Магнетизерка - Леонид Девятых

А потом граф тайно обвенчался с «княжной» во флотской церкви на адмиральском корабле «Три иерарха», что стоял на рейде в Ливорно. Роль попа при венчании исполнял де Ривас, коему наклеили фальшивые бороду, брови и усы, а роль диакона — лейтенант Христенек.

Здесь Татищев хмыкнул. Секретарь поднял голову, посмотрел на подполковника и снова углубился в свои бумаги.

«Ай да капитан флота! — подумал Павел Андреевич. — На все руки мастер! Ну ладно Христенек, на нем, верно, клейма ставить негде. Но вы-то, господин Ривас? Как же королевская кровь в жилах? Разве понятия о чести и благородстве для вас пустой звук? И как это возможно, чтобы в одном человеке уживались лихой брандер, герой Чесмы, выказавший вершины мужества и героизма, и обманщик, паяц, шут? Но факт участия в липовом венчании столь высокопоставленной особы и побродяжки, всклепавшей на себя высочайшее имя, может весьма пригодиться!»

Подполковник Татищев вновь углубился в чтение.

Ах, как был обласкан императрицей Иосиф Михайлович, когда княжна Тараканова, арестованная адмиралом эскадры Грейгом, была доставлена в Петербург! Как стремительно стала двигаться ввысь его карьера!

Перво-наперво стал он жить во дворце, потому как сделался капитан де Ривас воспитателем Алеши Бобринского, сынка Екатерины Алексеевны от князя Григория Орлова. Потом, допущенный на интимные вечера в Эрмитаже, которые устраивала императрица, — честь, оказываемая немногим, к тому же означавшая полное доверие к лицу, принимавшему участие в сих оргиях, — теперь уже майор де Ривас сошелся с камер-фрейлиной императрицы Анастасией Соколовой и с высочайшего разрешения и благоволения женился на ней. А через два года случился у подполковника де Риваса роман с самой императрицей, после коего подарила она ему тайно сына, названного именем отца Иосиф и перевернутой его фамилией — Савир, да пожаловала в придачу орден Святого Иоанна Иерусалимского. А сие, ни много ни мало — высшая награда Мальтийского ордена.

Сделав де Риваса полковником, кавалером командорского креста и рыцарем Мальтийского ордена, императрица отправила его на юг, в действующую армию. Да и то, заскучал Иосиф Михайлович при дворе, ведь не до скончания же века расшаркиваться с вельможами да шпацировать по балам и раутам. К тому же проект реорганизации русского флота, коим он занимался несколько лет, был полностью готов.

Полковник де Ривас получил назначение к князю Тавриды Григорию Потемкину. Светлейший, наслышанный о его отношениях с императрицей, погрызя, по своему обыкновению, ногти, на флот его не взял, а поручил ему Мариупольский кавалерийский полк. Затем, в очередную турецкую кампанию, Потемкин сделал его дежурным генералом при своем штабе — то есть генералом на побегушках. Де Ривас отомстил ему за это следующим: он попросил светлейшего, с коим у него установились внешне дружеские отношения, пристроить своего сына, Оську Савира, на службу. Дескать, пора юнцу пороху понюхать.

— Твоему сыну? — спросил его светлейший.

— Так точно, — ответил де Ривас.

— А пошто он Савир, а не Ривас? От кого сынок-то?

И Иосиф Михайлович, разыгрывая смущение и явно издеваясь над фаворитом «номер один», выдавил из себя признание:

— От нее. От кого ж еще-то?

После громкого скандала Потемкин сослал де Риваса с казачьим отрядом в деревню Тузлы, где стоял корпус генерала Гудовича. Скоро Гудович получает приказ взять крепость Хаджибей. Такой же приказ получает и генерал Войнович, командующий Лиманской флотилией у Очакова. Гудович отдает приказание отряду де Риваса выступить на штурм Хаджибея, однако основные силы его корпуса почему-то задерживаются у Тилигула. Войнович же и вовсе не собирался являться со своей флотилией под стены Хаджибея: Потемкин негласно отменил обоим генералам свой приказ.

Но де Ривасу-то приказ никто не отменял! И если его не выполнить — он окажется полным ничтожеством и трусом, о чем обязательно и очень скоро донесут императрице. Уж светлейший, конечно, постарается!

Павел Андреевич не сдержался и тихо выматерился. Но, очевидно, получилось это достаточно громко, так как секретарь снова поднял голову и посмотрел на него. Впрочем, сие не в диковинку: бывало, что тайные советники, читавшие по тем или иным причинам подобные папки, степенные и тишайшие в быту, стучали кулаками по столу и пинали в ярости стулья и столы. А бывало, что и седовласые генералы, обвешанные орденами мало не до причинных мест, рыдали, как истерические барышни, и пачкали кучу носовых платков.

