Байки русского сыска - Валерий Ярхо

Так шло до самого 1874 года, когда на родине великого писателя Гоголя и знаменитых солёных огурчиков, в городе Нежине, местный полицмейстер, вручив сто рублей «господину доктору» и лично проводив его до вагона поезда, решил «блеснуть исполнительностью» перед генерал-губернатором Восточной Сибири. В Иркутск, на имя Хрущёва, была отправлена телеграмма следующего содержания: «Честь имею рапортовать вашему высокопревосходительству об исполнении вашего указания относительно вручения предписания и денежной суммы личному вашего высокопревосходительства доктору Запольскому». В тот же день полицмейстер получил ответ из Иркутска: «Никаких распоряжений о вручении предписаний в ваш адрес отослано не было. Нет никакого доктора Запольского. Запольский — беглый ссыльнопоселенец, прошу принять меры к розыску и задержанию». Подписано было лично Хрущёвым.

Огорошенный этим известием нежинский полицмейстер долго ещё ходил сам не свой. Так опростоволоситься ему ещё не доводилось. «Ну, ужо попадись ты мне только!» — не раз думал он, вспоминая сбежавшего жулика. Судьба смилостивилась над служивым человеком, довольно скоро предоставив ему случай взять реванш.

В Нежине, как и во многих других провинциальных городах обширного государства Российского, железнодорожный вокзал помимо своей основной функции исполнял ещё и множество других. Как правило, на вокзале был лучший ресторан, со свежайшими, «прямо с поезда», устрицами и иными деликатесами, первоклассный буфет, самые свежие газеты и журналы в почтовом киоске; перрон же его был неким подобием местного «Невского проспекта». Сюда приходили погулять, выпить водки и пива, закусить, посудачить, газетку почитать, продемонстрировать новый фасон модного наряда — словом, провести время, пообщаться, а заодно посмотреть на поезда и пассажиров, помечтать о возможности уехать из этого захолустья. Большую притягательную силу для жителей провинциальных городков имел вокзал, поэтому неудивительно, что в месте, где собирался городской бомонд, частенько можно было видеть и полицмейстера, бывавшего здесь и по служебным обязанностям, и просто так, как все горожане. Однажды полицмейстер, угостившись в буфете, вышел на платформу в тот самый момент, когда к ней подходил поезд, следовавший на Киев. Каковы же были его изумление и хищная радость, когда он увидел в вагонном окне лицо Запольского, меланхолично взиравшего поверх голов стоявших на платформе нежинских жителей на здание вокзала и привокзальную площадь.

План в голове полицмейстера созрел моментально! За время остановки поезда он успел дать в киевское полицейское управление телеграмму и сел в тот же поезд, только двумя вагонами далее того, в котором ехал Запольский. По его распоряжению обер-кондуктор, которому полицмейстер объяснил суть дела, организовал через проводников наблюдение за мошенником. Билет Заполь-ский взял до Киева, но наученный горьким опытом полицмейстер распорядился глаз с него не спускать и с каждой станции отправлял в Киев телеграмму о продвижении преступника. Как оказалось, не напрасно! Запольский был последовательным приверженцем неукоснительного соблюдения правил конспирации, поэтому за одну остановку до конечной, на станции Киев-Товарный, он распорядился внести свои вещи в тамбур, о чем проводники немедленно известили его преследователя. Сойдя на товарной станции, Запольский взял извозчика и приказал везти его в Киев. Следом, на безопасном расстоянии, ехал на извозчике полицмейстер, успевший распорядиться, чтобы обер-кондуктор известил киевских полицейских о том, что он ведёт слежку за Запольским.

Уверенный в полнейшей безопасности, мошенник, въехав в город, велел отвезти себя в хорошую гостиницу, стоявшую неподалёку от железнодорожного вокзала. Убедившись в том, что его заклятый недруг там остановился, нежинский детектив известил о его пристанище киевскую полицию. В тот же день в своём номере Запольский был арестован.

При обыске в его номере, в одном из принадлежавших Запольскому чемоданов, был обнаружен любопытный набор бумаг: пачки бланков генерал-губернатора Восточной Сибири Хрущёва, большая коллекция деловых записок, визитных карточек, частных писем и справок с автографами высокопоставленных чиновников, богатых и влиятельных людей. На вопрос следователя, зачем ему понадобились все эти бумаги, Запольский спокойно ответил, что они нужны были для подделки документов, облегчающих ему получение денег незаконным способом. Его попросили назвать сообщников, но мошенник ответил, что управлялся со всеми делами сам, без всяких сообщников. Ему не поверили. По запросу следователя из разных мест были собраны фальшивые письма, с помощью которых Запольский выманивал деньги. Следствие было убеждено, что писали их по крайней мере с десяток разных людей. Но Запольский упорно отрицал чьё-либо соучастие, и тогда был проведён следственный эксперимент: из «коллекции почерков» наугад вытащили бумагу и Запольскому предложили тут же скопировать стиль обращения и почерк. Каково же было изумление опытного следователя и экспертов, когда Запольский, поупражнявшись дважды на черновике, в течение пятнадцати минут написал требуемое послание, без единой помарки и зацепки для подозрения, и притом почерком, совершенно неотличимым от подлинного!

