Ветер с Юга. Книга 1. Часть вторая - Людмила Ример

Слегка разочарованный, но воодушевлённый открывшимися перспективами, он забросил все свои проказы и активно занялся поиском новых тайных комнат. И, надо сказать, весьма в этом преуспел. За месяц Рустий сумел заглянуть в покои почти ко всем своим родственникам, найдя в коридорах ещё несколько тайников.

Почти каждый вечер, дождавшись, пока его нянька, толстощёкая Труминда захрапит в соседней комнатке, он осторожно выскальзывал в коридор и, замирая от каждого шороха, устраивал обход своих тайных владений. Ночная жизнь во дворце была намного интересней дневной, и вскоре Рустий стал свидетелем многих интимных секретов своего семейства. И если бы кто-нибудь догадался его спросить, возможно, он и мог бы рассказать, сколько раз видел в объятиях своего двоюродного брата Сидрака Тортрана роскошную Кронарию, с удовольствием наставляющую рога вечно пьяному супругу.

Частенько он с любопытством наблюдал, как его братья, иногда оба сразу, развлекались с прислужницей их матери. А эта Фасима, строившая из себя такую недотрогу и скромницу, оказалась той ещё штучкой. Патарий, его старший брат, не отказывался и от мужского общества, и его прислужник Нувин с удовольствием делил с ним одну постель.

Новая жена Палия, которую поселили в комнате сгинувшей Кронарии, поразила Рустия своей необычной нездешней красотой, и он часами готов был рассматривать её обнажённое тело, всегда готовое к любви. Наблюдая за тем, как она ласкает себя, гладя чудесные пышные завитки внизу живота и пощипывая бордовые соски, он чувствовал, как его отросток начинает подниматься, становясь твёрдым и большим. Не таким большим, как у Фирона, но всё-таки…

То, что по ночам комнату Гульмиры посещает сын Великого посла, он узнал на третий день после свадьбы, когда, оставив совершенно пьяного Палия, молодая жена вернулась в свои покои. Стоя у пыльной стены, Рустий впервые в жизни испытал жгучую ревность – чувство жестокое и уничтожающее. Видя, с какой страстью сплетаются молодые тела, он яростно скрежетал зубами и плакал от злости.

Всё, что он видел и слышал во время своих скитаний по дворцу, Рустий никому не рассказывал, иначе бы пришлось объяснять, откуда ему это известно. А делиться с кем бы то ни было своими секретами он не привык – зачем добровольно отдавать часть невидимой, но такой волнующей власти? Но сегодня его тайна открылась. Причём весьма глупо.

Про связь своей матери с Галиганом Освелом он узнал месяца четыре назад, когда увидел их днём в её комнате. Мать, с красным лицом и безумными глазами, громко стонала и охала, оседлав усевшегося в кресле любовника. Рустий во все глаза смотрел на этих двоих, и в его душе бурлили самые разные чувства.

Мать он любил, но даже представить себе не мог, что она, отдававшая ему всю свою безграничную материнскую любовь, могла любить ещё и какого-то мужчину. Жалкая похотливая сучка! Нагло изменяющая Рубелию, которого он, впрочем, терпеть не мог, даже не пытаясь найти этому чувству разумное объяснение. Не мог – и всё тут!

Вот и сегодня, накануне отъезда первого отряда охотников к подножию Близнеца, Рустий увидел, как мать, оглянувшись по сторонам, скользнула в свои покои. Примчавшись в тайную комнатку и взгромоздившись на табурет, он привычно припал глазами к отверстиям, в очередной раз наблюдая за встречей любовников.

Не увидев ничего нового и интересного, Рустий решил, что с него хватит. Он повернулся, но нога вдруг предательски соскользнула с края, и мальчик едва не упал, с шумом приземлившись на пол. Испугавшись, что Мирцея могла услышать грохот и застукать его на месте преступления, он бросился к двери и стремглав выскочил в коридор. И влетел головой прямо в живот задумавшегося о чём-то Рубелия.

За немой сценой последовал допрос с пристрастием, и Рустию пришлось сознаться, что он совсем недавно нашёл эту тайную комнатку. И иногда, всего-то пару раз, в неё приходил. Окинув мальчишку тяжёлым взглядом, Рубелий ступил внутрь и припал к отверстиям в стене. Понаблюдав несколько минут за захватывающим зрелищем, он выскочил с красным злым лицом и, не глядя на бледного, испуганного Рустия, процедил сквозь зубы:

– Надеюсь, ты понимаешь, что об этом никто не должен знать. Ни единая душа! Ты меня хорошо понял? И прикрой наконец эту долбаную дверь!

Рустий в полном изумлении уставился на удаляющуюся широкую спину отца.

Динарий

Утро выдалось морозным. Загонщики ещё затемно отправились в лес, где лесники накануне видели большое стадо пятнистых оленей. Вожак, великолепный самец с огромными ветвистыми рогами, вёл с собой несколько самок и подросший за лето молодняк.

Охотники чертыхались и дружно проклинали вчерашнее неумеренное возлияние. Справив нужду за ближайшим шатром и потерев снегом опухшие мрачные лица, они дрожащими руками хватали поднесённые прислужниками чаши с разбавленным вином и опустошали их одним глотком. Живительный напиток заливался в пылающие недра и тут же творил чудеса – лица светлели, руки переставали трястись, а головы, прекратив раскалываться, начинали что-то соображать.

Молодёжь стояла кружком и, дружески хлопая по плечу, выражала полное сочувствие уныло кивавшему Динарию с распухшей нижней губой. «Стерва» и «сучка» были самыми ласковыми определениями, доставшимися Осмиле после вчерашнего поцелуя.

Хевус Обегар, сын лангракса Гахара и родной племянник Мирцеи, в глубине души был рад неудаче, постигшей троюродного брата. Он стоял, небрежно поигрывая плетью и кривя пухлые яркие губы под тонкими усиками.

– Хм-м! Я бы эту кобылку так отделал… сразу шёлковой стала! Сама бы передо мной на спину падала и ноги раздвигала, только пальцем шевельну! Ха, кусаться! – Плеть щёлкнула по голенищу сапога. – На всю жизнь бы запомнила, как скалить зубы на мужчину из рода Обегаров!

Динарий потрогал губу и поморщился. Он не любил своего заносчивого братца, в котором его южная бурлящая кровь частенько захлёстывала имевшиеся у него весьма скромные зачатки здравого смысла. Хевус даже не скрывал, что считает женщин эдаким второсортным товаром, нужным только для продолжения его рода. А для этого ей совершенно не нужно быть умной, иметь своё мнение или, того хуже, убеждения. Вполне достаточно хороших сисек, красивого лица и умения рожать здоровых детей.

Позавтракали спешно, похватав с накрытых в шатре столов ломти холодного запечённого мяса, варёные яйца и пироги с различными начинками, на ходу запивая всё это крепким травяным чаем с листом кулимки – бодрящим и согревающим в зимнюю стужу напитком.

Первый помощник распорядителя охоты дунул в свой свисток, и охотники, в тёплых меховых шубейках и шапках, кожаных, с мехом внутри штанах и специальных рукавицах для стрельбы из лука, начали усаживаться на подведённых прислужниками лошадей. Почти у каждого имелись небольшой изогнутый лук с десятком стрел и притороченное к седлу короткое копье с плоским обоюдоострым наконечником, способным легко пробить насквозь небольшого зверя.