Грехи отцов - Джеффри Арчер

С утра дверь снова распахнулась в пять, однако на сей раз кое-кто соскочил на земляной пол еще до щелчка выключателя. За завтраком последовал очередной час муштры, и все уже шагали в ногу. Затем новобранцы сели в круг на траве и приступили к изучению винтовки – разборка, сборка, чистка и стрельба. Капрал показал, как чистить ствол единым движением, напомнив, что пуля не знает, на чьей она стороне, и пусть она лучше вылетит с переднего конца и поразит врага, чем разорвется в казенной части и прикончит стрелка.

Вторую половину дня провели на стрельбище, где инструкторы учили новобранцев прижимать приклад к плечу, совмещать мушку с прицельной планкой и мягко, без рывка, нажимать на спуск. На этот раз Джайлз возблагодарил деда за стрельбы по куропаткам, где он научился попадать точно в цель.

День завершился очередным пятимильным кроссом, чаем и отбоем в десять вечера. Большинство юношей повалились еще до того, как погас свет, и пожелали либо не взойти солнцу, либо скончаться во сне старшему сержанту. Им не повезло. Первая неделя показалась Джайлзу месяцем, однако к концу второй он начал справляться с программой, хотя ни разу не опередил в умывальной Бэйтса.

Джайлз, как и любой другой, не жаловал тренировки, но ему нравилось соревноваться. Однако он был вынужден признать, что дни текли, а ему становилось все труднее угнаться за мясником с Брод-стрит. Бэйтсу удавалось обменяться с ним ударами на боксерском ринге и не отставать на полигоне, но когда им пришлось бежать кросс в тяжелой обуви и с винтовками, ему стало очень трудно победить человека, который годами таскал спозаранку бараньи туши.

То, что к концу шестой недели Баррингтона и Бэйтса представили к званию младшего капрала, не удивило никого, и оба они возглавили по отделению.

Не успели они нашить лычки, как их отряды сделались отчаянными соперниками не только на плацу и в спортзале, но и в ночных марш-бросках, учебных полевых операциях и перебросках. По вечерам Джайлз и Бэйтс, как мальчишки, объявляли себя победителями. Старшему сержанту нередко приходилось выносить им благодарность порознь.

По мере приближения выпускного парада Джайлз чувствовал, что солдаты обоих отделений гордятся и верят в то, что заслужили честь называться эссексцами, хотя старший сержант не уставал предупреждать, что очень скоро они вступят в настоящий бой с настоящим врагом и настоящими пулями. Он напоминал, что его не будет рядом, чтобы держать их за ручку. Впервые Джайлз понял, что будет скучать по этому чертяке.

Наступила последняя пятница. Обучение успешно завершилось, и Джайлз надеялся, что вместе с остальными вернется на уик-энд в Бристоль, а в понедельник прибудет на полковой сборный пункт. Но после парада старший сержант отвел его в сторону:

– Капрал Баррингтон, срочно явитесь к майору Редклиффу.

Джайлз не спросил зачем – бесполезно.

Он поспешил через плац и постучал в дверь начальника отдела личного состава – человека, которого видел редко, да и то издалека.

– Войдите, – донесся голос.

Джайлз вошел, встал по стойке «смирно» и отсалютовал.

– Баррингтон, – молвил майор Редклифф. – У меня для вас хорошие новости. Вас приняли в офицерскую школу.

Джайлз даже не понял, что его решили отправить на повышение.

– Завтра утром отправитесь в Монс, где в понедельник начнется вводный курс. Мои поздравления – и желаю удачи.

– Благодарю, сэр, – сказал Джайлз и спросил: – Бэйтс едет со мной?

– Бэйтс? – не понял майор Редклифф. – Вы имеете в виду капрала Бэйтса?

– Так точно, сэр.

– Боже правый, нет, – ответил начальник отдела. – Он не годится в офицеры.

Джайлзу осталось надеяться, что немцы страдали такой же кадровой слепотой.

Явившись в полдень в учебную воинскую часть по подготовке офицеров в Олдершоте, Джайлз подивился скорости очередной перемены. Ему пришлось привыкнуть к тому, что капралы и даже старшие сержанты обращались к нему «сэр».

Спал он в отдельной комнате, его не будили с петухами и не лупили тростью по койке, требуя поставить ноги на пол. Дверь открывалась, только когда ему хотелось. Завтракал он с группой молодых мужчин, которых не надо было учить держать вилку и нож, хотя пара из них, похоже, не знала, как подступиться к винтовке, не говоря о стрельбе. Но через несколько недель эти самые люди окажутся на передовой и поведут за собой неопытных добровольцев, жизни которых будут зависеть от их решений.

