Выдержал, или Попривык и вынес - Марк Твен

Черезъ нѣсколько времени общество, видя умѣлое и энергичное управленіе Слэда, возстановленный имъ порядокъ и тишину въ одномъ изъ самыхъ плохихъ округовъ, перевело его въ Скалистыя Вершины, округъ, находящійся въ Скалистыхъ Горахъ, для того, чтобы и тамъ водворить порядокъ. Это было самое гнѣздо бродягъ и негодяевъ, тамъ не было и признака уваженія къ законамъ, царствовали насиліе и кулачная расправа. Самыя простыя недоразумѣнія разрѣшались тутъ на мѣстѣ ножемъ или револьверомъ. Убійства совершались среди бѣла дня и частое повтореніе ихъ никого не возмущало и никто не вмѣшивался въ эти дѣла; полагали, что убійцы, вѣроятно, имѣли на то свои причины, и вмѣшательство постороннихъ сочлось бы неприличнымъ. Послѣ убійства все, что требовалъ этикетъ Скалистыхъ Горъ, это было, чтобы свидѣтель помогъ убійцѣ похоронить свою дичь, въ противномъ случаѣ при первомъ убійствѣ съ его стороны, когда ему понадобится такая же услуга, ему непремѣнно припомнятъ его грубость.

Слэдъ поселился тихо и смирно среди конокрадовъ и убійцъ, и въ самый первый разъ, какъ одинъ изъ нихъ осмѣлился въ его присутствіи дерзко прихвастнуть, онъ тутъ же его и пристрѣлилъ. Онъ началъ усиленно преслѣдовать бродягъ и въ весьма короткое время совершенно прекратилъ ихъ грабежи и нападенія на почтовые табуны, вернулъ большое количество краденыхъ лошадей, убилъ нѣсколько самыхъ отчаянныхъ мошенниковъ округа и навелъ такой ужасъ на остальныхъ, что они прониклись къ нему особымъ уваженіемъ, восхищеніемъ, боязнью и слушались его! Онъ такъ же великолѣпно повелъ дѣло тутъ, какъ и въ Оверлэндъ-Сити. Поймалъ двухъ человѣкъ, загнавшихъ стадо, и собственноручно повѣсилъ ихъ. Онъ изображалъ въ своемъ участкѣ верховнаго судью, присяжнаго засѣдателя и взялъ на себя и роль палача, и не только защищалъ отъ обидъ своихъ служащихъ, но и проходящихъ переселенцевъ. Однажды у нѣсколькихъ переселенцевъ украдено было ихъ имущество, они пожаловались Слэду, который случайно зашелъ въ ихъ станъ, и онъ съ однимъ спутникомъ-товарищемъ отправился въ извѣстный ему притонъ, хозяевъ котораго онъ подозрѣвалъ; отворивъ дверь, онъ началъ стрѣлять направо и налѣво, и убилъ трехъ, а четвертаго ранилъ.

Извлекаю слѣдующую статью изъ маленькой интересной книжки [2] изъ Монтана:

Во время своихъ разъѣздовъ Слэдъ велъ себя полнымъ властелиномъ; бывало, пріѣдетъ на станцію, заведетъ тамъ ссору, перевернетъ весь домъ вверхъ дномъ и жестоко обойдется съ жильцами. Несчастные не имѣли возможности отомстить за себя и были принуждены покоряться. Однажды, въ одно изъ такихъ нашествій, убилъ онъ отца красиваго, маленькаго воспитанника своего, Джемма, котораго призрѣлъ и который послѣ казни Слэда остался жить съ его вдовой. Разсказы о неистовыхъ поступкахъ Слэда такъ многочисленны и разнообразны, что по почтовому тракту составилась цѣлая легенда объ этой личности; онъ вѣшалъ, нападалъ, убивалъ, закалывалъ и билъ людей, сколько могъ и хотѣлъ. Что касается мелкихъ и незначительныхъ ссоръ и стрѣляній, то можно утвердительно сказать, что подробное описаніе жизни Слэда было бы наполнено такими развлеченіями съ его стороны.

Сладъ стрѣлялъ изъ морского револьвера всегда безъ промаха. Легенда гласитъ, что въ одно прекрасное утро въ Скалистыхъ Вершинахъ, когда онъ чувствовалъ себя въ отличномъ расположеніи духа, увидѣлъ онъ приближающагося человѣка, который когда-то ему не угодилъ — замѣтьте, какою памятью обладалъ этотъ человѣкъ на такого рода дѣла. — «Джентльмэны, — сказалъ Сладъ, вынимая пистолетъ, — это будетъ выстрѣлъ на хорошіе двадцать ярдовъ — я ему сниму третью пуговицу на сюртукѣ!», что онъ и сдѣлалъ. Окружающіе восхищались такою мѣткостью и приняли участіе въ похоронахъ.

