Хвост судьбы (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Вот еще! Авмор на морском берегу стоит. Великий порт. Оттуда купцы по всему берегу Белого пролива ходят, торгуют и промышляют.

— Да ну⁉ Неужто по всему проливу? Вам, ослам северным, несказочным, никто не говаривал, что у пролива и второй берег есть? Что в море и острова бывают, и иные континенты.

— Континенты? — Эри в затруднении покачал головой. — Не слыхал. По берегу, если к северу двинуться, города есть. Ларгсс, Луик. Еще форты-дуны границу охраняют.

— От кого охраняют? — с неожиданным любопытством спросил разбойник.

— Да вот от таких как ты и охраняют, — обозлился Эри.

Морверн недобро покосился.

На подъем поднялись молча. Эри решил, что опасаться нечего, и догнал разбойника. Морверн даже вроде не глянул, лишь руку в сторону парня выкинул. Эри даже ахнуть не смог — горло передавило намертво.

— Не наглей, — пробурчал Морверн. — Понял, защеканец?

Эри мог только моргнуть согласно.

— Мне предупреждать надоело, — разбойник отпустил, вытер ладонь о штанину. — Иди, да рассказывай, что там на севере. Я страсть как ослиные сказки люблю.

Рассказывать сразу Эри никак не мог. Плелся, растирал горло, и думал, что на волосок от смерти был. Лапа у Морверна такая, что кадык шутя расплющит. И расплющил бы, приди ему в голову. А ты, милорд Эри Уоган, стоял как девчонка перепуганная. Решал — сразу в штаны наделать или погодить еще? За молотком рука даже не дернулась. Где доблесть-то твоя, Уоган? Водой кухонной навсегда смылась? Каждый тебя трясти может…

— Дальше на севере поселений нет. Луик на полуострове Бантри стоит, там верфи знаменитые. Вокруг, понятно, леса, — Эри откашлялся. — Еще севернее несколько дунов. Всё. Дальше людей нет.

Морверн одобрительно кивал:

— Людей, значит, нет? Дарки?

— Дарки, понятно, есть, — Эри попытался вспомнить, что о северных дарках болтали, но в голову ничего не шло. Пришлось честно признаться: — Про дарков я не помню. Льды там. Даже летом. Иногда туда драккары ходят — толстуна-зверя бить. Жир, шкура хорошая. Но я, честно говоря, этого добра не видел. Да и про тех охотников отчаянных лишь сказки слыхал. Страшные места.

— Угу. В море никак не выжить, в леса вообще не зайти. Север — погибель, юг — еще хуже.

— Так и есть. Вот хитки или мерроу, к примеру…

— Точно. Мы лесом идем. Ты в орочью ловушку угодил? Из тебя бист-вилах [6] кровь сосал? Граха [7] горячку наслала и в свою яму увела? Не видели мы никого.

— Так время такое, — смущенно заметил Эри. — Зима сюда входит. А леса у нас страшные. Хоть кого спроси.

— Что спорить? Леса нерадостные. Только вам, увальням приозерным и невдомек, что толковых дарков куда реже чем зверя встретишь. Я не про зверомордов разных говорю. Что снежак, что ваш вег-дич, что дикие кошки, — одна тварь чуть поумней, другая побыстрей, третьи только стаями нападают. Но людей они все боятся. Если, конечно, люди с мозгами и оружием, а не такие бродяги бесштанные как мы.

— Но ведь дарки, они коварством славятся.

— Куда им до нас… — Морверн остановился.

Следы Эри тоже сразу увидел. Отпечатки подков, слегка припорошенные снегом. Галопом лошадь шла. Вылетела на дорогу, ошалело понеслась. Испугал кто-то?

Морверн потер свой бритый подбородок:

— Слушай, кухонный приозерец, чего у вас по лесу этак принято носиться? Гонец так спешил, что напрямик по лесу летел?

— Да какие у нас гонцы? — пробормотал Эри.

Не сговариваясь присели у следа. Юноша попытался сдуть подтаявший снег.

— Похоже, а? — Морверн подчеркнул пальцем выщерблину в отпечатке подковы. — Снова нашим знакомцы?

Следы были не менее чем суточной давности. Точнее сказать было трудно — утренний снежок многое скрыл. Но Эри был убежден, что это след одной из лошадей ратольдов. Вроде бы раньше она в упряжке шла. Что у них там стряслось?

— Глаза разуй, да пошевеливайся, — буркнул Морверн. — Как бы не наскочить нам.

