Ходячие мертвецы: падение Губернатора - Роберт Киркман

— Придержи это, Элис, буквально на секунду. — Стивенс передаёт медсестре пластмассовую бутыль с жидкостью для внутривенного вливания. Тоже в изодранном халате, с собранными в конский хвост волосами, Элис выдавливает улыбку и держит навесу бутыль, связанную с иглой в руке женщины.

— Г-где я? — снова хрипит Кристина.

Стивенс подходит к раковине, моет руки и берёт полотенце.

— Я мог бы быть с вами откровенным и сказать, что вы на Девятом Круге Ада, но на данный момент лучше воздержусь от громких фраз. — Он возвращается к ней и произносит с тёплой, но немного циничной улыбкой: — Вы находитесь в крупном городе Вудбери, растянувшемся на большой территории Дорджии... с населением один-чёрт-знает-каким. Меня зовут доктор Стивенс, а это Элис, и сейчас четверть восьмого, и, как я понимаю, вас извлекли сегодня днём из вертолёта...

Она кивает, а затем вздрагивает от приступа боли в животе.

— Какое-то время будет довольно болезненно, — говорит Стивенс, вытирая руки о полотенце. — У вас ожоги третьей степени более чем двадцати процентов вашего тела. Хорошая новость в том, что вам не понадобится кожная трансплантация... лишь небольшой отёк, который мы будем лечить внутривенно. Вам повезло — у нас было в запасе три литра глюкозы. Которую вы высосали, как пьяный матрос. Вы умудрились сломать в двух местах руку. За этим мы тоже понаблюдаем. Мне сказали, вас зовут Кристина?

Она кивает.

Стивенс щёлкает тонким фонариком, направляет его вниз и проверяет её глаза.

— Как ваша кратковременная память, Кристина?

Она делает мучительный вдох, мягко свистящий в её горле.

— С памятью в порядке... Мой пилот... Его зовут Майк... звали... Они его..?

Стивенс убирает фонарик в карман и становится серьёзным.

— Ваш друг умер при крушении, сожалею.

Кристина кивает.

— Я знаю об этом... но хочу знать... его тело... Они привезли его?

— Да, привезли.

— Это хорошо... потому что я обещала ему христианские похороны, — она с трудом глотает и облизывает сухие губы.

Стивенс опускает глаза в пол.

— Это очень замечательно... Похороны по-христиански. — Стивенс и Элис обмениваются взглядами. Стивенс снова смотрит на пациентку и улыбается. — Но все по порядку... хорошо? Сейчас давайте просто сосредоточимся на вашем восстановлении.

— В чём дело? Я что-то не то сказала?

Стивенс успокаивает раненную женщину.

— Ничего, не волнуйтесь об этом.

— Какие-то трудности с похоронами моего пилота?

Стивенс вздыхает.

— Знаете... Буду с вами честным. Не думаю, что это произойдёт.

Кристина кряхтит, пытаясь сесть. Элис помогает ей, мягко поддерживая её руку. Кристина смотрит на Стивенса.

— В чём дело, черт побери?!

Стивенс смотрит на Элис, затем на пациентку.

— Проблема в Губернаторе.

— В ком?

— В парне, который управляет этим местом. — Стивенс снимает очки, достаёт носовой платок и тщательно протирает линзы. — Полагаю, он воображает себя должностным лицом. Отсюда и прозвище.

Кристина морщит лоб, сбитая с толку.

— Этот парень…? — она подбирает слова. — Он...?

— Что он?

Она пожимает плечами.

— Он... как вы его назвали? Избранный? Он действительно официальное лицо?

Доктор бросает тяжёлый взгляд на Элис.

— Эмм... интересный вопрос.

— Избранный, точно... единогласно… им одним, — буркнула Элис.

Доктор протирает глаза.

— Всё немного сложнее, — он взвешивает свои слова. — Вы здесь новенькая. Этот человек... он альфа-самец в нашей небольшой конуре. Он лидер по умолчанию. Отвечает за всю грязную работу, — натянутая улыбка играет на узком лице Стивенса. Улыбка с долей презрения. — Проблема в том, что он вошёл во вкус.

— Не понимаю, о чём вы говорите, — поднимает на доктора взгляд Кристина.

— Послушайте. — Стивенс откладывает очки и устало проводит по волосам. — Чтобы не произошло с останками вашего друга... послушайте моего совета. Горюйте самостоятельно, воздайте ему молча.

— Не понимаю.

Стивенс смотрит на Элис, его улыбка пропадает. Он смотрит в глаза Кристины.

— Вы поправитесь. Приблизительно через неделю... когда ваша рука заживет... вам стоит подумать о том, чтобы уехать отсюда.

— Но я не...

