МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО - Чудинова Елена (2)

Похвально, конечно, «изучить много материалов» о России. Но прежде, чем говорить об ее «обреченности», стоило, быть может, изучить также хоть немного материалов и о других европейских странах? Только ли русские князья такие вот «собаки»? В том же XIII веке во Франции не утихали баронские войны, до того основательно не утихали, что по их ведению оформились свои правила и законы, всякий там «мир Господень», запрещающий воевать с пятницы по понедельник и пр. Ну и что, погибла Франция без монголов? Если бы. Раньше нас превосходно оформилась в централизованное государство. Феодальная раздробленность — дело естественное, хоть и неприятное, это нечто вроде переходного возраста у человека. Обычно в этот период действительно ослабляется военная мощь, но зато развивается культура. На Руси в период раздробленности культура не просто развивалась, она взлетала. И мы, между нашими усобицами почитывавшие Гомера и Аристотеля, превосходно бы обошлись без варваров, свалившихся нам на голову для нашего-де блага. Не надо нам такого блага, спасибо.

Труды иноков — на свалку истории?

Помимо расчетов «выгодно-невыгодно», есть же еще такая вещь, как историческая память. Сколь бы давно ни была пролита кровь наших предков, она остается пролитой кровью. Каждый раз, пренебрежительно относясь к страданиям, испытанным предками много столетий назад, мы выражаем готовность к тому, что наши праправнуки чихнут на Великую Отечественную. Так что же думает режиссер С.Бодров о доблестном Козельске, стертом с лица земли и посыпанном солью? Что скажет о наших воинах, которых заживо давили пиршественным помостом? Режиссер разбирается с проблемой на диво просто — все это преувеличения и вообще враньё.

«Когда начинаешь разбираться, понимаешь, что историю делали переписчики — каждый переписчик что-то вставлял, добавлял, убирал, и все это еще в зависимости от времени». В сухом остатке: русским летописцам верить нельзя, а «достоверный источник» — это монгольский фольклор. А кто же эти не заслуживающие доверия «переписчики»? Всего лишь ученые монахи, часами трудившиеся в своих скрипториях. Хорошо, договорились: перестаем рассматривать труды русских монахов качестве источника информации! Вот только незадача, если извлечь монашеские труды-послушания из исторической науки, мы столкнемся с почти полным отсутствием русской истории. Ну не так, конечно, чтобы совсем с нулем, например, «Слово о полку Игореве», вполне возможно, было написано мирянином, так что подробное описание одной незначительной стычки с половцами у нас все-таки будет. Но по части прочих событий, да чтобы с хронологией, станет ой как пустовато. Поэтому не стоит торопиться морщить нос на иноческие труды.

О политкорректности Чингизхана

«Чингизхан был широкий, открытый по тем временам человек, да и по сегодняшним тоже».

Что же это сильно-сильно напоминает? Рассказы о дедушке Ленине, не иначе. Не только стилистикой, но и степенью правдивости.

«Щедр он (Чингизхан. — Прим. ЕЧ) был, веротерпим, в мире вообще нет другой такой фигуры: император огромной империи, от Тихого океана до Дуная — веротерпим».

А вот это уже большая-пребольшая фактическая ошибка! Чингизхан — отнюдь не единственный амбициозный завоеватель, проявлявший «веротерпимость». Александр Македонский проявлял ее не в меньшей степени, Бонапарт посещал в Египте мечети. Ну и что? От этого они не перестали оба быть личностями маниакального склада, громоздящими горы трупов ради достижения химеры — империи об один день, обреченной пасть во прах вскоре после смерти завоевателя. Чингизхану повезло больше, Бонапарт свою вообще пережил. Но зато Чингиз и хуже Македонского с Бонапартом вместе взятых: македонцы были хотя бы не бескультурней персов, французы хотя бы не безграмотней испанцев. Чингизхан же был цивилизационно ниже всех, кого покорял: смешно даже сравнивать тогдашних монгол с тогдашними же китайцами.

Настоящая Империя растет постепенно и только на дрожжах цивилизационной миссии. Какое же безумие побуждает нынешних пантюркистов вопреки любой логике утверждать, будто победа кочевого народа над оседлым может хоть что-то полезное принести последнему?

