегда почему-то грустных. Когда их портреты помещали на денариях, они все уже давно умерли, их время прошло, а спустя сто лет, в I веке н. э., наступает новая эпоха и власть захватывают новые хозяева Рима.
Вот Клавдий, пришедший к власти благодаря преторианской гвардии - всемогущей силы в Империи. Маленькая голова его на монетном портрете прочно сидит на толстой мускулистой шее. Сколько во всем его облике жестокости и упрямства и вместе с тем самодурства, тупоумия! На монетах есть такое изображение: Клавдий и солдат пожимают друг другу руки. Сдержанно и лаконично выражает император свою признательность преторианцам. А Светоний описывает возведение на престол этого правителя так: «Когда заговорщики, готовясь напасть на Калигулу, стали оттеснять от него придворных… Клавдий вместе с остальными был вытолкнут и попал в Гермесову комнату; оттуда при первом слухе об убийстве он в испуге бросился в соседнюю Солнечную галерею и спрятался за занавесью у дверей. Какой-то воин-преторианец, пробегавший мимо, увидел его ноги, захотел проверить, кто там прячется, узнал его, вытащил и, когда тот в страхе припал к его ногам, обратился к нему с приветствием, как к императору, и повел к своим соратникам, которые попусту буйствовали, не зная, что делать дальше. Они посадили Клавдия на носилки, и так как носильщики все разбежались, то сами, поочередно сменяясь, понесли к себе в преторианский лагерь его, дрожащего от ужаса, а встречная толпа его жалела, словно этого невинного тащили на казнь». Клавдий обещал каждому гвардейцу 15 000 сестерциев. «Первый среди Цезарей, купивший за деньги преданность войска», - замечает Светоний. Первый, но далеко не последний. Да и первый ли?…
Почему бы римскому медальеру не изобразить Клавдия в тот момент, когда солдат нашел его за занавеской, или припадающего к коленям преторианца, почему бы не изобразить его сидящего, как в укрытии, за валами преторианского лагеря? Вместо этого просто и достойно - рукопожатие. И только в портрете медальер выразил то, что видел каждый в лице нового императора, то, что заставило его сестру при всех проклинать несчастную и недостойную участь римлян, ставших подданными ее брата.
Приемный сын Клавдия Нерон в первые пять лет правил вместе с матерью Агриппиной, которая добилась для него власти, умертвив Клавдия. Вскоре после рождения Нерона его вместе с матерью изобразили на монете - этакий нежный мальчик. Потом Нерон и Агриппина - «нос к носу», или один профиль на другом. Юный император чтит память отца: Август и Клавдий на оборотной стороне монеты, в колеснице, влекомой слонами. Но пройдет около десяти лет и появится другой Нерон. Убийство Агриппины, самоубийство философа-стоика
Сенеки, переворот во всей дворцовой политике. Нерон теряет всякое чувство действительности, замыкается в подозрительности, тщеславии. Он мнит себя великим певцом и актером. Все должны были слушать и восхвалять его, но не все «справлялись с постыдной обязанностью хлопать в ладоши». Нерон становится одной из самых отвратительных фигур в мировой истории.
На монетах он изображен в образе Аполлона, играющего на лире, и тут же, на монетных портретах - одутловатый, с жирным лицом, с кольцом жира на шее, с толстым отвисшим подбородком. Льстецы говорили ему и сам он думал, что он прекрасен на сцене, но монеты отразили смерть его души. И все та же тема преторианцев на денариях, да еще раздача хлеба народу - то, что стало характерной чертой всей римской жизни, а впоследствии примет угрожающие размеры,
