Одна маленькая жизнь. В поисках следов - Маттиас Клингенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В доме бабушки и дедушки стояла коробка, полная париков и фальшивых бород, которые, вероятно, были сделаны для театральных представлений. Или это были пробные экземпляры, изготовленные стажёрами, которые обучались в салоне постижёрскому мастерству? Время от времени к нам приходил охотник и продавал подстреленного фазана, отсюда и перо. Помню, как за воскресным поглощением птицы нас регулярно предостерегали от проглатывания дроби, которая порой всё ещё застревала в мясе.
В 1968-м и 1969-м на свет появились первые внуки, в 1972-м и 1978-м ещё двое. Успешные предприниматели стали бабушкой и дедушкой. Порой из-за болезни дочери и в силу того, что младшие внуки жили в том же доме, им приходилось брать на себя заботу о них. Постепенно новая роль стала не менее важной, чем собственное дело.
Главе гильдии парикмахеров Пайне
Георгу Роде
Кантштрассе, 29
315 Пайне
Уведомляю Вас, что с 27 марта 1982 года я прекращаю парикмахерскую деятельность, а с 31 марта 1982 года хотел бы выйти из состава гильдии парикмахеров Пайне и окрестностей.
Прошу принять к сведению.
С наилучшими пожеланиями, Ваш коллега Карл Крюгер
В общем-то, это был конец традиционного семейного предприятия. Никто из членов семьи не возглавил салон, а арендаторам не удалось удержать прежний уровень. Оглядываясь назад, я удивляюсь, что ни я, ни мой брат даже не думали о том, чтобы стать парикмахерами. Мы оба охотно учились, а ремесло нас не интересовало. Преемницей видели мою мать, но в силу уже упомянутых проблем со здоровьем до этого так и не дошло. Вероятно, Карлу было тяжело принять тот факт, что план так и не сработал.
В папке с письмом в гильдию парикмахеров сохранилась записка, в которой Карл перечислил все организации, которые намеревался покинуть в связи с закрытием дела. Помимо фонда страхования от огня, гильдии парикмахеров, районного объединения ремесленников, общины, профессионального союза, электроэнергетической компании «Хастра» и ремесленной палаты, упомянуты самые разные объединения и союзы – общество поддержки народных праздников, союз птицеводов, пожарная охрана, спортивный клуб и хоровые общества «Гармония» и «Радость пения». Крюгеры были деловыми людьми и состояли в обоих хоровых обществах – Тони в одном, а Карл в другом. И не потому, что любили петь. Нет, всё это было средством достижения цели – лояльности клиентов. Рядом с названием каждой организации Карл сделал пометку, когда именно он послал заявление о выходе. Всё было готово к официальному закрытию в марте 1982 года. Ни одного лишнего дня членства или, что ещё хуже, оплаты взносов.
Салон Карла Крюгера
Надписи
«Карл Крюгер. 7.11.1987» – выведено на крышке ведёрка со стиральным порошком. И на черенке метлы, и на банке кукурузы, и на картонной упаковке с шестью бутылками светлого «Йевера». Всюду стоят имя владельца и дата приобретения. Синяя ручка, крючковатый почерк. Продукты аккуратно расставлены на белых металлических полках в маленькой кладовке и на деревянных полках погреба. Запасы. Мало ли что. Мы потешаемся над этой чудаковатой привычкой – подписывать всё подряд. Это тем более смешно, когда хозяйство общее. Как в коммуналке, где один сосед боится, что другой, скажем так, по ошибке воспользуется его пеной для бритья. Мания Карла вызывала раздражение – прежде всего, у моих родителей, которые считали его поведение знаком недоверия. Очевидно, привычку к складированию и маркировке Карл приобрёл в частях снабжения 71-й пехотной дивизии. По-видимому, регистрация поступающего продовольствия, размещение на складах и учёт входили в его обязанности. Тот, кто однажды испытал, что значит не иметь достаточного количества еды, получать паёк, тающий с каждым днём, голодать, как это было, например, в русскую зиму, тот до конца жизни не сможет спокойно относиться к продуктам. Послевоенное поколение, выросшее в изобилии времён экономического чуда, вряд ли способно это понять. Моё поколение – упитанное и сытое – может разве что усмехнуться.
Для Карла поход за покупками был ритуалом с чётко определёнными правилами. Держа в одной руке линованный блокнот, а в другой – остро заточенный карандаш, он инспектировал погреб и кухонную кладовку, чтобы выяснить, какие запасы требуют пополнения. Затем садился за деревянный кухонный стол, покрытый клеёнкой, обсуждал список покупок с женой, рассчитывал примерную стоимость товаров, которые нужно купить, и откладывал деньги. Наконец, он натягивал серую куртку, брал одну из бесчисленных твидовых кепок, шёл в гараж, садился в свой «Кадетт-Б», тоже серый, и отправлялся за покупками в ближайший супермаркет «ЭйчЭль». Если список был длинным, он ехал в супермаркет побольше – центральный, расположенный в соседнем посёлке. У продуктов, не внесённых в список, почти не было шансов оказаться в корзине. Вернувшись домой, он раскладывал привезённые продукты на соответствующих полках, садился за кухонный стол и с напряжённым вниманием, время от времени сдвигая очки на лоб, проверял чек. Если что-то не сходилось, он ехал обратно – предъявлять претензии.
Я разглядываю коробки
– И этот великан что-то подарил Гритли? – спросил я.
– Да, – ответила девочка.
– И что же?
– Маленьких ёжиков.
Фридрих Дюрренматт. Обещание
Я разглядываю коробки. Точнее, их фотографии, сделанные отцом и присланные мне в далёкий Тбилиси. Всего на снимках тринадцать коробок – семь сигарных из тонкого дерева, четыре картонных (они побольше и, кажется, все из одной архивной системы), бежевая с крышкой и прозрачная пластиковая. Почти все подписаны, иногда надписи выведены прямо на передней стенке или крышке, иногда – на бумажных этикетках.
Четыре большие коробки снабжены металлическими ручками, наверное, чтобы доставать из специального шкафа. На трёх из них розовые этикетки, ещё на одной – жёлтая. Надписи такие: «Водопровод», «Лампочки», «Гвозди», «Хозяйство». На ящиках из-под сигар читаю: «Запчасти (машинки для стрижки)», «Ножницы заточенные», «Инструменты на заточку» и просто «Расчёски». Меня озадачивает прозрачная пластиковая коробочка: напоминает упаковку «Ферреро Роше», но на крышке гравировка с изображение паутины и её создателя. Ниже надпись «С пауком», помещённая в круг, скорее всего, логотип какой-то фирмы. Поиск в интернете ничего не даёт, если не считать альбома неизвестной мне готической группы из Нижней Баварии. Всё проясняет телефонный разговор с мамой: «Это сетки для волос – хорошие, тонкие сетки-паутинки, бабушка их постоянно носила». Что ж, снова парикмахерские принадлежности.