Да и не стоит преувеличивать монгольскую веротерпимость. «Знайте же, что уже пять монастырей и две кустодии братьев наших полностью уничтожены», — пишет из Польши францисканец Иордан. «Убитые монахи, монахини, проповедники, принявшие горестную смерть, ставшие мучениками во имя Христа, приобщаются, как мы думаем, к вечному блаженству», — вторит ему монах из венгерского монастыря Святой Марии. «К гробницам святым привязывают они коней своих, мощи святые бросают на съедение зверям», — сетует аббат из Кельна. Но режиссера интересуют несколько иные религиозные аспекты.

«Мы сначала получили благословение шамана, — делится он. — Я уверен, что, имея дело с другой культурой, важно соблюдать ее обычаи и традиции».

Что ж, давайте, запихнем куда подальше наше собственное нравственное мерило и будет «бережны» не только с монголами, боготворящими Чингизхана, но и с французами, боготворящими Бонапарта. (Это не натяжка, быть может, кто-то не знает, что во Франции запрещено называть «Наполеонами» домашних животных? Вопиюще же культовый вид его захоронения бросается в глаза.) Вот только такой «бережностью» мы предаем наших предков, погибших на Калке и на Бородинском поле. Может, стоит уважать прежде всего их, давших нам жизнь?

За всю христианскую историю страны слава русского оружия была исключительно оборонительной или миротворческой.

А давайте поскребем татарина!

Так и слышатся новые возражения. История-де России это не только история русских, защитников и замирителей, но и история, например, татар, когда-то приведенных сюда чингизидами, а теперь давно уже живущих здесь. Так-то оно так, но мирное наше сосуществование с татарами установилось уже после того, как они перестали видеть в нас оседлую добычу. Не мы подстроились под их захватнические принципы, а они под наши — оборонительные. Так что Куликовскую битву еще никто не отменял.

Но есть и другой момент, весьма интересный. С.Бодров, конечно же, вовсю цитирует поговорку про русского, которого надо скрести до татарина. Куда же без нее. Но любой здешний татарин, равняющий себя не по русской истории, а по Чингизхану, должен сделать одну простую вещь: подойти к зеркалу. Что он там увидит? Скулы, тяготеющие к азиатским, но глаза, разрез которых стремится скорее к европейскому. Цвет их может быть карий, а может серый или зеленоватый. Волосы — часто темно каштановые, но редко — совсем черные, иногда и русые. Кожу — безусловно не коричневую. Если увиденное его не вразумит — пусть съездит в Монголию и сравнит себя с местными жителями. Нас победили язычники Батыя, а мы победили уже Казанское и Астраханское ханства с Крымом. Фактически это разные наши противники. Много воды утекло. Сменилась не только религия. Золотая Орда втянула в себя какие-то еще народности, теперь и не разобрать, какие.

Вот ведь как интересно, сколько ни скреби татарина, а монгол выскребается плохо!

Без сантиментов

Но пересмотр ценностей на этом не закончится, а только начинается.

«У монголов действительно была традиция бросать семьи при отступлении, — повествует режиссер, отразивший эту небезынтересную традицию в одном из эпизодов фильма. — Надо спастись мужикам (курсив мой. — Прим. ЕЧ) — воинам, солдатам. То есть никаких сантиментов не было, все так делали».

Стало быть, наша русская готовность защищать прежде всего женщин и детей, если ты, конечно, претендуешь называться воином или солдатом — это «сантименты». (О неуместности употребления здесь слова «мужик» — слова самого земледельческого и оседлого, не стоило б и упоминать, но так и видится картинка: этот презренный лапотник глупо жертвует собой, спасая семью от бравого кочевника). Да, традиции монголов впрямь не были сентиментальны. Отец автора этих строк, не только исколесивший, но и перекопавший пустыню Гоби вдоль и поперек, немало рассказывал еще о многих несентиментальных монгольских традициях. Видал он, например, такой овражек под названьем Золотая Люлька. Набитый человеческими костями овражек. Если кто-нибудь в семье заболевал либо просто слишком долго дряхлел, его сажали на особую повозочку и спихивали в этот овраг по хорошо накатанному спуску. Без сантиментов. Лишний кусок должен был достаться «воинам и солдатам, все так делали». Сам отец этого несентиментального свычая не застал, но ученые старшего поколения рассказывали о собаках-людоедах в ошейниках с алыми лентами, что кормились сугубо в этой Люльке. То есть примерно в конце 50-х гг. прошлого века собачкам еще было, кого покушать. Впрочем, и отцу довелось повидать немало всякого. Дерьмо по колено вокруг каждой юрты едва ли назовешь сентиментальным зрелищем.