Идеалист - Эдуард Багиров

Глухая и на первый взгляд непрошибаемая металлическая дверь была чуть приоткрыта, из квартиры доносился гомон тусовки. В коридоре я споткнулся о кучу разнокалиберной обуви и сразу же понял – здесь скучно не будет. Еще стало очевидно даже при беглом осмотре, что киевские типовые пятиэтажки от московских отличаются довольно существенно.

Четырехкомнатная квартира оказалась неожиданно огромной и в весьма приличном состоянии. Бардачной малиной здесь даже отдаленно не пахло. Довольно высокие потолки, большие комнаты – красота. Кухня, куда мы сразу прошли со Стасом, тоже отличалась выдающимися размерами, к тому же комплектация ее являлась самым что ни на есть золотым сечением холостяцкого стандарта: там было всё: от соковыжималки и микроволновки до тостера и посудомоечной машины, причем все это механическое великолепие было весьма недешевым.

Хозяин явно всю сознательную жизнь прожил без постоянной женщины и хорошо представлял, что ему нужно для минимизации усилий, прикладываемых к приготовлению еды. Не обязательно, конечно, что он всем этим постоянно пользовался, но сам факт. Хотя, в плексигласовых внутренностях соковыжималки просматривалась какая-то серо-зеленая субстанция. И хоть она давно засохла и поросла плесенью, было ясно, что иногда агрегатом все-таки пользуются.

Пол был вполне предсказуемо завален грудами пустых бутылок, а на столе красовались развалы грязной посуды. Народа в квартире оказалось человек пятнадцать, а то и все двадцать. Подсчитать точнее не удавалось, потому что происходила постоянная ротация – уходили одни, приходили другие. Причем многих из них толком не знал даже сам хозяин.

Как обычно и бывает с такими вот широкой души раздолбаями, их безоглядное гостеприимство порой становилось предметом злоупотребления для бесконечной шоблы самых разных друзей-приятелей. Стасу в любое время мог позвонить какой-нибудь Миха с Сахалина или Ольга из Винницы и поставить перед фактом, что завтра-послезавтра в Киев на несколько дней заявится очередной досужий гость, которого нужно приютить. Безотказный Стас только согласно мотал головой. Впрочем, такая ситуация его вполне устраивала – общество и общение ему нравились, и в праздношатающихся по его квартире, гомонящих и нон-стопом бухающих компаниях он чувствовал себя, как рыба в воде.

Стас представил меня народу, вызвав немалый ажиотаж. Все так или иначе читали мои статьи, но самый большой интерес, разумеется, на Украине вызывала история с Третьяченко. Здесь он был действительно известной и могущественной фигурой, и каждому было любопытно пообщаться с человеком, который разрушил его бизнес и выдворил из России. Со мною все перезнакомились, поощрительно хлопали по плечу и весело предлагали выпить. Я был совершенно не против.

Девушка материализовалась в этой куче народа внезапно. Будто на тихом монастырском подворье сверху ударили колокола. Один, потом второй, и вот уже звенят переливами ярко и сочно, превращая остальную окружающую среду в размытую, не заслуживающую никакого внимания дымку.

Точно так же вдруг зазвенело у меня в голове, я растерялся, приоткрыл рот и на мгновение замер.

Лет двадцати пяти, довольно высокая, почти с меня ростом. Стройный, динамично очерченный силуэт; почти прозрачная чистая кожа; безукоризненно правильные черты лица; огромные, выразительные серые глаза; темные, чуть волнистые волосы до плеч. Такой типаж никогда не укладывался в мои предпочтения. Мне всегда больше нравились высокие блондинки с убедительными формами. Вроде теннисистки Анечки Курниковой. Но в этой... что-то в ней определенно было.

– Я Мария, – улыбнулась она. – А ты правда-правда тот самый Репин?

– Правда-правда, – механически кивнул я, обалдев от ее улыбки.

– Так, Стасик, – безапелляционно заявила она хозяину. – Ты как хочешь, но этого молодого человека я у вас забираю. Здесь мы не пообщаемся. А у нас с ним, сам знаешь, есть о чем поговорить. – На этих словах я удивленно приподнял бровь: ничего себе напор. – Обещаю вернуть в целости и сохранности.

– Как знаешь, Маш, – уважительно-согласно кивал головой Стасик. – Ты не беспокойся, – обратился он ко мне, – Машка уже давным-давно хотела с тобой познакомиться.

– Оу, – я наконец немного ожил и галантно склонил голову. – С такой девушкой я готов отправиться хоть на край света. Хоть пешком.

– Даже не рассчитывай, – срезала она меня. – Ограничимся беседой в кафе.

– Куда ты его, Маш? – поинтересовался у порога Стас.

– Да вон в «Шинок», здесь рядом, на Леси. Потом обратно привезу.