Джайлз просиживал с ними в аудитории, где им преподавали военную историю, географию, картографию, тактику ведения боя, немецкий язык и командирское дело. Но если он чему-то и научился у мясника с Брод-стрит, так это пониманию того, что лидерству выучить невозможно.

Через восемь недель те же самые молодые люди стояли на выпускном параде – всем им торжественно присвоили звание офицеров Королевских вооруженных сил. Каждому вручили по две выпуклые звездочки, коричневую кожаную офицерскую трость и благодарственное письмо с поздравлением от короля.

Джайлз хотел одного: вернуться в свой полк, но он знал, что это невозможно, ибо в ту пятницу, когда он шел с плаца, ему прощально отсалютовали капралы и, да, даже старший сержант.

Шестьдесят новоиспеченных вторых лейтенантов покинули Олдершот и разъехались на уик-энд по домам, по всей стране; некоторые – в последний раз.

Бо́льшую часть субботы Джайлз провел, меняя поезда по пути на запад. Он поспел в Мэнор-Хаус к обеду.

Элизабет не стала скрывать гордость при виде молодого лейтенанта, стоявшего в прихожей.

Джайлза раздосадовало то, что его не видели Эмма и Грэйс, их не было дома. Мать объяснила, что Грэйс, у которой шел второй семестр в Кембридже, не торопилась домой даже на каникулах.

Обед ограничился одним блюдом. Подавал Дженкинс – мать обронила, что остальные нынче обслуживают передовую, а не обеденный стол. Джайлз рассказал об учебе в Дартмурском лагере. Мать вздохнула при словах о Терри Бэйтсе:

– «Бэйтс и сын»! Они были лучшими мясниками в Бристоле.

– Были?

– Все магазины на Брод-стрит буквально сровняли с землей, и мы остались без мясника Бэйтса. Этой немчуре придется за многое ответить.

Джайлз нахмурился.

– А Эмма?

– Лучше некуда… разве что…

– Разве что?

Помедлив, мать глухо добавила:

– Было бы проще, роди она дочь, а не сына.

– Почему это так важно? – спросил Джайлз, снова наполнив бокал.

Мать опустила голову, но ничего не сказала.

– О боже, – сообразил Джайлз. – Я-то решил, когда Гарри погиб, унаследую…

– Боюсь, родной, что тебе не унаследовать ничего, – подхватила мать, подняв глаза. – Если только не установят, что твой отец не приходится отцом и Гарри. Иначе титул наследует Себастьян.

Джайлз приумолк, переваривая услышанное. Когда подали кофе, Элизабет заявила, что устала и пойдет приляжет.

Позднее, поднявшись к себе, Джайлз не смог удержаться и не зайти в детскую взглянуть на своего крестника. Он посидел с наследником титула Баррингтонов наедине. Себастьян блаженно загулил во сне, не ведая о войне и ни на миг не задумываясь ни о завещании прадеда, ни о важности слов «и все, что в нем».[13]

На следующий день Джайлз отобедал с дедами в клубе «Сэведж». Атмосфера разительно отличалась от той, что царила пять месяцев назад в замке Малджелри. Старики хотели одного: выяснить, куда перебросят его полк.

– Понятия не имею, – ответил Джайлз, который и сам был не прочь узнать.

Но даже будь он в курсе, то ответил бы так же, хотя почтенные джентльмены были ветеранами англо-бурской войны.

В понедельник лейтенант Баррингтон встал рано, и после завтрака с матерью Хадсон повез его в штаб-квартиру Первого Эссекского полка.

На въезде их задержала колонна бронетанковой техники и грузовиков с войсками, выезжавшая из главных ворот. Джайлз подошел к будке часового.

– Доброе утро, сэр, – сказал ему капрал, бодро отсалютовав; Джайлз все еще не привык к такой чести. – Начальник отдела личного состава просил вас явиться сразу же по прибытии.

– С радостью, капрал, – козырнул Джайлз. – Знать бы еще, где его кабинет.

– В дальнем конце плаца, сэр, зеленая дверь. Мимо не пройдете.

Джайлз добрался до места, по ходу то и дело касаясь козырька.

Майор Редклифф взглянул на него из-за стола:

– А, Баррингтон, голубчик! Рад снова видеть вас. Не очень верилось, что успеете к сроку.

– К какому сроку, сэр?

– Полк перебрасывают за границу, и полковник счел, что стоит дать вам возможность присоединиться к нам, иначе останетесь в тылу до следующей заварушки.