Конан и Великая душа 2. Огни Будущего - Брайан Толуэлл

Карлик мечтательно потянулся.

— Она моя, Книга Судеб. Моя снова! Она поможет мне одолеть Болезнь Разума и вернуть себе власть над миром. Вы прекрасно поработали, Синие Монахи! Во­истину, у меня великолепные слуги!

Брахо с достоинством кивнул.

— Это твоя заслуга, Великая Душа. Мы только ис­полняем волю нашего хозяина.

— Знаю, Брахо, знаю. И все же вы молодцы! Готовы ли мои монахи на новые подвиги?

— Как прикажешь, хозяин.

Тогда слушай. Много месяцев назад один человек приютил меня, скромного пилигрима судьбы, в своем дворце, дал возможность мыслить и действовать. Не скажу, что он всегда хорошо со мной обращался, но и я платил ему тем же. Пора напомнить ему о себе. Я же­лаю, чтобы на рассвете вы нанесли визит моему старо­му другу и передали небольшой презент от Великой Души.

Разгадав мысль карлика, магистр Синих Монахов широко улыбнулся.

— Я сделаю это лично, мой повелитель.

Глава пятая

УМРИ, ТИРАН!

— Сто высочество шах Рустам-Мамед! — возгласил камердинер, и взору короля Немедии предстал полный мужчина в одеждах восточного вельможи. Широкое платье из тончайшего шелка складками спадало по стат-ной фигуре. На голове шаха красовалась большая многослойная чалма; спереди ее украшал сверкающий граненый рубин. Человека, вступившего сейчас в лич­ный покой короля, можно было бы назвать красавцем, если бы не одно «но»: у него не было правой руки.

— Входи, входи, любезный шах, — приветливо мол­вил Тарас к.

— Свидетельствую тебе свое почтение, король Не­медии, — легко поклонившись, сказал Рустам-Мамед. — Прошу, утоли мое любопытство: чем обязан я такой милости? Не чаял я, изгнанник, предстать пред свет­лым ликом восседающего на Троне Дракона!

— Что ж, пожалуй, я не буду терзать тебя неведени­ем. Присаживайся, любезный шах. Перейдем прямо к делу; Но прежде скажи: какие чувства испытываешь ты к Конану, варвару из Кнммерии?

Едва успев сесть на мягкий диван, Рустам-Мамед вскочил; волна неудержимого бешенства прокаталась по его суровому лицу. Единственная рука шаха потяну­лась к висевшему на поясе кривому, богато инкрусти­рованному кинжалу.

— Какие чувства?! Ты что, позвал меня, что6*ы вдо­воль поиздеваться над несчастным калекой, король Не­медии?!

— Успокойся, любезный шах! У меня и в мыслях того не было. Я только хотел бы знать, что сделал бы ты с киммерийцем, окажись он в твоей власти?

— Что бы я сделал? — свирепо оскалился Рустам-Мамед. — О, Боги надолго запомнили бы этот день! Сначала я собственноручно содрал бы с варвара кожу, затем пытал бы его раскаленным железом, сыпал на его раны порошок черного лотоса, после чего вынул бы его печень, почки, желудок… Потом я бросил бы его в чан с горячей смолой, и лишь после этого я своими же рука­ми, нет, своей единственной рукой разорвал бы ему грудь и вырвал сердце! Вот что я сделал бы, окажись он в моей власти, клянусь Эрликом!

— Браво, любезный шах! — рассмеялся Тараск. —

— Твой ответ впечатлял меня, хотя я и ожидал услышать (нечто подобное.

— Но к чему эти пустые фантазии, — мрачно усмех-|нулся шах. —  Конан далеко, и мне его не достать.

— А вот и не пустые, — серьезно сказал король. —

— Свершится месть или нет — это зависит только от сте-|пени твоей щедрости!

Рустам-Мамед потрясенно уставился на Тараска.

— Что ты сказал?

— Король Аквилонии в моем плену, любезный шах. Я готов продать его тебе.

Серые глаза шаха лихорадочно заблестели.

— Отличная сделка, Ваше Величество! И сколько же стоит киммерийская собака?

Тараск, сидя в кресле, лениво смотрел на своего восточного гостя. Король умел набивать цену своему товару.

— Ну, что же ты молчишь? Я хочу знать, почем товар?

— У тебя не хватит золота, чтобы расплатиться за |него, — вяло отозвался Тараск. Рустам-Мамед рассвирепел.

— Своим золотом распоряжаюсь я сам! — проревел "он. — Когда речь идет о правой мести, я не торгуюсь! Даю за Конана столько золота, сколько весит он сам!

— Варвар уже не тот, что раньше, — презрительно заметил Тараск. — Да и будучи в плену, он израдно отощал.

— Что же ты хочешь, король разбойников? — забыв |о правилах приличия, вскричал Рустам-Мамед. — Я же |не королевство у тебя покупаю!

— Не королевство, но короля! — назидательно произнос Тараск.

— Ладно, так сколько ты просишь за короля этой засиженной мухами Аквилонии?!

— Уже вечер; приходи завтра утром, любезный шах,—  я назову тебе цену. А сегодня я еще должен принять обоз с золотом из Тарантаи…

— Во имя потрохов Эрлика! — рявкнул взбешенный шах. — Неужто ты удумал продать Конана аквилон-цам?..

— Успокойся, успокойся, — примирительно сказал король. — Я продам его тебе, но золото возьму и у акви-лонцев, ибо казна моя пуста, а другой такой возмож­ности не представится. Так что иди с миром, Рустам-Мамед; я жду тебя завтра утром. За ночь, надеюсь, ты успеешь пересчитать звонкие желтые кружочки в своих закромах!

— Но… — пытался протестовать шах.

— Я жду тебя завтра утром, — властно повторил Та­раск, и Рустам-Мамеду ничего иного не оставалось, кроме как, шумно хлопнув дверью, удалиться.

А Тараск, очень собою довольный, позвал слугу, чтобы тот помог ему приготовиться ко сну. День был на редкость удачный.

Сумрачными коридорами королевского дворца про­биралась девушка. Она то пряталась за колоннами, то, улучив момент, быстрыми перебежками продвигалась вперед. Ей удалось остаться незамеченной. Наконец она приблизилась к небольшой, но богато украшенной двери, бесшумно отворила ее и проскользнула внутрь.

В комнате на простом дубовом стуле сидел коренас­тый пожилой мужчина. Он старательно чистил рукоять своего огромного меча. Увлеченный этим занятием, он ничего не услышал.

— Квинтой! Квинтий Латорг! — позвала девушка. Мужчина резко обернулся. Изумление отразилось на его благородном, испещренном шрамами лице.

— Зенобия? Королева Зенобия! Что делаешь ты здесь? И почемуты… тебя…

Его щеки покраснели от стыда, когда он увидел си­няки и кровоподтеки на прекрасном лице аквилонской королевы.

— Тише, Квинтий, — прошептала Зенобия. — Ты ничего не знаешь? Я так и думала! Так знай же: Тараск вероломно пленил меня и Конана, моего мужа. Конан парализован колдовскими чарами, его охраняют Золо­тые Леопарды; меня же Тараск отправил в гарем…

— Королеву — в гарем?! Негодяй! И такое ничтоже­ство правит нами! — Квинтий так сильно сжал рукоять 1еча, что костяшки его пальцев побелели.