— И ещё. — Стивенс обрывает её пристальным взглядом. Его голос становится на октаву ниже, а тон очень серьёзным. — Этот мужчина. Губернатор. Ему не стоит доверять. Понимаете? Он способен на всё. Просто постарайтесь избегать его... и выждите благоприятный момент, чтобы уйти отсюда. Понимаете, о чём я говорю?

Она не отвечает, а только смотрит на него и впитывает сказанное.

* * *

Темнота накрывает город. В некоторых окнах загораются фонари, в других — пульсирующий свет от непредсказуемых скачков тока генератора. Ночью, в Вудбери появляется сюрреалистическое чувство того, что двадцать первый век превращается в девятнадцатый, и эта атмосфера характерна для большинства переживших эпидемию поселений. В одном углу пламя газовой горелки освещает заколоченный, осквернённый МакДональдс, жёлто-оранжевый свет отражается в останках его разрушенных золотых арок.

Люди Мартинеса, расположившиеся на автоподъёмниках на ключевых позициях баррикад, начинают разбираться с растущим числом движущихся теней на опушках прилегающих лесов. После возвращения разведгруппы, количество ходячих немного возросло и сейчас с северной и западной стороны периодически раздаётся треск выстрелов. Греющийся в пурпурных туманных сумерках город становится похож на зону боевых действий.

Тяжело двигаясь мимо магазинных витрин с наполненным провизией ящиком из-под персиков, Лилли Коул направляется к своему зданию. Она слышит треск автоматной очереди, раздающийся позади неё, который эхом отзывается с другой стороны незащищённой от ветра улицы.

— ЛИЛЛИ, ПОСТОЙ!

Услышав голос, перекрывающий орудийный огонь, она останавливается и оборачивается через плечо.

В свете импульсных залпов трассирующих пуль, дугообразно уходящих в небо, размашистой походкой к Лилли приближается силуэт молодого человека, одетого в кожу и с ниспадающими на лицо кудрявыми локонами. На плече Остина висит вещмешок, заполненный провизией. Он живёт на расстоянии половины квартала от дома Лилли. На его лице играет большая, восторженная улыбка.

— Позволь мне помочь тебе.

— Не стоит, Остин, я справлюсь, — отвечает она, в то время как он пытается забрать у неё из рук груз. В течение какого-то неловкого момента они перетягивают ящик. Наконец, Лилли сдаётся.

— Ну хорошо, хорошо... возьми его.

Теперь Остин счастливо идёт рядом с ней, держа в руках ящик.

— Вот это был адреналиновый выброс сегодня, да?

— Полегче, Остин... не торопись.

Они направляются к дому Лилли. Недалеко от них, в конце улицы вдоль ряда полуприцепов блуждает вооружённый человек. Остин улыбается Лилли той самой небольшой провокационной усмешкой, которой докучал ей в течение многих недель.

— Полагаю, мы испытали дух товарищества на поле битвы? Типа сблизились там, да?

— Остин, не мог бы ты немного передохнуть?

— Я измотал тебя?

Лилли качает головой и смеётся, несмотря на нервозность.

— Ты настойчивый, этого у тебя не отнять.

— Что ты делаешь сегодня вечером?

— Ты приглашаешь меня на свидание?

— Сегодня на арене будет бой. Почему бы нам не сходить, с меня конфеты, которые я сегодня нашел.

Лилли перестает улыбаться.

— Я не фанатка.

— Чего? Конфет?

— Очень смешно. Эти сражения — варварство. Я лучше съем битое стекло.

Остин пожимает плечами.

— Ну, как скажешь. — в его глазах вспыхивает идея. — Как насчёт того, чтобы вместо свидания, иногда давать мне какие-нибудь советы?

— Какие советы?

— Как бороться с мёртвыми. — внезапно у него на лице появляется торжествующее выражение. — Буду честен. С тех пор, как завертелось всё это дерьмо, я старался скрываться в больших группах... Никогда не оказывал сопротивления в одиночку. Я многому должен научиться. Я не как ты.

Она оглядывается на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты — сорви-голова, Лилли... ты холодная и расчётливая, настоящий Клинт Иствуд.

Они подходят к стоянке перед стоящим в тени домом Лилли: стены из красного кирпича, оплетённые сорняком виноградных лоз, похожих в угасающем свете дня на злокачественную опухоль.

Лилли останавливается, поворачивается к Остину и произносит.

— Спасибо за помощь, Остин. Дальше я сама. — Она забирает ящик и смотрит на него. — Всё же, я кое-что скажу. — Она облизывает губы и чувствует нарастающий приступ эмоциональной боли, сжимающей её внутренности. — Я не всегда была такой. Видел бы ты прежнюю меня! Я боялась собственной тени. Но когда я нуждалась в этом, кое-кто помог мне. Он не должен был. Поверь мне. Но все равно помог.