Тайная любовь - Стефани Лоуренс

Боже, она чуть было не назвала его по имени. Руперт — это имя уже вертелось у нее на языке, и ей с трудом удалось проглотить его. Если бы она произнесла его вслух, это означало бы конец игры. Если не считать его матери, Алатея была единственной женщиной, упорно продолжавшей называть его именем, данным ему при рождении. Он сам сказал ей это.

Почему она продолжала упорствовать и называть его этим Детским именем, Алатея не могла объяснить. Должно быть, для нее он навсегда остался Рупертом.

«Меня зовут Габриэль». Его слова все еще звенели у нее в ушах. Глядя из окна экипажа невидящим взглядом, она думала о том, что он был прав. Конечно, Габриэль, а не Руперт. Но в этом Габриэле все еще оставался мальчик, которого она знала как Руперта. Это имя таило для нее и нечто большее — глубину и широту чувств, целый калейдоскоп детских воспоминаний, переживаний, событий.

Алатее хватило минуты, чтобы стряхнуть с себя оцепенение и допить свою чашку чаю. В качестве графини ей следовало научиться называть его Габриэлем. Также ей надо было найти способ свести требуемую от нее дань благодарности к минимуму.

— Думаю, сегодня утром мы навестим леди Хертфорд. — Сирина, просматривавшая список обязательных визитов, обернулась. — Она наверняка дома, и, я полагаю, будет вполне уместно, если вы наденете те же платья, что и вчера. Это весьма удобное место, где вы сможете показаться и быть замеченными.

— Чудесная идея! — воскликнула Мэри. — Давайте собираться!

— Надеюсь, там будут другие молодые леди? — поинтересовалась Элис.

— Ну разумеется. — Сирина повернулась к Алатее: — Ты тоже должна поехать, дорогая, а иначе все время, что я проведу там, мне придется объяснять причину твоего отсутствия.

Это было сказано с нежной улыбкой, но в словах Сирины звучала непривычная твердость.

Алатея улыбнулась:

— Конечно, я поеду, если от меня не потребуется ничего другого, чтобы поддержать вас.

Мэри и Элис просияли. Ведя серьезную дискуссию, касавшуюся лент, чепчиков, шляпок и вуалей, они отправились в свои комнаты, чтобы подготовиться к выезду.

Часом позже они уже стояли в гостиной леди Хертфорд. Сирина проявила чудеса полководческого искусства, расположив свои войска на самых выгодных позициях, легко обозримых и дающих возможность видеть их преимущества. Мэри и Элис уже вступили в круг подобных себе юных неопытных девиц, оживленно болтающих и совершенно забывших о своей застенчивости и робости.

Сирина сидела рядом с леди Челмсфорд и герцогиней Льюис. Женщины наблюдали за молодыми леди, только что выпорхнувшими в свет, оказывая им поддержку и покровительство и не спуская с них глаз.

Алатея готова была побиться об заклад, что беседа велась о молодых джентльменах, от которых ждали подвигов по части нахождения носовых платков, утерянных дамами в этом сезоне. Что же касалось ее самой, то она молча стояла в стороне и тем не менее чувствовала, что не осталась незамеченной. Как справедливо предположила Сирина, если бы она не появилась, начались бы бесконечные расспросы о том, где она. Теперь же, когда своим появлением она пресекла все поводы для сплетен, о ней тотчас забыли.

Впрочем, Алатею это вполне устраивало. Выпив свою чашку чаю, она огляделась в поисках стола, куда ее можно было бы поставить, как вдруг услышала знакомые слова «Восточно-Африканская золотодобывающая компания». Она замерла на месте, не сводя взгляда с кудрявой рыжей головы леди Хертфорд.

— Нет ни малейших сомнений в выгоде, как говорит мой кузен. Я назвала Джеффри имя человека, который всем там руководит, но ведь вы знаете этого недотепу — он будет мямлить, тянуть, присматриваться…

Склонившись ближе к подруге, леди Хертфорд произнесла, понизив голос:

— Уверяю вас, я сделала все возможное, чтобы убедить его, Я обрисовала ему нашу ситуацию и то, какие неожиданные расходы нам предстоят и как понадобятся деньги — в том числе и его наследнику в Оксфорде. Вот почему он должен стремиться улучшить свое положение. Я сказала ему это прямо, без обиняков. Джейн нужны новые туалеты. Но разве его сдвинешь с места?

Леди Хертфорд расправила плечи и сидела теперь прямая как струна, выражая всем своим видом порицание нерадивому и несговорчивому супругу.

— Я убеждена, — надменно продолжала она, — все дело в том, что предложение исходило от моего кузена Эрнста. Джеффри всегда терпеть его не мог.

Подруга пробормотала что-то в качестве сочувствия, беседа перешла в другое русло, и Алатея отправилась в дальний конец гостиной. Не было ничего удивительного в том, что лорд Хертфорд разделял ее опасения по поводу пресловутой Восточно-Африканской золотодобывающей компании.

С другого конца комнаты ей уже делала знаки некая вдовствующая леди в огромном тюрбане. Алатея подчинилась этому безмолвному призыву. С ясной улыбкой, словно приклеенной на ее лице, она выдержала допрос с пристрастием по поводу ее затянувшегося безмужнего состояния. Разумеется, в беседе не употреблялись столь недостойные слова, как «одиночество» или «муж».

Наконец Алатее удалось уединиться в облюбованной ею части гостиной и поразмышлять о возможности обсуждения достоинств Восточно-Африканской золотодобывающей компании с хозяйкой дома. Однако достаточно было одного взгляда на круглое и румяное лицо леди Хертфорд, чтобы понять: это обошлось бы ей слишком дорого. Ее милость не собиралась сказать более того, что уже было сказано. И ее бы удивила заинтересованность Алатеи. Светские дамы независимо от возраста не должны проявлять интереса к подобным материям. Они даже не должны знать об их существовании.

Алатея бросила взгляд на дверь. Может быть, стоит улизнуть отсюда и попытаться проникнуть в кабинет лорда Хертфорда?

Она как раз мысленно рассуждала на тему, есть ли у нее шанс найти там что-либо интересующее ее. Если одно только имя лица, верховодящего в этой компании, тотчас же охладило интерес к ней его милости лорда Хертфорда, то едва ли он стал бы его записывать где-нибудь в своих бумагах.

Подобная ситуация не стоила риска быть обнаруженной. Она могла себе представить, какой скандал возникнет в этом случае, особенно если ей придется признаться в причине своего интереса к чужим бумагам.

А что, если бы это смог узнать Габриэль?

Лучше умерить свой пыл и проявить терпение.

Но само это слово, «терпение», раздражало ее. И все же, смиряя себя, она продолжала его повторять. В деле Восточно-Африканской компании она должна была оставаться графиней и доверять Габриэлю.

И все же такие добродетели, как терпение и доверие, ни в малейшей степени не умеряли ее любопытства и оставляли при убеждении, что, если предоставить Габриэлю возможность действовать по его усмотрению, то он очень быстро справится с делом и потребует награды, которую она не в силах ему дать.