Индиана, только ты! (СИ) - Нуждина Ирина

— Ого, как всё продумано! В тройке же не бывает придурков?

— Нет, не бывает, к счастью.

— Вот и хорошо. Дальше.

— Нунган потерял память, А рысь вместе с отцом сбежала и появилась только недавно. Знаешь, а ведь она подарила своему избраннику медальон медведя. Ключ тогда думал, что двух медведей в одно время ещё ни разу не было, но отказать рыси в её тринадцатый день рождения нельзя.

— А её нашли?

— Нет… нашли её медведя.

— А его убили?

— Сказка обрывается, я же предупреждала, что эта история без конца…

— Так не честно! Хочу, чтобы сказка закончилась хорошо! Чтобы медведь был вместе с рысью! И почему Ключ никому не помогает?!

— Ты обещала начать засыпать, дорисуй в своём воображении окончание, какое представляется тебе, возможно, поможешь им…

— Ты не ответила о помощи Ключа.

— Ключ не может вмешиваться, не может помогать. Ключ может немного направить хранителей, и всё…

Девочка впрямь решила досмотреть сказку до конца. Сладко зевнув, она под мерное покачивание в руках Шустаи почти мгновенно задремала.

Аккуратно переместив кроху в кроватку, Шустая с тихим обожанием вновь всмотрелась спящее личико.

— Спи, маленький барс, — сказала на прощание странница, выходя из уютной комнаты.

— Серафима Андреевна, дорогая, спасибо, что взяли заботу о Дарье!

— С ума сошла, Шурочка? — пожилая леди заломила бровь в негодовании. — Это тебе спасибо за моё новое счастье.

Ощущение вплавляемого в тело металла вышибает из меня дикий неконтролируемый рёв. Боль затмевает все остальные чувства, я не вижу, не слышу, не осязаю… Огонь, охвативший тело, не ощущается, наоборот, кажется, что пламя охлаждает немыслимую пытку проникающего внутрь чужеродного, нечеловеческого…

Я открываю глаза лишь для того, чтобы увидеть ломающую меня картину ужаса… Объятая пламенем женская фигурка корчится в предсмертных судорогах. Обуглившиеся останки бесформенно опадают к ногам твари… Не могу смотреть, зажмуриваюсь. А потом невероятная по своей концентрации вспышка ярости рвётся наружу, стремится найти источник всей моей боли. Фокусирую взгляд на мудаке, продолжающем лить пламя на мою…когда-то мою девочку. Я хватаю этого сраного огненосца, сжимаю его, как удав — кролика, как пресс — деталь, как… медведь — свою жертву.

Тот, кого называли Сизов, хрипит от крепких объятий. Я давлю его, чувствую треск его костей или что там у этой твари реальное. Вопит, оглушает меня, но выскользнуть у псевдо-Сизова не получается. Кровь тонкими струйками вытекает из его глаз, попутно замечаю — кровавые ручейки заструились изо рта, ушей, носа. Брезгливо морщусь, нет, меня не остановишь, только не теперь. Умри, умри, сдохни, мудло! Бесформенную мерзкую массу сваливаю в сторону подальше от моей сгоревшей Ани.

Я больше не чувствую физическую боль. Она ушла, как только я раздавил тварь. В безмолвном шоке осматриваю своё тело, ни одного ожога, кроме небольшого оттиска медальона в середине груди.

Падаю на колени перед… тлеющим телом. Запах горелой плоти сводит с ума, боюсь дотронуться до неё, боюсь поверить в реальность произошедшего…

Мир переворачивается, чувствую как падаю рядом с обуглившимся телом любимой. Последний кадр — ясный взгляд серо-голубых глаз на чёрном обгоревшем лице… наверное, я умираю? Давно пора… этот день невозможно пережить.

— Парень! Слышишь, парень… блядь, аккуратней несите его! Это вам не мешок с песком!

— Начальник, он тяжёлый, как кабан!

— Медведь… — парень вдруг резко вскакивает на носилках, несчастных санитаров ведёт в сторону и они роняют свою ношу. Но Иван не падает. Легко, пружинисто он покидает носилки до их падения. — Тяжёлый не как кабан, а как медведь, — объясняет он ошарашенным медработникам.

Артур Чёрный видел жизнь в её многообразии, иногда она подкидывала изуродованные трупы, иногда — интересные задания, иногда удивительное, невозможное, приведшее к счастью. Тот фрагмент, что он видел сейчас, можно было назвать одним ёмким, уходящим корнями в совсем древнюю историю словом "пиздец".

Всё началось с определения Сизова как ошибки в системе отбора людей. Кадровик, принявший его на работу, исчез, как и человек якобы подписавшийся под благонадёжностью майора запаса ВДВ РФ СизоваСергея Вячеславовича.

