Дело трезвых скоморохов - Андрей Белянин

– Ну что ж… Цирк у вас хороший, на профессиональном уровне, артисты непьющие, где набирали? Наши скоморохи после каждого выступления пьяные в дугу…

– Э-э… просто мы иначе относимся к своему делу. Всяческое употребление алкоголя строжайше запрещено! Мои артисты обязаны понимать воспитательное значение своего ремесла и… э-э… не давать никому ни малейшего повода для упрёка… Особенно властям!

– Ладно, тогда последний вопрос: а вот эта рекламная акция, раздача карамельных горошинок, вам не очень дорого обходится?

– Э-э… нет, сушие гроши, – доверительно улыбнулся Труссарди. – Дети всех стран любят сладости и непременно… э-э… уговорят родителей привести их вновь. Одна конфетка – один билет, мы берём их оптом, и всё… э-э… окупается!

Больше ловить нечего. Пришлось на всякий случай принести традиционные извинения, пожелать творческих успехов и ненавязчиво откланяться. Две предложенные на прощание бесплатные контрамарки я, разумеется, взял. Плюс приглашение заходить в любой день и час, как к старому другу, без докладов и церемоний. Я поблагодарил, ещё раз предложенные деньги отверг, припугнул, не поверили, попрощался и двинулся восвояси. Пришить им «жестокое обращение с животными» тоже не удалось: улыбчивые коза и медведь выглядели до неприличия довольными жизнью.

Вечерело… Стрельцы, провожавшие меня до отделения, всю дорогу шли молча. Наверняка парням тоже очень хотелось хоть кого-нибудь «заарестовать», но однообразной рутины в нашей службе куда больше, чем благородных подвигов во имя спасения человечества. Даже этого хамоватого бугая, что прикрывал мне вход в шатёр, задерживать не позволяла совесть – мужик же извинился…

Уже у самых ворот отделения я приказал парням возвращаться и продолжать наблюдение, а сам почему-то задержался у забора. То ли тень там была какая-то подозрительная, то ли силуэт девичий знакомый, то ли ещё что, не помню… Последнее, что услышал, был глухой свист летящего предмета, а потом холодная верёвка намертво захлестнула мне горло, и две чёрные фигуры возникли словно из-под земли. Матово блеснули ножи… В тот момент, когда злодеев накрыла огромная тень, я потерял сознание. Всё, абзац, приехали…

– Никитушка, сокол ясный, ну будет тебе пугать меня, старую, – откуда-то издалека донёсся встревоженный голос Бабы Яги. Один глаз я с трудом разлепил сам, с другим мне помогли заботливые бабкины пальцы.

Судя по всему, лежу в своей комнатке, на кровати под одеялом, а чёрный кот Василий меняет у меня на лбу холодный компресс. Причём делает это крайне беспардонно, сдёрнув одно мокрое полотенце и пришлёпнув лапой другое.

– На меня… напали… да?

– А уж это тебе видней, Аника-воин, – с лёгким укором ответствовала бабка. – Стрельцы на воротах обернулися – тебя нет! Туда-сюда глядь, а вдоль забору нашего драка идёт! Вроде в сумерках уж и не видно, кто кого, а тока трое их было. Один синий, аки море, велик объёмами, поверх штанишки малые, заграничные, а плащ на нём красный, с сапогами такими же. Двое других помельче и одеты в чёрное, их и задержали молодцы еремеевские. Благо преступники уж и носом пошевелить не могли…

– Значит, на меня… напали? – Немного саднило виски, но в целом голова не разваливалась. Разве что горло побаливало, словно меня неудачно повесили…

Яга сунула мне деревянную ложку с чем-то пахучим и, убедившись, что я покорно проглотил лекарство, продолжила:

– Видать, тот молодец в исподнем красном ноне ночью тебе жизнь спас. Вот глянь-кось, что за штука такая?

– Боло, – уверенно опознал я, – верёвка… с двумя камнями или… деревянными шариками. С такими в Мексике охотятся, я в кино видел…

– Знать, и на тебя, сердешного, охота злая пошла. Ну да преступные силы у нас в порубе лежат, в себя приходют. А тому молодцу, что их одолел, свечку завтра поставлю, пущай ему на небесах радостно икнётся…

– Но… простите, не понял… он что, умер уже?!

– Стрельцы бают, что-де то дух полночный был, – протягивая мне вторую ложку, поморщилась бабка. – Ты спи, Никитушка, утро вечера мудренее. Да тока у нас в Лукошкине в красном исподнем богатыри не ходют, стыдятся. Значит, либо призрак, либо… псих какой…

Во второй ложке наверняка оказалось снотворное, потому что на меня резко снизошло томное успокоение и в груди мягко потеплело. Я словно провалился в необъятное ватное одеяло, рухнув сквозь кровать, пол, подвал, землю в неведомый потусторонний мир, полный пушистых зайчиков и добрых белочек. Все они очень хорошо ко мне относились, искренне пытаясь развеселить усталого милиционера хороводами и плясками вприсядку. Я наслаждался их обществом всю ночь, и даже петух наутро разбудил меня не сумасшедшим криком, а деликатным постукиванием клювом в окошко.

