Противостояние лучших (сборник) - Коллектив авторов

Мужчина знал, кто он такой – знал наверняка, без малейших намеков на сомнения. Он являлся специальным агентом Алоизом Пендергастом из ФБР. А то, что произошло с ним в клинике, – кошмар и иллюзия. Теперь все закончилось. Лечение доктора Грандмана оказалось дьявольски эффективным, но в конце дало сбой, и это неудивительно. Его разум, его воспоминания были слишком сильными, чтобы их можно было стереть просто так – никто не мог манипулировать его сознанием слишком долго. Теперь он знал, совершенно точно, кто он на самом деле, знал свою истинную историю. Он мог оставить этот бред здесь и вернуться к своей жизни. К своей настоящей жизни.

И все же…

Пендергаст посмотрел на лежащий на коленях телефон. Одновременно его взгляд наткнулся на что-то в зеркале заднего вида – раньше он там ничего не замечал.

На заднем сиденье машины, глядя на него голубыми немигающими глазами, с красными губами, в белом лабораторном халате и блестящих коричневых туфлях, сидел доктор Огастин.

М. ДЖ. РОУЗ против ЛИЗЫ ГАРДНЕР

Старый мир против молодого боевика. Прагматик против оккультизма. Факты против совершенно невозможного. С этого начали М. Дж. Роуз и Лиза Гарднер. Каким же будет конец?

Невероятно хитроумная история.

М. Дж. Роуз верит в то, что она создала Малахая Самюэльса, не больше, чем сам он верит в то, что породил ее. Однако не вызывает сомнений, что этот песонаж изменил ее писательскую карьеру, когда впервые появился в «Фениксе в огне» в 2006 году. Самюэльс подтолкнул М. Дж. к первому опыту в области метафизической и исторической литературы, и с тех пор она ни разу не свернула с этого пути. Уникальность Малахая не вызывает сомнений. Он является загадочным юнгианским психотерапевтом, мастером исследований событий прошлого, повлиявших на настоящее, – дорога, на которую сам он так и не смог ступить.

Частично это служит объяснением его увлечения данной областью человеческой жизни.

Другая причина в том, что его предки, как и у М. Дж., начиная с девятнадцатого века подвергали сомнениям мистическую границу между прошлым и настоящим. Писательнице стало интересно, что получится, если свести Малахая Самюэльса с представителем закона, общения с которыми ему удавалось ловко избегать на протяжении многих лет. Особенно если речь пойдет об одном из самых любимых ею копов.

О детективе Ди Ди Уоррен.

И вот вам интересный факт: Ди Ди Уоррен Лизы Гарднер существует в реальной жизни. Она назвала свою героиню, крутого бостонского детектива, именем соседки, красивой блондинки, прославившейся кулинарным мастерством и умениями садовода. Вначале Лиза планировала, что Ди Ди появится только в одной главе романа о снайпере под названием «Убить чужой рукой». Но дерзкие бостонские манеры и несгибаемая решительность этого персонажа быстро завоевали любовь читателей. И, не успев понять, что происходит, Лиза обнаружила, что она написала полдюжины романов, где главную роль играла тезка ее соседки.

Решение прибегнуть к помощи Ди Ди в этой истории было совсем простым. Кто лучше сможет сразиться с обаятельным и загадочным доктором Малахаем Самюэльсом – человеком, которого подозревали в нескольких убийствах, но не сумели доказать его причастность ни к одному из них, – как не молодая умная девушка, работающая в убойном отделе?

Добавьте сюда специфику бостонского Чайнатауна и легенду о редком артефакте и вы получите идеальный рецепт триллера.

Или что-то совсем другое.

Нечто совершенно неожиданное.

Смеющийся будда

Нью-Йорк, 1884 год

На город спустились сумерки, окутав его серой дымкой. Дэвенпорт ненавидел это время дня, час, заблудившийся между светом и тьмой, когда все вокруг становилось неясным и расплывчатым. Стоя в тени, он наблюдал за особняком на противоположной стороне улицы. Разросшиеся липы частично скрывали дом, выстроенный в стиле королевы Анны, но Дэвенпорт видел свет, мешавшийся с солнечными лучами, которые отражались от окна под покатой крышей. Из открытой балконной двери доносилась печальная мелодия «Лунной сонаты» Бетховена – великолепный аккомпанемент унылому полумраку.

Даже при таком скудном освещении изысканный особняк с фронтонами, коваными железными перилами и горгульями, прячущимися под скатами крыши, производил сильное впечатление, являя собой символ богатства.

Но не его богатства.