Через полсотни шагов разглядели еще один след. Снова отпечатки копыт, уводящие по дороге. Снова лошадь вылетела с поляны, шаг сбивчивый, неровный. Точно напугал кто-то.

Морверн смотрел в сторону поляны. Снег лежал чистый, с виду нетронутый. Только у самой дороги тянулась дорожка-лесенка следов коноплянки.

— Сорока их напугала, не иначе, — попытался усмехнуться Эри.

Отчего-то стало не по себе.

Морверн вглядывался в лес, часто втягивал воздух — даже узкие ноздри шевелились. Эри подумал, что разбойник похож на узкомордого исхудавшего волка. В конце зимы такие зверюги, бывало, к Озерной стаями подходили. Упорные, бесстрашные.

— Дым, вроде, — не слишком уверенно прошептал Морверн.

Эри, сколько ни старался, унюхать ничего не мог. От глубоких вдохов только в желудке забурчало.

— Уймись, — прошептал Морверн. — Похоже, свернуть нам нужно. Полюбопытствовать…

Сначала наткнулись на пятно крови. Смутно-розовое под дымкой снега. Эри, присев на корточки, разгадывал неразличимые следы.

— Копыта вроде. Еще кто-то. Сапоги, кажется. Зверье лошадь драло?

Морверн не отвечал. Озирался, держа оружие наготове. Второе копье ему явно мешало. Эри хотел намекнуть, но нарушать тишину не хотелось. Нехорошая была тишина. Может оттого, что вновь закружились редкие снежинки и звуки леса окончательно умолкли. По всему чувствовалось, что никого живого вокруг нет. Должно быть, до самой Развилки мир вконец обезлюдел. А может быть, и Развилка уже… того. Но безлюдье оно тем и опасно, что чужаками заполняется. Дарками. Эри уже чувствовал взгляды — орочьи, и еще чьи-то. Сидят за кустами, лохматые, клыкастые, луки натягивают. Вон — скрипит тетива…

Нет, это у Морверна под сапогом снег скрипнул.

Разбойник молча махнул рукой.

Путники в молчании двинулись по едва заметной цепочке следов. Заросли можжевельника, редкие деревья, дорога осталась где-то слева. Эри слизнул снежинку с губы:

— Заметет. Не поймем.

— А ты лучше под ноги смотри.

Эри увидел темное и большое впереди. Повозка⁈ Что-то вокруг валяется. Неужели…

Морверн не туда смотрел. Впереди, припудренный снегом, человек лежал. В смысле, мертвец.

Разбойник потыкал концом копейного древка затылок покойника — между волос забился снег:

— Полз, значит. Распоротый.

Эри с ужасом понял что веревки на буром следе позади мертвяка, никакие не веревки, а петли кишок. И след бурый не потому, что умирающий с травы снег сгреб. Кровищи…

— Переворачивать будем? — шепотом спросил Морверн. — Или узнал?

Эри сглотнул:

— Узнал. Писарь это ратольдов. Мы с ним списки…

— Дружок, значит? Ну, теперь стаканчик он тебе точно не выставит. Пошли-ка, глянем. Может еще знакомцы есть. Вон там, у дерева…

— Морверн, уходить нужно. Тут дарки, — забормотал Эри. — Снежаков целая стая. Или вег-дичи. Писарю всю требуху выели…

— Да ну? Тут требухи по всей поляне хватает. Небось и лишняя найдется, не писарская. Ты до Развилки бегом рванешь? Хоть облегчись сначала. На ходу в штаны наложишь, — вег-дич точно догонит.

— Ладно, не вег-дич, — Эри двумя руками вцепился в рукоять молотка за поясом. — Только здесь мертво всё.

— Всё? — с насмешливым любопытством переспросил Морверн. — Нечего нам здесь делать? Ну, пойдем тогда.

Эри на миг зажмурился. Забыл. Вовсе со страха из головы вылетело. Гонорилья. Но её вот так увидеть просто немыслимо…

— По-пойдем. Только…

— Что? Штаны пора переодеть?

— Копье дай.

Морверн ухмыльнулся еще оскорбительнее:

— Может, клинок благородный возьмешь?

Эри только сейчас разглядел перевязь и рукоять меча, торчащую из-под тела мертвеца.

— Н-нет. Копье сподручнее.

Разбойник неожиданно протянул копье:

— Пошли. Только со страху меня не ткни.

Эри вцепился в древко. Морверн не торопясь двинулся к дереву, у которого виднелось что-то страшное. Эри шел следом, с ужасом гадая — не тем ли разбойник копьем поделился, которым мертвеца шевелил? Примета дурная. Если покойника к смерти сглаз привел, то чары разом перекинутся…