Война в Арктике. 1941—1945 - Владислав Корякин

Когда участники драмы, разыгравшейся в июле 1942 года в акватории Баренцева моря, догадались, что все пережитое ими определялось приказом на высшем уровне, у них возник вопрос как он вообще мог появиться? Много позже бывшие сотрудники Особого разведывательного центра рассказали, как первый морской лорд адмирал Паунд принимал это решение на основе доложенных ему сведений. Суть разведданых на вечер 4 июля заключалась в том, что еще утром «Тирпиц» и «Хиппер» присоединились к «Шееру» в Альтен-фиорде. Паунд настаивал: есть ли сведения о выходе «Тирпица» в море? Ему отвечали: нет. Стоит ли он на якоре в Альтен-фиорде? Очередной ответ не знаем, но будем знать от норвежской агентуры, как только он выйдет из Альтен-фиорда. Паунд задумался, но, возможно, последним решающим доводом оказалось мнение заместителя начальника Главного морского штаба адмирала Мура: если караван не распустить сейчас же, дальше будет поздно. Тогда Паунд отдал приказ конвою рассредоточиться. Б. Скофилд писал: «Паунд давно обдумывал эту ситуацию… И давно пришел к заключению, что роспуск конвоя будет самым правильным решением» (Скофилд, с. 101). Последний автор добавляет: «Противник быстро оценил преимущества, которые ему предоставило Адмиралтейство» (там же, с 105). У многих критиков Паунда (и не без основания) возникла версия (правда, недоказанная) о том, что он принес конвой PQ-17 в жертву в попытке выманить «Тирпица» подальше в море, с тем чтобы нанести по нему удар силами Тови и Гамильтона. Сам Черчилль полагает, что «адмирал Паунд, вероятно, не послал бы такого настойчивого приказа, если бы речь шла только о наших собственных английских военных кораблях. Но мысль о том, что наша первая совместная крупная англо-американская операция, осуществляется под английским командованием, привела бы к уничтожению двух американских крейсеров, так же как и наших собственных, возможно, нарушила уравновешенность, с какой он привык подходить к принятию таких чрезвычайно серьезных решений… В свете того, что стало известно в дальнейшем, решение о рассредоточении нужно признать опрометчивым» (Черчилль, с 423).

Между тем Гитлер дал добро на проведение операции «Ход конем» лишь в 11 час 37 мин. 5 июля, и немецкая эскадра покинула Альтен-фиорд только в 15 ч., о чем англичане в ОРЦ на тот момент еще не узнали. Вся операция «Ход конем» заняла мало времени: уже в 16 час 33 мин. 5 июля эскадру атаковала наша лодка К-21 (командир капитан 2-го ранга Лунин), хотя, судя по всему, безуспешно. Еще спустя час немецкая эскадра была обнаружена с воздуха англичанами, а в 20 ч. 30 мин. ее встретила английская лодка «Аишейкен». По результатам перехвата сообщений союзников в эфире, Гитлер, к разочарованию адмирала Шнивиндта, в 21 ч. 30 мин. отменил операцию «Ход конем».

К тому времени обильнейшая добыча уже была в поле зрения немецких подводников и летчиков, и они не упустили своего шанса. Гибель большей части транспортов PQ-17 явилась не только крупнейшим поражением союзников в Арктике, но и стала поводом для крупного политического скандала в «верхах», когда Сталин в письме Черчиллю от 23 июля посчитал «приказ Английского Адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты… непонятным и необъяснимым». Объяснение последовало в Лондоне спустя пять дней, когда наш военный представитель адмирал НМ. Харламов назвал приказ Паунда ошибкой. Побагровев, Паупд закричал: «… Как ошибка? Я отдавал приказ! А что надо было сделать?»

Вмешался в попытке сгладить конфликт морской министр Александер, объявив Адмиралтейство лучшим морским штабом в мире. Посол И.М. Майский, согласившись с этим суждением, добавил, что даже английские адмиралы порой не безгрешны. Мрачный юмор Майского заставил взорваться Паунда: «Завтра же буду просить премьера, чтобы назначил вас вместо меня командовать британским флотом!»

К тому времени у главы Британского кабинета накопилась масса поводов для личной встречи со Сталиным, среди которых первое место занимала проблема второго фронта, который он не собирался открывать в 1942 году. Думается, сэра Уинстона больше волновала другая проблема — а не повторит ли лидер Советского Союза новый вариант Брестского мира? Убедившись в несостоятельности своих опасений, он не мог не пойти на уступки со своей стороны, «ради морального значения проявления духа товарищества с русскими» (Черчилль, с 532), и одновременно попытаться реабилитировать себя в глазах русского союзника за PQ-17. С этих позиций следует рассматривать все, что связано со следующим конвоем PQ-18.

Подготовка к очередному конвою началась с перегона 32 устаревших торпедоносцев «Хэмпден» на советские аэродромы, из которых только 23 добрались до места назначения. Что хуже, на одном из них, севшем в Норвегии, немцы захватили важную документацию, раскрывавшую им цели и задачи намеченной операции.

По сравнению с PQ-17 намечался ряд важных новых изменений. Так, предполагалось присутствие двух танкеров-заправщиков на Шпицбергене, впервые в северных конвоях предполагалось использовать авианосец и т.д. В конвое участвовало 40 транспортов, два корабля ПВО, оправдавших себя в PQ-17, три эсминца, 4 корвета и 4 тральщика. В усиленную эскадру охранения под командой контр-адмирала Барнетта (флагман — легкий крейсер «Сцилла», со своими скорострельными 114-мм пушками чаще исполнявший роль корабля ПВО) входили авианосец «Эвенджер», 18 эсминцев, 3 тральщика и 2 подводные лодки. Еще семь подводных лодок были развернуты вдоль норвежского побережья. Два танкера-заправщика ожидали этот конвой в одном из фиордов Шпицберена, в готовности выйти навстречу.

