Глаз Павлина - Вячеслав Шалыгин

Ответил Павел.

— Я насчитал больше сотни, и все с «фотовспышками»… — заканчивая доклад, Костя нецензурно выругался.

— Не засоряй эфир, — бодрым тоном ответил старшина. — Это импульсные винтовки.

— Юрку жалко, — сказал Брагин. — Я ему, получается, жизнью обязан.

— На войне как на войне, — ответил старшина, — ты, главное, не забудь об этом, когда мы отсюда выберемся.

— Что мне делать?

— Продолжай движение по маршруту. Если удастся, постарайся подпортить им тылы. Потом можешь поступать по собственному усмотрению.

— А как же контракт? — Брагин нервно хмыкнул.

— Остается в силе. Не надейся. В нужное время с тобой так или иначе свяжутся и заставят дослужить положенное.

— Так я и думал…

— Ладно, хватит болтать. Удачи, разведка.

— Удачи, — Костя почти выключил передатчик, но в последний момент не выдержал и попросил: — Старшина, не в службу, девчонку спаси… Очень прошу.

— Моя задача вывести отсюда всех, да еще и вместе с оборудованием, — с оттенком заносчивости ответил старшина.

— Плевать мне на всех! — прошипел в микрофон Брагин и, чуть повысив голос, добавил: — Сбереги девчонку, Паша, и я поделю долг за свою жизнь между Юркой и тобой.

— А ты с понятием, — одобрительно сказал старшина и пообещал: — Договорились. Действуй, Костя. До встречи.

Глава 11

Гляди, Эрик, нас повысили в звании до уровня членов правительства, — сказал Красавчик, указывая на подъехавшие к самолету машины.

Эрик выглянул в иллюминатор и сразу же узнал одного из вышедших на летное поле людей. Это был помощник банкира.

Сыщики вышли из самолета в числе первых и уселись в длинный темный автомобиль.

— Как погода на родине предков? — спросил помощник и взглянул на Красавчика. — Тектоническая активность не беспокоила?

— Только половая, — отшутился Красавчик и вальяжно развалился на кожаном сиденье.

— Андрей Николаевич хотел видеть вас немедленно, — внес ясность собеседник и приказал водителю: — На дачу.

Банкир встретил сыщиков на лужайке перед парадным подъездом массивного двухэтажного особняка. Он не скрывал, что доволен результатами их поездки, и сразу же вручил им по толстому конверту.

— Я знал, что на вас можно положиться, — сказал он, пожимая руку сначала Эрику, а потом Красавчику. — Надежность — одно из самых ценных качеств делового человека.

— Благодарю, — вежливо ответил Эрик и вынул из кармана мешочек с камнями.

— Двенадцать и все той же странной формы, — заметил, высыпав содержимое на ладонь, банкир. Он обернулся к помощнику и сказал: — Беляев прав, этот товар слишком необычен, чтобы вкладывать в него деньги.

— Извините, Андрей Николаевич, — сдержанно улыбаясь, вмешался Красавчик, — вы назвали знакомую фамилию. В картотеке нашего агентства есть кое какие сведения о господине Беляеве.

Банкир удивленно взглянул на сыщика и рассмеялся.

— А на меня у вас тоже есть карточка? Красавчик снова улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Я понимаю, что это лежит за пределами моей компетенции, но ваша недавняя сделка в Штатах…

Услышав о провалившейся сделке, банкир перестал смеяться и заинтересованно посмотрел на Красавчика.

— Продолжайте, — сказал он.

— В отчете наших заокеанских коллег мелькнуло имя господина Беляева. Оказалось, он связан с обслуживающей ваш банк компьютерной фирмой. По мнению американцев, этот факт достоин более пристального изучения.

— Так вот кто перекупил Брагина! — вырвалось у помощника.

— С клерком мы поспешили, — вступил в разговор Эрик. — Как выяснилось, он не мог участвовать в срыве сделки. Даже чисто технически.

Банкир нахмурился и обвел присутствующих долгим взглядом.

— Жаль парня, способный был, хотя и хитрец…

Мы так и не нашли тела… — негромко подсказал помощник.

Вычеркните его из черного списка, — приказал банкир и, обернувшись сыщикам, продолжил:

— А вы, господа, отдохните и с завтрашнего утра приступайте к новому заданию. Это дело я могу доверить исключительно вам, поскольку только веские доказательства могут дать мне право обвинить Беляева в нарушении союза.

Постояв пару минут в задумчивости, банкир наконец перестал хмуриться и спросил:

— Ну а где же десерт, Эрик? Не томи пожилого человека, выкладывай.

Сыщик торжественно вынул из внутреннего кармана сложенный вдвое листок и протянул его банкиру. Андрей Николаевич развернул полученную карту и довольно улыбнулся.

— Ай, как славно! Надеюсь, на этом рисунке кружком отмечено именно то, что нам нужно?

— Других «рисунков» там не было, — ответил Эрик. — Письменных указаний тоже.

— Прекрасно, господа, — банкир спрятал листок в карман. — Прошу вас пройти в мой кабинет. Мы выпьем по чашке кофе, выкурим по сигаре, а потом вас отвезут домой. Не откажите старику, хочу услышать, что за город Стамбул от очевидцев…

Сыщики послушно прошли вперед и направились ко входу в коттедж. Банкир немного отстал и, понизив голос, приказал помощнику:

— Отвези алмазы в банк немедленно. Пусть спрячут их в наш самый новый сейф. Комбинацию набери сам. И запомни, из Стамбула привезли только камни, никакой карты нет…

— Понимаю, — помощник взял мешочек с камнями, положил его в небольшой кейс и поклонился.

— Понимаешь, — банкир высокомерно поморщился. — От тебя, Николя, требуется работать, а не понимать… Понятливый! Угробил мне лучшего клерка, а теперь понимать начал! Боялся, что он тебя подсидит? Понимает он… Надо же!

Помощник уже быстро шел к машине, а банкир все еще ворчал, неспешно поднимаясь по парадной лестнице следом за сыщиками.

На своего шефа помощник не обижался никогда. Устраивая нагоняи, банкир чаще всего был прав. Это стимулировало. Правда, еще больше стимулировали поощрения, и об этом Андрей Николаевич тоже не забывал. Он не прощал ошибок, однако и не игнорировал и малейших достижений. Не всегда за удачной сделкой следовала премия, но и положительный отзыв был для помощника важен не меньше денег. Единственное, что раздражало помощника, так это манера банкира коверкать его имя на французский манер: Николя… Похоже, Андрей Николаевич об этом факте знал и применял его как одну из мер наказания. С Брагиным вышла промашка, и никакой вины Николая в этом не было, но банкир не мог признать, не роняя своего авторитета, что поспешил, и потому свалил все на помощника. Право решать чью-то судьбу, пусть и ошибочно, придавало статусу Николая большую, чем на самом деле, значимость, и публичное ворчанье шефа о том, что помощник кого-то там угробил, следовало расценивать все-таки как поощрение.