Сквозь неплотно смеженные веки я видел, как подскочивший Василий молча погрозил петуху пушистым кулаком. А надо сказать, лапка у нашего котика не уже, чем у хорошей бернской овчарки. Настырной «будильник» окончательно сделал квадратные глаза и сам бросился головой вниз в лопухи. Вверх взлетели пыль и перья! Довольный кот, видимо дежуривший около меня всю ночь, расправил усы и заговорщически подмигнул.

Притворяться дальше не имело смысла, я встал и потянулся за рубашкой. Хитрый Васька тут же занял нагретое место под одеялом, завернувшись так, что наружу торчало только одно чёрное ухо…

– Доброе утро! Лейтенант Никита Ивашов абсолютно здоров и готов к несению службы, – громко отрапортовал я, садясь за стол.

Яга вовсю накрывала завтрак, о вчерашнем погроме в цирке она не обмолвилась ни словом, поэтому начинать пришлось мне:

– Бабушка, кажется, я нашел бывшую обладательницу третьей косы!

– Ты кушай, милок, кушай, – одобрительно кивнула наша домохозяйка. – Ужо оладушков горячих поешь, так и расскажешь.

– Набитое пузо – лишняя обуза! – подковырнул я.

– Опер на диете, что редька в конфете!

– А-а-пс… – едва не подавился я. – Так нечестно, такой поговорки нет, это вы сами только что придумали!

– Ешь давай! – весело прикрикнула бабка. – Да помни: мужчина в теле – хорош в любом деле, и в поле и в постели! Стрельцы всю ноченьку спасителя твоего разыскивали, чтоб спасибо передать, да не обнаружился герой. Злодеев-обидчиков я самолично допросила, как в чувства пришли, с час назад ещё… Дурни заезжие, из-под села Семенякина, дескать, заплатили им, чтоб они участковому рёбра сосчитали – нет ли лишнего. А кто заплатил, не ведают… Вроде купец дородный, а голосом – чистая девка!

– Ммн, понятненько, – прожевав, призадумался я, – кажется, таких у нас не очень много. А если вдуматься хорошенько, то и вообще один. Бабуля, вот ведь говорили вам: не чародействуйте на работе! Гражданина Обмылкина по-человечески можно понять: что ж ему теперь, до старости писклявым ходить?!

– Расколдовать – расколдую, – сурово насупилась Яга, – а нападения на главу отделения всё одно не прощу! Еремеев обоих в тюрьму царскую сопроводил, а на обратном пути обещался самого заказчика привести, я тут с ним по-свойски побеседую. Задушевно-о… но без увечиев. Тем паче что вещица одна мне покою не даёт.

– Коса? Но, как я уже говорил, мне удалось выяснить, что она была…

– Да тьфу на неё! Ну узнал, какая девка пропала, дальше-то что?! Может, нынешней ночью аж две косы к нам на забор подвесят, ничего, справимся… А вот ежели ещё раз на сыскного воеводу удавку такую чудную забросят, что делать будем?

Хм… Я отодвинул блюдо с золотистыми оладьями и вынужденно согласился. Боло – слишком редкое и экзотическое орудие для спонтанного бандитского нападения двух сельских парней.

Чёрт, да если разобраться, это вообще не русская вещь! Откуда оно взялось?

– Вот и я о том же, – в тон моим мыслям продолжила Баба Яга. – Лиходеи говорят, будто бы кто им подсобил в нужный момент. Ты ить, почитай, совсем задушенный к ним под ноги свалился – знай пинай, коли лаптей не жалко! Ежели б не спаситель энтот, со странностями… Ты, кстати, никого на ту роль не угадываешь?

– Судя по описанию костюма… – задумчиво протянул я, ощущая, как страшная догадка ковыряется в сердце. – Вы говорите, высокий, сильный, весь в синем, плащ и сапоги красные…

– Исподнее тоже! – напомнила бабка.

– …исподнее тоже красное, и исчез так быстро, словно улетел, то… это Супермен!

– Кто, кто, кто, прости господи?!

– А мог бы быть и Бэтмен, – хватаясь руками за голову, признал я. – Это моя вина… Он же всё расспрашивал, книги, комиксы, кино, истории разные из моего времени… Вроде как-то мы этой темы касались, в рамках участия частных лиц в борьбе с преступностью. Ему ещё про Тарзана понравилось… Разве я мог предположить, что вот так все обернётся?

– Ой, горюшко ты наше луковое! – Яга тихонько приобняла меня, чмокнув в лоб. – Ну думать же надо, какие сказки мальчонке на ночь рассказывать?! У него ить натура творческая. Вот те и отправили на заслуженный отпуск…