В этом конвое впервые принял участие участи первенец американского судостроения — транспортное судно типа «Либерти» «Патрик Генри», способное доставить по назначению в своих пяти трюмах до 9 тыс. т груза, отличавшееся простотой конструкции и, соответственно, ограниченными затратами времени для своей постройки. Если «Патрик Генри» был построен за 250 дней, то в будущем этот срок удалось сократить до чуть более месяца. Тем самым события в войне на море определялись гонкой в строительстве американских «Либерти» и немецких подлодок. Построив свыше 2700 таких судов, американцы способствовали победе союзников на море, хотя моряки долго привыкали к этим судам, которые, по слухам, строились из расчета на один рейс. Их слабым местом считались сварные швы корпуса, которые моряки называли «губной помадой», хотя известны только три случая, когда этот недостаток стал причиной гибели судов. Около двухсот из них погибли в процессе военных действий, а уцелевшие бороздили акваторию Мирового океана еще на протяжении четверти века после войны.

2 сентября конвой PQ-18 из Лох-Ю (Шотландия) в составе 40 судов (включая шесть советских) под командованием контр-адмирала Э.К. Боддем-Уитэма тронулся на север и за Гебридскими островами попал в сильный шторм, задержавший встречу с кораблями непосредственного охранения (два корабля ПВО, три эсминца и по четыре корвета и траулера). 9 сентября их встретило эскортное соединение контр-адмирала Барнетта для сопровождения на дальнейшем пути.

Немецкие ВВС дважды обнаруживали конвой 8 и 12 сентября, причем в отсутствии Барнетта с частью своего соединения, занятого оборудованием базы снабжения на Шпицбергене, для обеспечения возвращавшегося из России конвоя QP-14. 12 сентября эсминец «Фолкнор» потопил немецкую подлодку U-88 (командир капитан-лейтенант X. Бахман), но сутки спустя караван понес первые потери—американский транспорт «Оливер Элсуорт» и советский «Сталинград» (капитан А. Сахаров). Только с советским судном на дно ушли 18 танков, 300 т олова, 400 т порохов, боеприпасы, продовольствие и многое другое, причем из 87 человек экипажа спаслось 66. Самолеты с «Эвенджера» заставили вражеские подлодки отказаться от дальнейших атак, но 13 сентября немецкие торпедоносцы навалились на конвой всей своей мощью. По словам артиллерийского офицера с транспорта «Натаниель Грин»: «Мы заметили орду торпедоносцев над самой водой впереди конвоя по правому борту. Самолеты кружили и летели прямо на нас, и мы открыли огонь из всего, что имели. Один самолет, пересекший наш курс, получил прямое попадание из 76-мм орудия и рухнул в воду. Еще два самолета были сбиты нашими пулеметами и упали у нас слева по борту. Самолеты пролетали так близко, что из пулеметов промахнуться было просто невозможно» (Смит, с 93). Не менее эффектно работал скорострельный главный калибр из 114-мм орудий «Сциллы»: «Первые восемь снарядов разорвались вдалеке над водой перед правофланговым самолетом, однако, он продолжал лететь, не обращая внимания на разрывы. Внезапно самолет качнулся из стороны в сторону, и от него повалил черный дым. Затем он дернулся, словно пьяный, вправо, а его товарищ справа подпрыгнул, как тюлень. Но тут оба самолета столкнулись и рухнули в воду, подняв столб брызг» (там же, с 93).

На войне как на войне: сбивая вражеские самолеты, англичане сами несли потери. Немцы применили тактику «золотого гребня», когда строем фронта торпедоносцы атаковали конвой поперек, одновременно сбрасывая торпеды. Бодем-Уитем удачно противопоставил им свою новинку в маневре — одновременный поворот всех судов в девяти колоннах навстречу угрозе: в этом случае торпеды проходили между колоннами. Однако в двух колоннах сигнал флагмана не приняли, и последствия оказались страшными. Позднее один из участников событий вспоминал, как «пять кораблей получили попадания, моряки покидали их, многие плыли в нашу сторону. Один корабль, получив попадание, взорвался, другие горели, третьи медленно тонули» (Смит, с 102), среди последних оказался и наш транспорт «Сухона». Транспорт «Эмпайр Стивенсон» с грузом в 2000 т взрывчатки вознесся к небесам в полном смысле слова. С других судов картина его гибели выглядела в виде «колонны пламени и дыма. Когда она рассеялась, на поверхности не осталось ничего, лишь пятно нефти». Разумеется, спасшихся в подобных случаях не было, а последствия такого взрыва в полной мере испытали соседние суда: «На "Вакосту" налетела чудовищная ударная волна. Сила удара была такова, что на борту "Вакосты" полопались паро- и топливопроводы, приборы и точные механизмы вышли из строя, машины стали» (Смит, с 106). Очередной «хейнкель» сбросил торпеду так, что она, рухнув на крышку грузового люка, взорвалась уже внутри «Вакосты», причем, что удивительно, из экипажа никто не погиб, в отличие от самого судна. За 13 минут ценой гибели пяти самолетов немцы уничтожили восемь транспортов. Две колонны в конвое перестали существовать, а на месте их гибели остались пятна нефти, разбросанные группы людей, в шлюпках и на спасательных плотиках, в воздухе стоял запах сгоревшей взрывчатки, металла и человеческой плоти.