Мой любимый сфинкс - Людмила Зарецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Замужем она была трижды. Сначала в двадцать восьмом году отец выдал ее за своего коллегу-адвоката. Ей только-только исполнилось двадцать, а адвокату этому было уже за пятьдесят. Через год она изменила ему с режиссером, муж поймал ее на измене, выгнал из дома и немедленно развелся.
Красавица особо не расстроилась, бурные романы следовали один за другим, несколько лет она жила словно в угаре, меняя любовников как перчатки, что безумно расстраивало ее отца, человека достаточно строгих взглядов. Он пригрозил, что отречется от дочери и украшения все отберет, если она не одумается. Уж не знаю, по этой ли причине или по какой другой, но в тридцать третьем году она вышла замуж за довольно скучного и ничем не примечательного инженера одной из московских типографий.
– Так это же был Левушка Горский! – выпалила потрясенная Злата. Все обернулись к ней. – Ну, то есть Лев Моисеевич. Друг моих бабушки и дедушки. Он был главным инженером московской типографии и женат на очень красивой актрисе, которая его бросила, вышла замуж за энкавэдэшника, а Левушку отправили в лагерь. Как и ее саму, только позже. Только Левушка свою жену Верой называл, а она, оказывается, Вероника.
– Правильно, милая барышня. – Щапин почтительно склонил голову в полупоклоне. – Фамилия второго мужа Вероники была Горский. И все действительно происходило так, как вы только что рассказали. Когда Берковскую арестовали, то конфисковали шкатулку с драгоценностями. В ней же лежала опись. Так вот, в наличии оказались все бриллианты и прочие дорогие цацки, кроме кольца с рубином в россыпи бриллиантов и уникального кулона – крупного необработанного изумруда в платиновых завитках. Вот точь-в‑точь такого, как на вашей груди, молодая леди. – Теперь уже он почтительно склонил голову в сторону Светки.
– Но это же не может быть изумруд в платине! – воскликнула она. – Это мне… подарили. Это агат в серебре.
– Я же и не утверждаю, что это тот же самый кулон, – пожал плечами Щапин. – Просто он очень на него похож, вот и все. Но если бы это был он, то на вашей милой шейке сейчас висело бы около пятидесяти тысяч долларов, не меньше.
Злата посмотрела на побледневшую Светку, непроизвольно закрывшую кулон ладошкой. В голове у нее медленно всплывали картинки из детства. Вот она открывает шкатулку с потрескавшимся лаком и перебирает украшения, которые кажутся ей чудом ювелирного искусства. Вот бабушка со смехом треплет ее по голове и объясняет, что это дешевая бижутерия, которую актриса надевала на сцену во время спектаклей. Она даже вспомнила острое чувство испытанного разочарования, что все это великолепие на самом деле не стоит ломаного гроша.
– У Горских хранилась шкатулка, которую незадолго до ареста передала его первой семье Вероника Берковская, – медленно сказала она. – Вот только там не было никаких драгоценностей. Пластмассовые бусы, кольца со стекляшками. Хотя кулон, очень похожий на этот, я там видела. Он мне в детстве особенно нравился. Я им часто играла. Но бабушка говорила, что там нет ничего ценного, и Фрида Яковлевна, третья жена Левушки, всегда давала мне эту шкатулку играть. Вряд ли она доверила бы маленькой девочке настоящие драгоценности.
– Вы знаете, – оживился Щапин, – у Вероники действительно в театральной гримуборной стояла шкатулка с дешевым реквизитом. Так вот после ареста она пропала. То есть все драгоценности, кроме двух, были на месте, а вот стекляшек никто больше никогда не видел. Вы такие интересные вещи рассказываете, милая барышня! Они имеют огромное значение для истории. Вы не знаете, где сейчас эта шкатулка?
– Не знаю, – пожала плечами Злата, – после смерти Фриды Яковлевны квартира и все, что в ней было, достались сыну Левушки. Он, конечно, уже тоже в очень почтенном возрасте был. Вы же понимаете, что меня имущество Горских мало интересовало.
Она невольно отметила, с каким жадным интересом слушают ее Муромцев и его помощник Володя. И всегда красное, апоплексическое лицо депутата стало еще краснее, Володя же, наоборот, побледнел, на лбу у него выступила испарина, хотя в кондиционируемом помещении столовой было довольно прохладно. Впрочем, разговору о драгоценностях сосредоточенно внимали и Зимний, прекративший вещать о лещах и язях, и банкир Гриша, и даже Аржанов.
Склонившись к уху сидящей рядом Светки, она тихонько шепнула:
– А, правда, откуда у тебя этот кулон?
– Бывший любовник подарил, – так же тихо ответила Светка. – Ты его даже не видела, мы недолго встречались. Он совершенно не в моем вкусе был. Мрачный, неразговорчивый. Одно и достоинство, что неженатый. Вот он и подарил. На Новый год. Ну не мог же он мне цацку за пятьдесят тысяч баксов подарить!
– Странно все это, – задумчиво сказала Злата. – Конечно, в шкатулку с бижутерией чисто теоретически могли и дорогие вещи затесаться. В конце концов, Берковская могла их специально спрятать среди реквизита, чтобы оставить Левушкиной семье что-то стоящее. Она же говорила, что извиняться пришла за то, что принесла им столько горя. Но все считали, что нет в этой шкатулке ничего ценного.
Она вдруг осеклась, вспомнив руки Фриды Яковлевны, проворно накрывающей на стол. Худые старческие руки в пигментных пятнах, и на одной из них большое, явно золотое кольцо – с крупным красным камнем в обрамлении более мелких белых, сверкающих в электрическом свете.
– Семен Михайлович! – воскликнула она, обращаясь к Щапину. – У жены Горского было такое кольцо, как вы описали. То есть, что кольцо ценное, они могли понять, поэтому она его носила, не снимая. А что камень в кулоне на самом деле необработанный изумруд, а завитки – не из серебра, а из платины, могли и не догадаться.
– Скорее всего, так и было, – подумав, ответил историк. – Весь вопрос, куда эти украшения девались потом и мог ли дорогой кулон попасть к вам, Светлана. Или это просто похожее украшение, не имеющее к Горским никакого отношения. На вашем месте я бы по возвращении отсюда сдал этот замечательный кулон в оценку, чтобы узнать правду.
– Я так и сделаю, – дрожащим голосом сказала Светка. На чем инцидент с кулоном был исчерпан.
– Через полчаса встречаемся перед входом, – объявил Аржанов. – Едем на охоту. Дамы, вас это тоже касается.
– Как? – перепуганно спросила Злата. – А если я не хочу?
– Глупо приехать на базу и не узнать, что такое охота, – ответил Аржанов, посмотрев на нее тяжелым взглядом. – На лабаз мы вас не погоним, по полям бродить не заставим. Посадим на одну из вышек, смею заверить, что они у нас вполне комфортные. С сетками от комаров и мягкими креслами. Посмотрите хоть на оленей и косуль. Не захотите стрелять, не будете.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});