Рядом топтался так и не отпущенный Иван Вершинин, тот самый, выделенный лично Артёмом Фёдоровичем Чёрным, можно сказать, рекомендованный племяшом-сыном для прохождения службы в рядах спецподразделения, названия которого не зналимногие, даже очень высокопоставленные, чиновники.

— Ты куда-то торопишься? — одарил хмурым взглядом Артур. Но тут же опустил глаза на монитор. — Тьфу, показалось, наверное…

— Домой, — парень мялся, не объяснять же этому шрамированному, что он всё ещё надеется встретиться с Аней.

Между тем, запись продолжала показывать невероятные вещи: вот есть Сизов, но, проходя мимо тени, он исчезает, вот опять выскользнул на свет, а нифига! Исчез перед выходом!

— Да как так-то?! — Чёрный опять ругнулся, пытаясь осмыслить, каким образом долбанутый Сизов смог свалить беспрепятственно. Непонятное всегда раздражало, как в случае с Мартой, в девичестве Шнайдер. — Куда исчезает этот упырь? Неисправность аппаратуры, что ли?

— Может, я всё-таки пойду? — Ивану было интересно, что происходит с Сизовым, но упускать шанс увидеть Индиану он совсем не хотел.

— Сейчас все пойдём к тебе, — просипел раздражённо Артур, семейное торжество надо было переносить. — Поверь, я бы тоже с удовольствием забил на шизика и помчался домой. Но возможные последствия… — ему вспомнилось, как когда-то он уговорил сына не сопровождать машину Ольги и Марты, и что за этим последовало. — Я уже влез в твои дела, парень, не могу теперь бросить. Собирайся, будем твою девчонку поджидать вместе.

— А откуда…

— Я досье на тебя собирал лично, ни одной бумажки не пропустил, всё вычитал, — яростно бил по клавишам Артур. — Индиана Москалёва — причина твоих показательных выступлений, которые, ах, какая удача, неплохо сыграли на благо Родины. Всё, готово! Пошли.

В какой момент Вершинин выскользнул из квартиры, где Чёрный с удовольствием поглощал домашние пироги, приготовленные заботливой мамой Ивана, осталось неизвестно. Только спустя время раздались вопли, а служебный телефон Артура начал разрываться от срочного вызова наружного наблюдения.

— Что? — уже натягивая обувь и пальто, орал Чёрный.

— Ворон! Девушка г…горит! Тут… что-то…

Не дослушав сбивчивый рапорт, Артур выбежал во двор. Что он увидел? Да охренеть что!

Некто, называвшийся Сизовым, направлял пламя огнемёта на тоненький силуэт девушки, тело Вершинина тоже был объято огнём, но… он не горел, огонь его тупо облизывал, если так можно сказать. Будто в фантастическом фильме, пламя не достигало тела, просто окутывая его. Парень орал от боли, выгибаясь, как натянутый лук, а вот девчонка уже не издавала ни звука, тихо опадая на землю.

— Окружай! Сизова на поражение! — вопил Чёрный, взбесившись из-за нерасторопности сотрудников наружки. Он уже сам выдёргивает табельное оружие, прицеливается, стреляет по Сизову-пламеносцу, но пули не достигают его. А потом, человек-факел, Ваня, блядь, Вершинин нападает на раздающего огонь, обнимает его, видимо, нежжжно, потому что орёт Сизов, словно летучая мышь, у которой крылья рвут заживо. Ультразвучно так фонит, на весь Питер, похоже. Вдоволь наобнимавшись с огнемётчиком, Вершинин отбрасывает тело, как мешок с говном, и падает возле догорающей девчонки. Пламя с Ивана исчезло ещё во время обнимашек с мудаком-шизоидом, снабжённым огнемётом.

— Твою мать… ну как же так?! — Артур с глубочайшим сожалением оглядывал скрюченную пару молодых людей. — Сука! Да кто ж ты такой? — пнул раздавленное Иваном тело Чёрный и, более не задерживаясь, подошёл ближе к паре.

Девушку проверять на наличие дыхания бесполезно, она ещё дымится, чёрные корки потрескались, чуть приоткрывая розовую плоть под ожогами. А вот Вершинин, как ни странно, не имеет ни одного повреждения! Только одежда сгорела, парень валяется голый. Не задумываясь, Артур накидывает на него своё пальто, бережно укрывая от весенней прохлады Санкт-Петербурга. Проверяет пульс, бьётся! Живой! Но как?! Всё потом, срочно неотложку, труповозку, пригодятся все! В клинику, ведомственную, на Академика Лебедева! Только туда!