Найти родник - Дмитрий Федотов

Психокинетик с готовностью кивнул и бросился к селектору. Доктор на ватных ногах вернулся в кабинет, сел в кресло и только тут почувствовал, что выжат как лимон. «Хотя бы час, один часок — или мне самому потребуется врач», — сказал он сам себе. Усталость чугунными лапами оперлась на плечи и липким языком лизнула веки. Пол под креслом дрогнул и превратился в морскую гладь, стены исчезли в зыбком танце испарений, а с люстры с криком сорвалась стая чаек и унеслась за горизонт. Откуда-то сбоку показался океанский красавец-лайнер, весь в солнечных орденах и в ожерелье из флагов. Могучий корабль неспешно продефилировал перед Доктором, выпустил облако ватного пара, превратился в видеофон и замурлыкал вызовом.

Доктор открыл глаза. Океан исчез. Видеофон, действительно, мурлыкал, подмигивая красным глазком индикатора. Машинально Доктор ткнул клавишу ответа и лишь тогда удивился: кто же может звонить в столь неурочное время?

— Приветствую, друг Доктор! — Советник будто и не ложился спать: свеж, бодр, в официальной «тройке» и с неизменной трубкой в руке.

— Чему обязан столь поздним визитом? — Доктор был неприятно озадачен и не скрывал этого.

— У вас, кажется, неприятности? Или я ошибаюсь?.. — без обиняков начал Советник.

Злость и раздражение моментально вытеснили из головы остатки сна: «Неужели помощничек?! Прохвост этакий!.. Ну, да что теперь, придется отдуваться…»

— Интуиция вас не подвела, — холодно сказал ученый. — Возникла небольшая проблема, но утром уже все будет в порядке.

— Полноте, Доктор, — Советник на экране выпустил струю дыма. — Вы прекрасно поработали, создали принципиально новую, я бы сказал, гениальную установку, сделав важный вклад в развитие отечественной науки, который, разумеется, будет должным образом отмечен и оценен народом и Правительством. А неудачи… Что ж, не ошибается тот, кто ничего не делает! Не так ли? Ваш «Психокон» вполне оправдал наши надежды. Думаю, после небольшой доводки он пойдет в серию — заказов поступает масса! А вам лично я уполномочен предложить новое, очень срочное правительственное задание. Жду вас через два дня у себя.

— Постойте! — ученый был потрясен, нет, подавлен. — А кто же…

— Да, — «вспомнил» Советник, — все материалы передайте вашему талантливому помощнику. Думаю, он справится. Всего доброго!

— Погодите! — Доктор отчаянно вцепился руками в видеофон, будто схватил за грудки этого молодого, подающего большие надежды негодяя. — Так же нельзя… Вы не имеете права!..

Но экран уже погас, унося с последними электронами все планы и мечты ученого. Это был нокаут, крушение всего, чему отдал многие годы жизни, из-за чего не спал ночами, не женился, не имел детей, сына…

Доктор тяжело поднялся, окинул взглядом кабинет, погасил лампу и вышел в коридор. Проходя мимо экспериментального блока, мельком глянул сквозь полупрозрачную дверь — там уже суетилось несколько человек из дежурной группы, выполняя его задание (последнее?) — и никем не замеченный покинул Институт…

РОЖДЕНИЕ

Меня не было. Я не ощущал себя каким-либо конкретным человеком. Состояние более чем странное! Нет, знал, что я — Инспектор, что мне двадцать девять лет, что я — мужчина, наконец!..

И все.

Представить себя физически, какой я есть, не удавалось. Мало того, я был уверен, что и места, где я в данный момент находился, тоже не существует, в реальном виде.

Я медленно плыл — не шел и не летел — в плотной, но в то же время абсолютно неосязаемой среде. Причем, опять-таки, не сам и не по течению, поскольку течения тоже не было. Просто ощущение движения. И полная темнота. Даже цветных пятен — фотопсий — не было.

Сколько это продолжалось, я определить не мог, но в какой-то момент черный кисель вокруг наполнился шорохами, дыханием, шепотом. Возникло ясное чувство присутствия множества людей.

— Други! Братья и Сестры! — раздался очень знакомый, как мне показалось, хорошо поставленный голос. — Я призвал вас, чтобы обрадовать доброй вестью: еще один из потерянных братьев наших вернулся к Роднику!

Одобрительно-восхищенный гул мирной лавиной сошел сразу со всех сторон, заполнив невидимую чашу, на дне которой оказался сейчас я. Впрочем, никакого дна и чаши не существовало, просто сознание истово стремилось найти, пусть условно-абстрактную, точку отсчета.

— Скажи, брат, ты хочешь и дальше защищать Порядок? — спросил голос.

Я почувствовал, что могу отвечать, хотя не имел ни рта, ни языка. Слова рождались прямо во мне, в сознании.

— Теперь — нет, — я был уверен в ответе. — Я не могу защищать то, чего не существует. Порядок, уничтожающий все человеческое, это — хаос и смерть.

— Кем же ты хочешь стать? — донеслось будто бы с другой стороны, а может быть один голос уступил место другому?..

— Защитником Будущего. Будущего моего народа.

Второй ответ явился так же быстро, спокойно и уверенно, как и первый. И другого также не существовало.

— Кто такой Стойкий? — спросил третий, молодой, решительный и тоже странно знакомый.

— Он — плоть моя.

— Кто такая Светлая?

— Она — сила моя.

— Кто такой Седой?

— Он — дух мой!

— Ты не ошибся, брат?

— Нет. Я узнал их…

Вопросы стрелами впивались в меня, но я не чувствовал боли, только радость. Радость прозрения, радость свободы, радость любви!..

И вот прозвучал вопрос, которого я ждал и боялся.

— Ты нашел Колдуна?

— Я ищу его.

Ответ родился раньше, чем я смог обдумать его, и оказался единственным и честным. Другого просто не было!

— Зачем? — продолжал допытываться первый голос уже более мягко. — Или ты хочешь достигнуть своей прежней цели, указанной Порядком?

— Нет. Теперь это только моя цель, — я постарался подобрать слова как можно тщательнее. — Я хочу увидеть его, хочу спросить: почему так страшатся его те, кто создал Порядок? Может быть он знает нечто такое, что в состоянии погубить их? И если он — обычный человек…

— Он не обычный человек, — перебил молодой голос. — Но скажи: когда ты его увидишь и задашь вопросы, и получишь ответы, что будешь делать дальше?

— Я предложу ему свою помощь, и дружбу — если он захочет принять ее. Он поймет меня.

Наступила минутная тишина. Казалось, невидимые судьи мои колеблются в принятии окончательного решения, но я сказал им все, что хотел, что обдумал и понял за те бесконечные дни — или часы? или годы? — которые провел здесь, в этом странном, но ярком, живом и одновременно несуществующем мире. А может — наоборот: и тот мир, в котором прожил всю свою недолгую жизнь всего лишь мираж, страшный летаргический сон, бредовое порождение больного сознания?!..