Прислуга в гостинице духов (СИ) - Матлак Ирина

— В каком смысле от зависти?

— Так она же сама его внимания уже давно добивается, — понизив голос до полушепота, со смешком поделилась Алена. — По-моему, это единственная женщина, от которой он удирает, сверкая пятками, и боится как чумы!

Представив такую сцену, я тоже не сдержалась и сдавленно фыркнула.

В кухне царило умиротворение. Большинство постояльцев еще спали, и в Большом доме было тихо. Аня рассеянно нанизывала на вилку кусочки сырника, тут же о них забывала и продолжала усердно вникать в книгу по биологии. Колдующий у плиты Вилли помешивал кипящий бульон, на плите пыхтела большая кастрюля, Алена звучно помешивала ложечкой чай, и во всех этих звуках было что-то такое уютное и родное, что я почувствовала себя практически как дома.

Умиротворение длилось ровно до того момента, когда его бесцеремонно и неожиданно нарушила ворвавшаяся в кухню рыжая чума. Укладка чумы… то есть, госпожи Санли была еще объемней, чем вчера, колец на руках прибавилось, платье сменило цвет на ядрено-зеленый, а глаза управляющей метали молнии.

— Ужасного аппетита! — сходу пожелала она, остановившись у нашего столика. — Завтракаете? Прохлаждаетесь? А который час знаете?!

Мы синхронно перевели взгляды на тикающие настенные часики.

— У Котика кто убирать будет?! — вопросила госпожа Санли, из глаз которой в дополнение к молниям теперь сыпались самые настоящие искры. — Плановая уборка! Говорила же, чтобы до смены с ней справлялись, бестолочи!

— Просим прощения, — смиренно проговорила Алена. — Сейчас же пойду убирать…

Госпожа Санли смерила ее уничтожающим взглядом:

— Сиди уж, страшила, отсиживай дальше плоский зад! Ты! — без перехода тыкнула она на меня указательным пальцем с ярко-красным коготком. — Быстро прихватила кривые руки и шагом марш к духу-хранителю!

От такого напора я как сидела, так и продолжала в шоке сидеть, что очень не понравилось управляющей. Ее большие ноздри раздулись, глаза загорелись прямо таки сумасшедшим блеском, все три подбородка яростно затряслись, и в следующую секунду на меня осыпалась целая лавина изощренных ругательств. Да уж, словарь непечатных слов у госпожи Санли явно увесистее моего…

Моя скромная попытка спросить о том, как именно следует убирать у Котика, и где в его комнате включается свет, породила новый поток замысловатой брани. Поэтому я, как человек совестливый, дабы не спровоцировать у пожилой дамы сердечный приступ от переизбытка эмоций, спешно удалилась, заработав при этом сочувственные взгляды Алены и Ани. Даже в том, как Вилли приподнял колпак, сквозило участие.

Уже вскоре я стояла перед заветной дверью, переминалась с ноги на ногу, кусала многострадальную губу и пыталась перебороть страх. Нет, ну правда очень страшно было! Стоило вспомнить раззявленную пасть, желающую меня сожрать, как всякое желание входить в комнату тут же пропадало.

«Соберись!» — строго велела я себе. — «Ты ведь, несмотря ни на что, хочешь здесь работать!»

Убедив себя тем, что задержаться в Большом Доме мне в самом деле хочется очень-очень, я одним рывком распахнула дверь и, как осужденный на казнь, вошла внутрь. Швабру держала наготове, намереваясь в случае, если у Котика с утра пораньше разыгрался аппетит, дать ему отпор.

Как и в прошлый раз, в комнате стояла абсолютная темнота. Лишь участок у порога освещался проникающим из приоткрытой двери лучом света. Не сходя с этого освещенного островка, я опустила на пол ведро со шваброй, переделала растрепавшийся хвостик и, сглотнув, уставилась вглубь темноты.

— Ну и как здесь убирать? — негромко спросила у самой себя, а затем неуверенно обратилась к обитателю комнаты: — Эй… Котик, ты здесь?

Я успела почувствовать себя круглой дурой, пытающейся поговорить с пустотой, когда неожиданно прозвучало:

— Мяу.

Я подпрыгнула, задела ногой ведро, но успела его придержать, и вода не разлилась. Прозвучавший голос абсолютно точно был человеческим, коты так не мяукают!

— Котик? — стараясь унять дрожь, робко уточнила я.

