Княжий остров - Юрий Сергеев

Сознание его стало настолько стремительным, а тело мощным и послушным, что Егору показалось: если сейчас прикажет себе, то сможет взлететь. Ведь холодел же предупреждающе затылок и глаза видели свою пулю, летящую в него из вражеского автомата, она медленно вращалась и вяло приближалась, давая невероятно большое время, чтобы увернуться или даже поймать ее, как шмеля…

Видение Серафима только напомнило Егору приемы древней казачьей боевой игры — «Казачий спас». Еще мальчонкой он был отобран в станице стариком Буяном, и тот обучал сына есаула Быкова тайному боевому искусству.

Старик увозил его на лодке в дебри безлюдного острова на Аргуни и показывал приемы рукопашной борьбы, обучал владеть ножом и шашкой, учил маскироваться, терпеть боль и в совершенстве владеть духом. Все это пригодилось в другой школе у японца Кацумато, разведчик учил его восточным приемам, но Быков ни слова не сказал о приемах казачьих и тактике скоротечных схлесток с врагом. А уж заветная молитва, — ею казак окрыляется и вводит себя в бой — самый заветный секрет… Ибо она позволяет воину владеть пространством и временем.

Во время дневок, когда они шли от Княжьего острова, Егор показал своим спутникам один из приемов огневого контакта «перекат», который особенно эффективен ночью, при численном превосходстве врагов. Они отработали его до мельчайших деталей, и он оправдал себя. Так и не вставая на ноги, они перекатом уползли от засады и вскоре нашли друг друга. Окаемов, лежа на богу, перезаряжал пистолет. Николай был возбужден схваткой, тихо проговорил, давясь кашлем:

— Ловко мы их!

— Назад, в подлесок, перебежками… перекликаться писком мыши, как учил… втягиваешь воздух через плотно сжатые губы… Сейчас хватятся, не дай Бог, опять собаки… Это не случайная засада.

— Да, да… — отозвался Окаемов, — видимо, привезли из Берлина астролога-прорицателя… тот нас просчитал и указал место, где будем идти, — заверил Быкова Илья.

— Только бы не собаки, — опять прошептал Егор.

— Сплюнь через плечо, — предостерег Окаемов, — что- бы не накаркать…

Но тут, как по команде, сразу в нескольких местах вспыхнули фары машин, они летели со всех сторон к месту боя, стрекотали мотоциклы, их лучи шарили по чистому полю. Зависли осветительные ракеты, снова затрещали автоматы, и доплыли резкие крики команд.

— Назад дорога отрезана… Перебежками через поле! — приказал Егор и вдруг ощутил какую-то властную, чужую волю в себе. Кто-то назойливо пытался влезть в него самого, парализовать, остановить… Егор опять вспомнил Спас и на мгновение представил у себя на бьющемся сердце золотой крест… Чары отпустили, осыпались. — Вперед! За мной! Кре-ест… Золотой крест на ваших сердцах! — заорал он, видя шатание своих спутников, и… пробудил их…

Пригибаясь, они рванули от дороги. Мертвенный свет ракет озарял бегущих. Взвизгнули пули над головами, взревели моторы, и ослепительный свет ударил в спины. Их гнали, как зайцев в свете фар. Значит, будут брать живыми.

Егор бежал впереди, слыша хриплое дыхание Николая и Окаемова, свет настигал, бросал впереди длиннющие тени, уже ясно доплывали гортанные команды офицера, и Егор видел спиной, ощущал какого-то черного, страшного человека, стоящего на дороге у места боя. На их головы словно надевали черные колпаки. Егор со стоном внушал, глухо ревел: «Кре-ест!» И колпаки разлетались в клочья от света золотых крестов на бушующих сердцах… Хотелось упасть и принять неравный бой. Но они напрягали последние силы и неслись за своими тенями…

В просвет меж разорванных туч выползла ядреная луна и осветила путь. Егор сразу же увидел впереди за полем силуэт какого-то разрушенного строения, и шевельнулась слабая надежда… Только бы успеть… Только бы успеть!

Прыгая по полю, в обхват, отрезая путь беглецам, настигали мотоциклы с колясками. Пулеметные очереди с них лохматили землю под ногами, норовя остановить… Уже слышался хохот, ликование удачливых охотников на беззащитную дичь.

И вдруг разом рвануло в двух местах. Егор мельком оглянулся и успел увидеть вскинутую кустом взрыва машину и мотоцикл, а черный колпак, вновь накрывающий его голову, поник, и мысль испуга поймал Егор у человека-дьявола от дороги. По полю летел только один мотоцикл слева, он шел наперерез, и Быков мгновением успел постичь волю пулеметчика бить на поражение, вскинул пистолет и разрядил в него всю обойму… Мотоцикл пролетел мимо них по инерции и перевернулся.

