Кровь звезд - Натали Хеннеберг

Они возвращались из собора, заехав по пути во дворец короля, где Ги де Лузиньян дал в честь будущего зятя легкий завтрак. Их сверкающие плащи с вышитыми на них золотыми единорогами, высокомерный вид призраков испугали девиц. Вульф Бычья Голова вспомнил: высокий рыцарь с лицом цвета оникса, который ехал впереди процессии, являлся принцем. Он дал знак страже остановиться, и копты спустили Сафаруса со стены на мостовую.

– Господин, – сказал Жильбер Дест, обращаясь к рыцарю-храмовнику с холодной почтительностью, которой его научила Анти-Земля, – этот человек, которого вы снимаете со стены, мой личный врач. Я потерял его в толпе. Я не знаю, какое преступление он мог совершить, но лучше всего его передать в обычный трибунал. А пока вот мой кошелек, пусть он будет моим залогом за него. Я – принц Д'Эст, граф Тулузы и хозяин Триполи.

Вульф с почтением поцеловал пальцы руки Деста и спрятал полученный залог. На узкой улочке становилось все жарче и жарче, и кольчуга рыцарей сильно нагревалась. Сафарус чувствовал присутствие чего-то враждебного, торжествующего, огромного. Он подождал, пока дозор не повернул за угол улицы, приподнялся, стряхнул с себя пыль и сказал Десту с упреком:

– Вам не следовало давать им столько денег.

Магия и бедствия

– Поговорим начистоту, – сказал Жильбер, когда процессия скрылась в темноте ночи. – Вы узнали меня, а я знал, кто вы.

– Nunc dimittis! – вздохнул Агаверус. – Я ждал вас в течение нескольких веков. Вы и ваши слова…

– А вы – странствующий еврей, не так ли?

– Так называют меня на других планетах?… Да, однажды у моего дома проходил закованный в цепи осужденный, и я не подал ему воды. Я торопился по своим делам, у моей жены начинались роды, а я ее так любил.

– И с тех пор?

– С тех пор я так и живу… Однажды моя жена родила мертвого ребенка. Она умерла, умерли все мои дети. Я должен был бежать, так как мое долголетие начало беспокоить моих внуков. Я менял имя и страны. Прошли годы. Этой ночью вы видели, что происходит в Иерушалаиме, представьте себе, двенадцать веков, и все вот такие, как эта ночь. Мы ждали вас, как пустыня ожидает росу…

– Меня? – спросил Жильбер.

– Я знал, мы знали, что небо направит к нам еще раз посланцев! Пойдемте. Вы все узнаете.

Он повел Жильбера через спящие пригороды Силоама под черными, как уголь, кипарисами, вдоль выбеленных известью стен. Сюда не доходили отзвуки резни, здесь слышался только шум фонтанов. Трипольские всадники остановились, чтобы напоить лошадей.

– Видите, – повторял Сафарус, – уверен, что эта ужасная и бесконечная жизнь – не только наказание. Она дана мне для того, чтобы я стал свидетелем будущего, часовым, стоящим на руинах Гоморры, который следит за шумом крыльев в ночи. Но вот настал день славы…

– Смелое утверждение, – заметил Дест.

Перед живой изгородью из терпентинных деревьев, окружавшей белые стены дома, Сафарус остановился и на ощупь нашел бронзовую дверь, на которой кусала свой хвост змея. Он перебирал связку ключей, возбужденно объясняя:

– Я так и не могу запомнить их – это ключ от моего дома в Александрии, а этот от внутреннего дворика в Наполи. Я жил везде понемногу, но всегда возвращаюсь сюда, так как на свете существует только один город для того, чтобы наблюдать за вечностью: Иерушалаим.