Интересно, что ей от меня надо? Мы спустились во двор. У подъезда моргнул сигнализацией маленький двухдверный «мерседес». Неплохо для молодой девушки, прямо скажем. Маша взглядом пригласила меня садиться.

XVII

Через пять минут, проехав пару светофоров по бульвару Леси Украинки, мы уже парковались у кафе. Судя по пестрому ассортименту припаркованных на стоянке машин – от жигулевских «девяток» до джипов «лексус», заведение довольно демократичное. Когда я жил в Киеве, на этом месте его не было. А может, и было, не помню. Не ходил я по заведениям особо. Денег-то не было.

«Шинок» оказался неплохим рестораном с украинской кухней и характерным дизайном. Отсеки, в которых расположены столы и скамейки, разделены плетеными из прутьев перегородками. На перегородках висят домотканые ковры, пушистые белоснежные овечьи шкуры, с рубленного тяжелыми деревянными балками потолка свисают связки высохших початков кукурузы и головок настоящего чеснока. Над головами нависает полка с банками домашних солений. Это не декорации – соленья все настоящие, их можно в любой момент заказать и съесть. Откуда-то сверху доносится посконно-аутентичная украинская песня, что-то вроде: «Прыгнем, да на коня, выпьем за Василя».

На столе запотевшая бутыль мутноватой, прохладной, живой хреновухи, несколько деревянных кругов с различными сортами сала, большая тарелка со щедро наваленными соленьями в рассольной росе. Все это для меня, я успел проголодаться. Цены в заведении смешные, особенно по московским меркам. Я от таких давно отвык.

Маша пьет кофе и молча изучает меня ироничным, но явно заинтересованным взглядом. Я пока тоже молчу. Мне не по себе. Я начинаю окончательно осознавать, что эта девушка мне нравится. Очень, очень нравится.

Разумеется, она это видит. Не может не видеть. Мною овладевает какое-то подобие тревоги. Интересно, чего она от меня ожидает? Маша не очень-то похожа на какую-нибудь из обычных моих поклонниц, молоденьких студенток московских журфаков. Те смотрят на меня с наивным обожанием и с придыханием ловят каждое мое слово. Маша слишком очевидно не такая.

По помещению фланирует колоритнейший разносчик наливок в национальной одежде – расшиванке и шароварах, хитро поглядывая на гостей – на поясе у него висит целая батарея различных бутылочек. Чтоб не сидеть напротив Маши совсем уж столбом, я делаю в его сторону приглашающий жест. Клюквенная, лимонная, перцовка, некая «чоловича сила» на сельдерее, сливовая, апельсиновая, вишневка, и какой-то спотыкач, на поверку оказывающийся обыкновенным самогоном, настоянным на кофе. По его заверениям, все это великолепие он изготовляет собственноручно.

Я пробую одну за другой. Маша улыбается. Я снова наливаю себе хреновухи, делаю большой глоток. Невероятно вкусно. Сейчас, погоди, меня немного развезет и я расслаблюсь.

– Симпатичный ты, оказывается, – говорит Маша. – Лучше, чем с монитора.

Я глупо улыбаюсь.

– Тебя вправду, что ли, Шидловский на улице нашел? – спрашивает она.

– Кто?

– Ах да, прости... Стас, Шидловский его фамилия. Прямо так на улице и подошел?

– Угу, практически, – подтверждаю я. – В интернете полно моих фотографий. Видимо, поэтому и узнал.

– Ну, он вообще часто рассказывал о твоих подвигах, – она снова улыбается. Черт побери. От ее улыбки у меня начинаются проблемы с адекватностью. – Так что он твой поклонник. Ну или постоянный читатель, как удобно.

– Ну, круто, – рассеянно роняю я.

– Тут столько о тебе разговоров было, – тем временем продолжает Маша. – Третьяченко рвал и метал.

Я усмехнулся:

– Надо думать. Вероятно, он поимел большие неприятности.

– Да не то слово, Илья. Ты даже не представляешь, сколько он потерял денег. Не говоря уж о подорванной репутации. Он тогда вообще еле выкарабкался.

– Да мне безразлично в общем-то, – пожал я плечами. – Что мне до него? Я даже не знаю, как он выглядит. У меня таких третьяченок будет еще много.

– Возможно, – Маша задумчиво покрутила в руках зажигалку. – Но ты все-таки гражданин Украины. Он вполне способен доставить тебе неприятности.

– Мне кажется, что если бы у него всерьез возникло такое желание, то этих неприятностей я уже огреб бы по самую ватерлинию.

– В общем ты, конечно, прав. По большому счету он понимает, что ты не имел ничего против него лично. Пожалуй, только поэтому ты еще жив и здоров. Просто не попадай в его поле зрения, и все будет хорошо. Вообще-то он мужчина основательный, у него на тебя целая папка есть, в ней вся инфа, вплоть до размера обуви.