— Ложись! — скомандовал Быков.

— Бежать надо! — задышливо прохрипел Николай.

— Куда?! Мы на минном поле…

Сзади с треском горела машина, слышались вопли раненых, взлетали ракеты, и урчали моторы на дороге.

— От влипли, — нервно хохотнул Николай и вдруг приказал: Ползти за мной, с дистанцией в двадцать шагов.

- Нет, я пойду первым, — уверенно проговорил Егор, — с минами обучен обращаться, — он взглянул в темь и снова увидел едва различимый силуэт развалин, — вперед, за мной!

Двигался осторожно. Они озарялись голубой кисеей лунного света. Егор уверенно щупал ладонями путь. Косая тень развалин накрыла ползущих. Под руки все чаще попадались крошки кирпича, лоскуты искореженного взрывом железа, какие-то витые решетки, доски и щепки. Когда хлам и камень стали сплошными, Егор осторожно поднялся на ноги и шагнул вперед. След в след за ним шли двое. Погромыхивая щебнем, они поднялись по конусу осыпи из битого кирпича и вступили в хаос полуразрушенных стен. Перевели дыхание под их защитой, молча оглядываясь, и тут луна вновь ясно и щедро сыпанула серебро с неба, озарив стену перед их взорами. Мириады бликов и искр вспыхнули перед ними, и Окаемов громко, перекрестившись, промолвил:

— Храм!

Побитый взрывами иконостас поднимался из праха, нимбоносные лики святых смотрели на пришельцев с фресок стен и золоченых окладов, искрились резные царские врата и позолоченные колонны алтаря. Все горело и светилось внутри полуразрушенной церкви, мерцало, сияние луны создавало чудную и нереальную картину. Плыл запах ладана и свечной дух, напитавшие каждый камень и предмет, каждую пору за сотни и сотни лет…

Пули, залетевшие на колокольню со сбитой снарядом маковкой, ударили в колокол. Он отозвался густым могучим голосом войны… Еще несколько пулеметных очередей сыпанули от дороги по развалинам. Визгливая смерть выбила крошево кирпича, но беглецов охранили метровой толщины стены. Вспугнутый стрельбой, где-то над головами захлопал крыльями голубь. Слепо натыкаясь на едены, он заметался и, оскальзываясь по одной из них, сел прямо на плечо Егора и замер, дергая головкой, перебирая ногами, Егор опешил от неожиданности, краем глаза разглядывая белое оперение голубя, в свете луны оно серебрилось, исходило матовым сиянием… Голубь вдруг заворковал, раздувая на шее перышки, закружился на плече его, потом уверенно взлетел и пропал в небе…

- Дух святой! — тихо сказал Окаемов. — Дух святой тебя осенил… в образе голубя…

— Он мог и к тебе сесть на плечо, — отозвался Егор.

- Нет-нет… Я слишком обременен грехами… Мне не дано…

— Но почему?

- Не знаю… Но надо мною потолок… А над тобою — Небо! Вся моя ученость, все мои знания, кропотливость и неистовая работа… Все дается тяжким трудом, а все равно я бьюсь в этот потолок… А ты… Тебе стоит только захотеть, и великое прозрение спускается лучом к тебе и уходит лучом в космос… Вспомни сказки русские! В них все закодировано… В них есть все… Это наши изустные веды… В них Иван-дурак всегда побеждает легко, с радостью. Как Емеля на своей печи… захотел и поехал… Истина открывается только третьему сыну… Но сейчас не до сказок, надо уходить! Похоже, немцы идут по нашему следу с миноискателями и скоро будут здесь… Крепко они за нас взялись…

Окаемов перекрестился на тусклые образа. Громыхая кирпичом и жестью, он добрался к иконостасу и вынул из него небольшую икону. Рукавом отер с нее пыль и пошел через храм, в светлый проем сорванных дверей.

— А если дальше тоже мины, — остерег Егор.

- Пошли, пошли… Бой тут страшный был… наших много полегло. В жутком сне не могло присниться Ленину, что красноармейцы будут насмерть биться за церковь… Пошли.

Они выбрались на широкий двор с обрушенными снарядами монастырскими стенами и разбитыми постройками. Посреди двора чернел сгоревший немецкий танк, от него наносило горелым мясом и трупной вонью. Обошли его и двинулись к воротам.

Егор даже присел от неожиданности, когда низко над их головами пролетела сова. Он радостно проводил ее взглядом. Кружилась, пощелкивая клювом, и бесшумно села на каменный столб ворот. Из его тени выступила им навстречу темная фигурка человека,

- Стой! — всполошился было Николай, щелкнув затвором.

- Кто вы? — спросил Окаемов, прижимая к груди икону.