Былъ также случай такого рода: одинъ человѣкъ, торговавшій виномъ на станціи, чѣмъ-то разгнѣвалъ Слэда, и тотчасъ же пошелъ и сдѣлалъ духовную. Дня черезъ два Слэдъ вошелъ къ нему и потребовалъ водки, человѣкъ этотъ нагнулся подъ прилавокъ (очевидно, чтобы достать бутылку, можетъ быть, и что-нибудь другое), но Слэдъ улыбнулся той давно извѣстной всѣмъ кроткой, лицемѣрной и самодовольной улыбкой, означающей смертный приговоръ и сказалъ ему: «Нѣтъ, не ту, а дайте самаго высшаго сорта». Такимъ образомъ несчастному торговцу пришлось повернуть спину Слэду, чтобы съ полки достать дорогую водку, и когда онъ обернулся къ нему лицомъ, то встрѣтилъ дуло пистолета Слэда. «И въ одну минуту, — прибавилъ мой разсказчикъ многозначительно, — этотъ человѣкъ былъ изъ мертвыхъ самый мертвый».

Почтовые кондуктора и кучера говорили намъ, что иногда Слэдъ оставлялъ безъ вниманія, не безпокоя и не упоминая даже имени ненавистнаго врага своего, въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль, по крайней мѣрѣ, такъ случилось раза два. Одни говорили, что это была хитрость съ его стороны, чтобы убаюкать подозрѣніе жертвы и тѣмъ впослѣдствіи воспользоваться, другіе же увѣряли, что онъ приберегалъ врага, какъ школьникъ прячетъ пирожное, чтобы продлить какъ можно долѣе чувство предвкушенія мести. Одинъ изъ такихъ случаевъ былъ съ французомъ, который оскорбилъ Слэда. Ко всеобщему удивленію Слэдъ не убилъ его на мѣстѣ, а оставилъ въ покоѣ на довольно продолжительное время, кончивъ, однако, тѣмъ, что разъ поздно ночью отправился къ французу, и когда этотъ послѣдній отворилъ ему дверь, онъ его застрѣлилъ, втолкнулъ ногою трупъ во внутрь жилья, и поджегъ домъ, гдѣ, кромѣ убитаго, сгорѣли его вдова и трое дѣтей! Разсказъ этотъ слышалъ я отъ многихъ, и видно было, что разсказчики убѣждены были въ истинѣ своихъ словъ. Онъ, можетъ быть, и вѣренъ, а можетъ быть, и нѣтъ. «Худая слава бѣжитъ» и т. д.

Однажды Слэдъ попался въ плѣнъ людямъ, которые рѣшили предать его суду Линча; они обезоружили его, заперли крѣпко на-крѣпко въ дровяномъ сараѣ и поставили стражу. Онъ убѣдилъ своихъ враговъ послать за его женою, съ которой хотѣлъ имѣть послѣднее, свиданіе. Жена оказалась смѣлая, любящая и умная женщина, она вскочила на лошадь и поскакала на видимую опасность. Когда она явилась, ее впустили, не сдѣлавъ предварительно обыска и, прежде чѣмъ дверь успѣла затвориться за ней, она проворно вытащила пару револьверовъ и вдвоемъ съ мужемъ пошла смѣло противъ враговъ; подъ частыми и усиленными выстрѣлами вскочили они вмѣстѣ на коня и скрылись невредимыми.

Слэдъ подкупилъ негодяевъ, чтобы захватить давнишняго врага своего Юльюса, котораго они нашли въ хорошемъ убѣжищѣ, въ самыхъ отдаленныхъ мѣстахъ горъ, поддерживавшаго свое существованіе охотой. Негодяи привезли его съ завязанными ногами и руками въ Скалистыя Вершины, внесли его и положили на середину скотнаго двора, прислонивъ спиною къ столбу. Говорили, что радость, озарившая лицо Слэда, когда онъ объ этомъ узналъ, была положительно страшна. Онъ пошелъ удостовѣриться, крѣпко ли связанъ его врагъ, потомъ легъ спать въ ожиданіи слѣдующаго утра, чтобы, продливъ удовольствіе, покончить съ нимъ. Юльюсъ провелъ ночь на скотномъ дворѣ, а въ мѣстности этой не бываетъ теплыхъ ночей. Утромъ Слэдъ забавлялся истязаніемъ врага: то прицѣлится на него изъ револьвера, то щипнетъ и уколитъ его, то отрѣжетъ палецъ, несмотря на мольбы Юльюса, скорѣе покончить его страданія. Наконецъ, Слэдъ снова зарядилъ револьверъ и, подойдя къ своей жертвѣ, сдѣлалъ ей нѣкоторыя характеристическія замѣчанія и выстрѣлилъ въ упоръ. Тѣло лежало цѣлые полдня на томъ же мѣстѣ, никто не рѣшался дотронуться до него, не получивъ на то приказанія; наконецъ, Слэдъ нарядилъ нѣсколько человѣкъ и самъ принялъ участіе въ похоронахъ, предварительно отрѣзавъ у покойника уши и положивъ ихъ къ себѣ въ жилетный карманъ, гдѣ онъ ихъ и носилъ нѣкоторое время съ большимъ удовольствіемъ. Такъ мнѣ разсказывали про эту исторію и въ такомъ видѣ я читалъ ее въ калифорнскихъ газетахъ. Едва ли она вѣрна во всѣхъ своихъ подробностяхъ.