Он бессознательно сжал челюсти, почувствовал это и заставил себя расслабиться.

Передняя дверь с барельефом, изображавшим герб – гигантская птица, поднимающаяся из костра, – открылась, и на пороге появилась изысканно одетая женщина. Она, в отличие от него, не имела ни малейшего представления о том, что ее ждало по возвращении домой вечером, и Дэвенпорт подумал, что, если произойдет худшее, она примет его сочувствие, будет на него полагаться и никогда в жизни не узнает, что именно он стал причиной ее горя.

– Перси? Эсме? Поторопитесь, мы не можем опоздать на день рождения вашего кузена! – крикнула дама.

Дети – десятилетний мальчик и его восьмилетняя сестра – промчались мимо нее по ступенькам, опередив мать по дороге к ждавшему их экипажу.

Как только детский смех и топот ног по выложенной булыжником улице стихли, Дэвенпорт осторожно перебрался на другую сторону и бесшумно вошел в дом. Стараясь ступать как можно тише по черно-белым квадратам мрамора в прихожей, он направился по коридору к открытой двери, ведущей в библиотеку, где, сидя за письменным столом, работал его брат Тревор Тэлмедж. Он склонился над бумагами, время от времени делая какие-то пометки и не замечая незваного гостя.

– Я смотрю, ты трудишься в поте лица, – произнес тот негромко.

Тревор вздрогнул, поднял голову и снисходительно улыбнулся:

– Ты когда пришел? И почему Питер о тебе не доложил?

– Я вошел сам.

– Я не знал, что у тебя остался ключ, – проговорил хозяин дома, скорее уставшим, чем удивленным голосом.

– Хочешь, верну?

Тревор мгновение колебался, а неожиданный гость размышлял, хватит ли этому ублюдку решимости сказать «да»?

– Нет, конечно, нет. Хочешь стаканчик портвейна? Мне только что доставили новую партию с Мадейры. – Хозяин показал на хрустальный графин и стаканы, стоявшие на буфете.

– Эту сладкую гадость? Нет, лучше бренди.

Тревор встал, чтобы налить гостю бренди и снова наполнить свой стакан, а Дэвенпорт взглянул на бумаги, разложенные на столе:

– Итак, наконец-то я вижу знаменитый текст. Ты достал его из подвала на один вечерок. Как продвигается перевод?

– На удивление хорошо. – В голосе его собеседника появилось такое невероятное возбуждение, что, казалось, эту эмоцию можно было потрогать руками. – Судя по тому, что утверждает писарь, создавший этот документ, потерянные Инструменты памяти – вовсе не легенда. Они действительно существовали. Он их видел и приводит подробное описание каждого амулета и драгоценных камней, которые их украшали. Он утверждает, что их тайно вывезли из Индии в Египет задолго до тысяча пятисотого года до Рождества Христова, а отсюда следует, как ты и сам наверняка понимаешь, что предположения нынешних историков насчет того, когда были открыты торговые пути, ошибочны. Когда я опубликую свою работу, она вызовет бурные споры.

– Ты по-прежнему намерен ее опубликовать?

Тревор протянул брату стакан, наполненный янтарной жидкостью, которая сияла, точно золото, в свете настольной лампы.

– Разумеется. И прошу тебя, не пытайся меня отговаривать. Наш отец создал Фонд Тэлмеджа, потому что считал эту историю очень важной. Тот, кто контролирует прошлое, управляет будущим. И я совершенно согласен…

– Именно по этой причине твою работу нельзя предавать гласности. Неужели ты не понимаешь, что лишишься контроля? – перебил его Дэвенпорт, в голосе которого появились умоляющие нотки. Он надеялся, что брат не заставит его прибегать к крайним мерам.

– Если такие инструменты действительно существуют и если они помогут людям узнать о своей прошлой жизни, мы – ты, и я, и все члены клуба «Феникс» – должны будем позаботиться, чтобы эта могущественная сила служила во благо всего человечества, а не стала собственностью отдельных людей, – возразил Тревор.

– Документ найден во время раскопок человеком, которому платил наш отец. Я не позволю тебе это сделать.

– Ты не позволишь мне? Ты не сможешь мне помешать! – презрительно рассмеялся хозяин дома. – Неужели ты не понимаешь, насколько важен документ, о котором идет речь? Важен в духовном смысле. Мы же говорим не про клад из золотых и серебряных монет! Возможно, это доказательство того, что мы возвращаемся в наш мир в новой инкарнации. Мы не можем единолично владеть такой информацией, она должна принадлежать всем. Как иначе можно найти истинные Инструменты памяти? Все, дискуссия закончена.