А Татищев продолжал читать, и его взору вместо каллиграфически выведенных строчек представлялся небольшой казачий отряд, который, обмотав пушечные колеса соломой, а сабли и тесаки — тряпицами и паклей, сознательно идет на верную смерть.

Но, черт возьми, они взяли крепость! И де Ривас, удачливый демон, как и прежде, в сражении при Чесме, выжил и вышел победителем. Георгий 3-й степени, дающийся исключительно за боевые подвиги, был ему наградой.

А потом Иосиф Михайлович создает собственную флотилию. Он и два казачьих полковника, Чапега и Головатый, задумали поднять со дна Черного моря затопленные между Очаковым и Хаджибеем турецкие лансоны. И подняли-таки! Они создали Черноморскую гребную флотилию, которая, влив в себя Лиманскую флотилию генерала Войновича, успешно уничтожила прибрежные батареи крепости Измаил и прикрывающие ее турецкие суда и готова была атаковать Измаил со стороны Дуная. Общее командование штурмом было поручено генералу Суворову.

Измаил пал, причем исход сего победного предприятия во многом решил казачий десант отряда де Риваса, что и было отмечено в победной реляции Суворова императрице. Татищев видел сию крепость, но не мог представить, как умудрились взобраться на ее каменные стены со стороны Дуная казаки и морские гренадеры контр-адмирала де Риваса. Бросив к ногам императрицы отнятые у неприятеля сто тридцать знамен, Иосиф Михайлович получил взамен Георгия 2-й степени и шпагу, усыпанную брильянтами. Большим подарком его душе послужило крайнее неудовольствие Екатерины Потемкиным, который получил от императрицы полный отлуп, отчего чрезвычайно расстроился и через малое время помер.

Удивительное дело, но звезда де Риваса не закатилась со смертью Екатерины и принятием российского престола императором Павлом Петровичем, как это случилось со многими бывшими любимцами императрицы. Император Павел матушку свою не любил, а паче не мог простить ей гибели отца. Посему делал ей все наперекор, как бы мстя уже покойной. Ведь сделать что-либо в противовес ей, покуда она была жива, он не имел никоей возможности.

К тому времени вице-адмирал, Иосиф Михайлович был вызван в Петербург и принял должность генерал-кригскомиссара. Тут в нем опять проснулся деляга и фактор, и интендантство чуть не вылетело в трубу, а сам вице-адмирал едва не поехал за казенный счет в Сибирь, потому что запускал руку в казну и извлекал иные выгоды из сей хлебной должности. Спасли его многочисленные друзья и весьма дельный проект по реконструкции кронштадтских укреплений, вовремя представленный императору Павлу. Де Ривас был назначен членом Адмиралтейств-коллегии и принял выхлопотанную им самим должность управляющего Лесным департаментом. Он поселился в особняке Калмыкова близ Каменного моста (по непроверенным сведениям, он сей особняк купил), завел свой выезд, словом, не бедствовал, хотя имение в 800 душ, подаренное Екатериной после взятия Измаила, ощутимого дохода не приносило.

Под 1799 годом в папке имелась выписка из протокола визитационной комиссии, состоящей из двух сенаторов и трех сенатских секретарей. Сия выписка гласила, что его превосходительство вице-адмирал, исправляя должность управляющего Лесным департаментом, получил вперед жалованья, которое он, как управляющий департаментом, начислил сам себе аж до 1811 года. Комиссия настоятельно рекомендовала отстранить господина де Риваса от исправления сей должности со взысканием всего полученного вперед жалованья, а над ним самим учинить следствие в его прочих злоупотреблениях, имевших место наверное и почти доказанных.

Под тем же годом имелось донесение знакомого Татищеву агента Тайной экспедиции, ведшего наблюдение за английским посланником лордом Уитвордом. Агент сообщал, что сей известный ненавистник России имеет весьма тесные сношения с графом Никитой Петровичем Паниным и вице-адмиралом Иосифом Михайловичем де Ривасом, причем речи их друг с другом происходят на невразумительном для него, агента, языке, вероятно специально придуманном и секретном, чтобы не было понятно, кроме них, никому. Все же агенту, знакомому с подобным шифрованием речи, удалось кое-что разобрать из этой тарабарщины. А говорили Уитворд, Панин и де Ривас об императоре Павле Петровиче, да продлит Господь дни его, что пора-де ему передать бразды правления цесаревичу Александру, а самому добровольно отречься от престола в его, цесаревича, пользу. А ежели Курносый — так уж они величали нашего государя императора — добровольно на сие не согласится, тогда принудить его на то шпагой, то бишь силою.