— Мяу, — утвердительно ответили мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Показалось, что в низком хрипловатом голосе прозвучало издевательство. Стараясь не думать о том, что увижу, я зашарила ладонями по стене в надежде отыскать выключатель, но он находиться упорно не желал. И когда уже подумалось, что эта затея бесполезна, свет внезапно загорелся сам — неяркий и исходящий от зависшего прямо в воздухе абажурного торшера.

— Здороу, — выпустив колечко дыма, приветствовал меня развалившийся на парящих подушках котяра, размерами значительно превосходящий среднестатистического кота.

Он был белоснежным и толстым, с узкими хитрющими глазами, пушистым хвостом и крошечными ушками. Сия животина возлежала, закинув ногу за ногу, курила трубку, почитывала газету и попивала кофе, чашка которого тоже зависла в воздухе.

Сказать, что я выпала в осадок — это не сказать ничего! Меня штормило между желанием сбежать, истерически расхохотаться и упасть в обморок.

— Мила-у-шка, ты при-у-бирать пришла? — вкрадчиво, как будто разговаривал с болезной, поинтересовался кошак. — Так и при-у-бирай, деточка. А потом кофейку мне принеси с шо-у-коладными пирожными. И свежий выпуск журнальчика у администратора при-у-хвати.

Этим утром я слишком часто впадала в прострацию, но поделать с собой ничего не могла. Наверное, так бы и стояла, хлопая глазами, если бы комната неожиданно снова не погрузилась во мрак, и прямо перед моим лицом не появилась гигантская пасть, сказавшая голосом кошака:

— Побыстре-у-е, мила-у-шка.

Мужественно подавив крик, я немного попятилась. Свет тут же вновь загорелся, как ни в чем не бывало валяющийся на подушках кот выразительно хмыкнул, и я приступила к работе.

В комнате было чисто, только на полу валялись обертки от шоколада и шоколадных конфет. Подметая, я косилась краем глаза на погруженного в чтение газеты кошака, и чем больше на него смотрела, тем больше привыкала. Страх постепенно сошел на нет, и мной завладело сильнейшее любопытство с практически детским восторгом.

Ну надо же, говорящий кот! Да кто хоть раз, хотя бы самую малость не мечтал с ним встретиться? Конечно, учитывая пагубные привычки, этот экземпляр походил скорее на взрослую версию персонажа многих сказок, но это его отнюдь не портило. Напротив, даже какого-то шарма прибавляло!

Чувствуя себя почти что Алисой, повстречавшей Чешира, я продолжала исподлобья его рассматривать, как вдруг кошак поймал мой взгляд и спустя короткую паузу поинтересовался:

— А пра-у-да, что ты портре-у-ты рисуешь?

— Правда, — подтвердила я, боясь спугнуть пролетающую рядом удачу.

Котик дернул кончиками ушей, выпустил одно за другим два колечка дыма и с деланным безразличием спросил:

— А меня нарисо-у-вать можешь?

Взмахнув крыльями, удача уселась мне на плечо, упускать ее я не собиралась и с готовностью кивнула. Во время оставшегося времени уборки мы договорились, что я еще загляну сюда вечерком, прихватив необходимые для создания иллюстрации принадлежности. Котик остался доволен, хотя всячески старался это скрыть, а уж как была довольна я! Такой классный персонаж в мою коллекцию — чудо просто!

Закончив мыть полы, я принесла ему заказанный кофе с пирожными, а так же взятый у Олега журнал, который покупали специально для Котика. Причем, увидев, что именно предпочитал читать дух-хранитель Большого Дома, я медленно сползла вниз по стеночке, сотрясаясь от беззвучного хохота. Успокоившись, доставила свежий выпуск «мужского» журнала адресату, и когда подрагивающие от предвкушения лапы к нему потянулись, согнулась пополам снова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ничего смешно-у-го, — вырвав у меня из рук несчастный журнал, обиженно проворчал Котик. Судорожным движением засунул его под верхнюю подушку, перевернув обложкой с голой девицей вниз, и недобро на меня зыркнул.

Готова была поклясться, шерсть на его щеках в этот момент порозовела!

День проходил быстро и насыщенно. Уборка одних номеров сменяла уборку других, протиралась пыль в гостиных, наводилась чистота в конференц-зале, где мне помогали милейшие духи-помощники. Госпожа Санли несколько раз приходила, чтобы проверить, как я справляюсь, и, обнаруживая, что справляюсь неплохо, поджимала губы и гордо удалялась. А у меня просто неудержимое желание ей назло хорошо работать появилось!