Ледяное проклятье - Дем Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этом бой закончился.
Я неспешно отступил в сторону от двух живых статуй — живущие своей жизнью щупальца сильно заинтересовались замершими в необычных позах недотепами и все норовили попробовать их на предмет съедобности.
Скептически оглядев весьма абстрактную скульптурную композицию, я вздохнул, сокрушенно покачал головой, обернулся к стоящим полукругом ниргалам и зло буркнул:
— Прошу вас, не обделите своим вниманием эту весьма живописную скульптуру времен позднего Дикоземелья. Оцените изящность линий, взгляните на этот яростный напор и реалистичность, которыми пропитана каждая из фигур. К моему глубокому сожалению, медную табличку с названием отнесли на реставрацию, но, к счастью, я помню его наизусть. Вот оно: «Глупцы идут в атаку». Как вы видите, сие название взято не с потолка. О нет! Неизвестный скульпт…
Закончить я не успел. Практически одновременно оба горе-воина рухнули на землю, словно подрубленные деревья, и затряслись в конвульсиях, взрывая сапогами снег и колотясь затылками о мерзлую землю.
— Г-гос-сп-под-дин, пр-росстите м-еня, — содрогаясь в судорогах, выдохнул Лени, стараясь нащупать меня взглядом закатывающихся под лоб глаз.
— Г-госп-подина! Ли эс грам мира! — Это уже Тикса выдавил из себя причудливую смесь гномьего и человеческого языков.
Словно и не услышав этой мольбы, я прошелся перед распростертыми телами и задумчиво произнес:
— Господин, говорите? Хм… сомневаюсь, что я ваш господин. Приказы мои вы не выполняете, с оружием кидаетесь…
— Гос-спод-дин, прос-стите м-еня!
— Госп-подина, пр-ростить меня, — тонко заверещал Тикса, наконец выудивший из своей памяти человеческое слово «простить».
— Вот и еще один пример! Перебиваете меня! — повысил я голос. — Разве господина можно перебивать? Можно с мысли сбивать? А? Где смиренное послушание, где почтительность и уважение? Где, я спрашиваю?!
— Г-гос-сподина… — уже изнемогал коротышка, кося на меня неестественно выпучившимся глазом.
— А, к черту! — выругался я. — Тикса, я прощаю тебя! Лени, я прощаю тебя!
Как и в тот памятный день в разоренном шурдами поселении Ван Ферсис, мои слова подействовали мгновенно. Оба несчастных вояки с облегчением распластались на взрытом снегу и хрипло задышали, бездумно таращась в низкое зимнее небо. Решив, что следует выждать несколько минут, пока к ним не вернется дар речи, я отошел на несколько шагов в сторону. Щупальца так и не успокоились, хищно тянулись к лежащим на земле телам, я же с интересом огляделся по сторонам. Здесь было на что взглянуть.
Узкая поляна была надежно скрыта за плотно растущими деревьями и зарослями кустарника — даже зимой, когда вся листва облетела, это укромное место практически невозможно увидеть со стороны. Под склоненными к земле лапами большой ели обустроено нечто вроде загона для лошадей — в землю попарно вбиты толстые колья, а между ними углом навалены мелкие бревнышка, палки и нарубленный лапник, образуя непроницаемый для ветра барьер. С другой стороны загона высится толстый древесный ствол, у входа пылает жаркий костер, а над головами лошадей медленно колышутся пушистые еловые лапы, надежно защищая от снегопада. Животные укрыты попонами, на расчищенной от снега земле лежат охапки жухлой травы и тонких веток.
Задумчиво хмыкнув, я повел глазами в сторону и остановил взгляд на непонятном сооружении, больше всего напоминающем бесформенную кучу веток. Однако стоило присмотреться внимательней, и я заметил в его основании темное отверстие входа, перед которым — еще один, едва тлеющий костерок, лижущий дно закоптелого котелка с закипающей водой. На земле — пара ободранных заячьих тушек… в общем, мне все стало ясно.
— Да вы тут никак зимовать собрались, а? — не оборачиваясь, поинтересовался я, услышав невнятное кряхтенье и бормотание. — И какого лешего? Я же сказал — прямиком домой!
— Г-г-господин? — раздался робкий голос рыжего. — Вы?
— Что г-г-г? — передразнил я начавшего заикаться Лени, окуная ладони в наметенный ветром сугроб. — Я, конечно! Или вы другого кого ожидали увидеть?
— Г-господина?! А?! — Теперь от ступора очнулся Тикса. — О-о-о…
— А, чтоб тебя! — не выдержал я, с хрустом сжимая снег в ладонях. — Да! Я! Еще раз спрашиваю! Какого лешего вы здесь делаете? Вы уже должны были оказаться у Асдоры! Причем на ее противоположном берегу!
— Господин! Живой! — В голосе рыжего отчетливо слышалась искренняя радость, и мой гнев начал утихать. Как можно сердиться на того, кто столь искренне рад вновь тебя увидеть?
— Живой! — вновь воскликнул Лени, все еще сидя в снегу и не пытаясь подняться, словно у него в одночасье отнялись ноги. — Слава Создателю! Не попустил! Живехонек господин наш! Счастье-то какое!
Вздохнув, я повернулся к друзьям и, разведя руками, признался:
— Да живой я, живой.
— Иса во риз! Пачиму змея над головой?! А?!
— Не акай! Тикса, вот ты лучше пока помолчи, не трави душу! — фыркнул я и отступил на шаг, почувствовав исходящую от рыжего Лени волну неприятного тепла. Словно острыми коготками по коже прошлись.
— Нет, но пачиму змея над голова бултыхаться?! Много змея!
— Тикса! — уже в два голоса рявкнули мы с рыжим. Не удовлетворившись лишь одними словами, Лени пихнул коротышку ногой в бок.
— Ой! Что Тикса?! Что?! — возопил гном и, с размаху залепив Лени оплеуху, ткнул дрожащим пальцем в меня. — Не видеть?! Ослеп рижий, глупый, дурной?! Я же говорить — змея над голова бултыхаться! Змея! Не понимать?!
— Это я рыжий, глупый и дурной? — взъярился было Лени, но тут же опомнился и, позабыв о гноме, вскочил на ноги. — Простите, господин! Нет, ну радость-то какая! Живехонький!
— Все обошлось, — улыбнулся я промерзшими губами, чувствуя, как трескается покрывающая мои щеки ледяная корка. — И все же, как вы здесь очутились? Или по дороге что случилось? Заболел кто? Может, лошади обезножели? Ну? Чего молчите, словно язык примерз?
— Спасибо за заботу, господин. — Рыжий неуклюже поклонился и шмыгнул простуженным носом. — Здоровы мы, слава Создателю…
— И великому Отцу! — вставил свое словечко гном.
— …и ему тоже, — согласился Лени. — Лошади в порядке, дорога и вовсе спокойная была, словно не в Диких Землях тайком пробираемся, а по наезженному тракту на ярмарку в соседнюю деревню направляемся.
— Ну и почему вы тогда здесь? — вопросил я, несколько растерявшись.
Мой, казалось бы, обычный вопрос заставил недавних драчунов опустить головы и промычать что-то абсолютно невнятное. Я хотел было еще раз рявкнуть, но тут Тикса наконец решился и, первый раз взглянув мне в глаза, на одном дыхании выпалил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});