Скрипнул замок, и, взяв в руки факел, который ему протянул раб, Сафарус спустился вниз на несколько ступенек. Перед ними был вход в подземелье, остатки погребенных под слоем грязи катакомб Константина. В просторном зале зияла дыра огромного очага, возвышались пирамиды перегонных аппаратов с ленточными переплетениями, откуда струились голубоватые пары; все стены были увешаны пучками трав: авраамово дерево, которое сохраняет у человека вожделение, гроздья белладонны и волчьего корня, пурпурные колокольчики дигилитаса. Вдруг их взорам открылся эмалированный саркофаг: за стеклянными экранами виднелись метеориты. Во флаконах находились странные, искусно заспиртованные животные: вставшие на дыбы морские коньки, голубые осьминоги. В бесценных раковинах покоились огромные жемчужины, стоившие целых королевств.

На изъеденных червями досках, таких древних, что они готовы были рассыпаться в прах, лежали старинные колдовские книги; виднелись мумии, обмотанные повязками; чуть дальше на длинном ящике светилось, как утонувшая звезда, зеркало без оловянной амальгамы.

Поначалу Дест, который положил руку на бластер, подумал, что в этом слабо освещенном масляными лампами зале никого нет. Но вскоре заметил, что в нем есть не только черные мумии и покрытые пылью машины. Вдоль стен в креслах из черного дерева сидели, положив ладони на колени, огромные человеческие фигуры – их было больше тридцати – всех возрастов и цветов кожи. Тут сидели негр с величественным видом, его виски закрывала тиара; эссенец с белокурыми локонами, генуэзский астролог, сирийский жрец. Были здесь и почтенные старики с длинными пышными бородами и молодые принцы с завитыми волосами. При появлении Сафаруса и его гостя их неподвижные фигуры молча поклонились. Все поверх ряс или кольчуг носили белые мантии с вышитыми на них какими-то знаками. Сафарус представил их Жильберу:

– Мои друзья, каббалисты.

Знак на их груди представлял собой посаженное на ось колесо, в котором Дест узнал схему первого спутника Земли.

Но Сафарус уже обращался к молча сидевшему ареопагу на языке, не понятном астронавту. Дест улавливал лихорадочные, возбужденные волны из его мозга. Постепенно таинственные фигуры оживились, их недоверчивые, озаренные любопытством лица повернулись к Жильберу. В воздухе чувствовалось желание удостовериться в его присутствии: все эти люди ждали его, надеялись на то, что он придет. Они пали ниц. Их бороды и тиары касались земли.

– Посмотрите, мой господин! – сказал Сафарус торжествующим голосом. – Мы знали, что вы должны прийти.

– Значит, и другие земляне высаживались на этой планете? – спросил с удивлением Дест. – Я имею в виду астронавтов с Земли?

– Что такое Земля? – спросил Лакедем голосом, в котором слышались нотки неподдельного удивления.

– Ну, астронавты из другой точки пространства? Кто-нибудь был здесь из другого мира?

– Этот край, господин, всегда являлся особым, избранным местом, – сдержанно сказал высокий эссенец. – Его посещали огромные, светлые, яркие фигуры: Авраам принял ангелов под сенью дуба Мамбре, а сыновья Бога соединились с дочерями людей.

– У нас есть хроники и пророчества, которые говорят об этом, – подтвердил чернокожий «верховный» жрец. – Сумерейские таблички подтверждают посещения, а папирусы Нола рассказывают: во времена Псамметика III небесные путешественники падали в пустыню, как плоды фиговой пальмы, которую трясут. В других местах посланцы неба принимали форму молнии или облака, они высаживались из покрытых глазками колес, орла или рыбы. Между мирами установилась постоянная связь (общность). Почему она должна прерываться сегодня? Ничто не пропадает бесследно, ничто не создается напрасно в изобретательной системе Космоса, к которой мы все принадлежим. Каббала нас учит: «Что-то лежит высоко, а что-то лежит внизу». И в течение многих и многих веков ученые Анти-Земли жили, устремив свой взор на звезды. Мы ждали вас. Мы знали, что вы придете.