Дело, ввиду многочисленности эпизодов, затянулось надолго, и лишь в 1877 году Андрей Аполлонович Запольский предстал перед киевским окружным судом. Статья, под действие которой подпадали совершённые им деяния, сулила ему до трех лет тюремного заключения, но обаяние личности преступника, умное поведение на следствии и ловкая защита адвоката сыграли свою роль, поэтому получил он всего лишь год и четыре месяца тюрьмы. С учётом срока пребывания его под стражей до суда Запольского выпустили «под строгий надзор полиции, сроком на два года». В тот же день он исчез из Киева, как ему казалось, навсегда. Надзор оказался не таким уж и строгим для человека с его богатым опытом побегов из самых разных мест содержания.

Андрей Запольский родился в семье кавалерийского обер-офицера, женатого на дочери своего полкового товарища, вышедшего в отставку. Отец будущего преступника, Аполлон Запольский, происходил из дворян Тихвин-ского уезда Новгородской губернии, служил в Петербурге, выйдя в отставку в чине подполковника, занял должность младшего полицмейстера в Нижнем Новгороде. Андрей был первенцем счастливой семейной пары и появился на свет в Петербурге 10 мая 1830 года. Четырнадцати лет, как дворянин и сын офицера, он поступил в Михайлов-ское артиллерийское училище, но закончить его Заполь-скому-младшему не довелось. Проучившись два с половиной года, он был исключён из училища «за весьма плохие успехи и дурное поведение» и выпущен юнкером в полевую артиллерию, где ему и был присвоен первый офицерский чин.

Армейская среда облагораживающего влияния на юного буяна не оказала, замашки у него остались прежними. Как-то раз большая компания офицеров и штатских играла в карты, и, как водится в таких случаях, все много выпили. Из-за чего-то возникла ссора, оружие не вовремя оказалось под рукою у пьяного Запольского, который и уложил «двух штатских штафирок». Так в 1851 году он впервые предстал перед судом. Военный трибунал, ввиду взаимной вины сторон, «за убийство двух человек в запальчивости» ограничился лишь разжалованием его в рядовые. Впрочем, вскоре Запольского произвели в обер-канониры, потом в фельдфебели. До возвращения офицерских погон ему оставалось совсем немного, когда его опять взяли под арест, на этот раз по обвинению в изнасиловании девушки-казачки. Но «за недоказанностью» его отпустили, «оставив в подозрении».

Потом его вновь разжаловали в рядовые и приговорили к содержанию в гауптвахте сначала житомирского, а затем киевского гарнизонных батальонов — «за нанесение оскорбления действием полицейскому офицеру».

На военной карьере можно было ставить крест. Однако Запольский не унывал. Он нашёл своё истинное призвание в подделке документов и с большим успехом оперировал ими в Киеве и его окрестностях до тех пор, пока в 1858 году не попался с поличным — были обнаружены два подложных письма, составленные от лица флигель-адъютанта Стюрлера. На этот раз Запольского лишили воинского звания, дворянства, особых прав и сослали в Сибирь, на поселение, в самую глушь Тобольской губернии.

Прожить ссыльному в чужом краю, не имея ремесла, навыка и привычки к крестьянскому труду, было очень трудно. Некоторые считали, что каторжанам легче: все осуждённые равны, их худо-бедно кормили, им была обеспечена крыша над головой. Ссыльнопоселенцы же были чужаками среди вольных, кормиться и вообще жить должны были за свой счёт. Из этого затруднительного положения Запольский решил выйти с помощью женитьбы на местной девушке. Он повёл под венец дочь отставного солдата Евгению Абрамову. Но, прожив с нею недолго, Запольский бросил её. Перебравшись в другое село, он составил подложные документы о смерти жены и как вдовец женился второй раз на вдове учителя Марье Тимофеевой. Первая его жена умерла в 1865 году, а в 1867-м умерла и Тимофеева. Тогда этот дважды вдовец в том же 1867 году женился в третий раз, на мещанке Анне Кобылиной, и прижил с нею дочь.