Авиатор - Макс Мах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Говорит капитан Елизавета Браге, прошу разрешения на пролет над городом на автожире категории Эм-9. - сказала она, как только откликнулся центральный пост.
— Где будете садиться, госпожа капитан? — деловым тоном, не предусматривающим долгих объяснений, спросил диспетчер.
— На крыше дома Корзухина, на Смоляной улице. Крыша приспособлена.
— Вы зарегистрированы, — сообщил диспетчер. — Счастливого полета!
«Ну, — подумала Лиза, закрыв двери дома, и устраиваясь в кокпите автожира, — помолясь!»
Машина, как и в прошлый раз, поднялась легко. По-видимому, это была модель, не нуждающаяся в разбеге или встречном ветре. Лиза о чем-то подобном читала в одной из книг Елизаветы. Впрочем, какая разница! Аппарат оторвался от земли, набрал высоту — Лиза решила, что ста метров, на первый случай, будет достаточно, — и пошел над лесом. Лиза держала курс на запад с небольшим склонением к югу, и, хотя не знала местность так хорошо, как, наверняка, знала ее Елизавета, идти по компасу оказалось совсем несложно. Она пролетела над лесом, постепенно поднимаясь выше и набирая скорость, внизу открылся вид на современное шоссе, затем снова пошел лес, а еще потом, пролетев сначала над Старым, а затем и над Новым Ладожским каналом, Лиза вылетела на простор озера. День снова выдался хороший, озеро было спокойно, и вид, открывшийся с высоты в полтора километра, просто зачаровывал. Ладога, прозрачное небо апреля, солнце, и высокие — в двенадцать — пятнадцать этажей, — дома Смолянки, обращенные гранитными фасадами к озеру…
«Жизнь моя, иль ты приснилась мне!»
Хотелось петь, но Лиза сдержалась. Судя по дневнику, Елизавета в полете никогда не пела, только ругалась матом, да и то редко. Между тем, дома приближались, и вскоре Лиза начала плавно разворачивать машину к западу, чтобы выйти из поворота прямо над домом Корзухина. Самое любопытное, что маневр получился, как и задумывался. Снизилась, увидела заасфальтированный круг посадочного пятна и аккуратно приземлилась. А еще через несколько минут, закрепив автожир за вбитые в крышу крюки, она спустилась к себе в апартаменты. Благо и идти было недалеко: в доме Корзухина всего двенадцать этажей, и в большинстве квартир последнего этажа имелись выходы прямо на крышу. У Лизы тоже.
Спустилась по короткой лестнице, с балкона зашла прямо в спальню, бросила сумку на пол.
— Так! — Лиза встала посередине спальни и посмотрела на часы. — Не плохо, но и не хорошо!
Было десять часов утра, а обед Елена Константиновна назначила на шесть вечера.
«Времени в обрез!»
Если лететь в Гатчину, — а она твердо решила лететь, — то Лизе следовало срочно обновить знания о своей семье. Фотографии, немногочисленные письма и поздравительные открытки, записи в дневниках Елизаветы. Это раз. Два — это карта. Лететь легко, трудно прокладывать маршрут.
«Значит, карта десятиверстка… Путеводитель по княжеству Ижорскому… И вот еще что, надо приготовить термос с кофе и взять радиоприемник, а то со скуки помрешь!»
Следующие четыре часа она усердно изучала документы и фотографические снимки, и постепенно в голове Лизы начал возникать непротиворечивый образ ее «милой семейки». А, исходя из этого, выстраивался и «модус операнди». В три часа Лиза уже точно знала, с кем, как и о чем она будет говорить, где промолчит, а где нахамит.
«Что ж… Недурно! Но что надеть?»
Однако и этот вопрос разрешился сам собой. Если вести себя так, как задумала Лиза, к столу она выйдет в парадно выходном мундире для ношения вне строя, без кортика, но с орденскими планками и «полярной звездой» с лентой на шее под стоячим воротником и с самим орденом над верхней пуговицей кителя. Значит, надо взять с собой так же фуражку, перчатки и черные туфли на низком каблуке, пижаму и халат — ведь, наверняка, придется остаться ночевать, — и какой-нибудь симпатичный наряд на утро, чтобы дамам стало завидно. Ну, а для полета у нее имелся очаровательный костюм в стиле стимпанк. Темно-зеленые брюки галифе с высоким — чуть ли не под грудь, — поясом, коричневые сапоги, белая шелковая рубашка, которую ради разнообразия можно надеть прямо на голое тело, кожаная куртка пилота, шелковый черный шарф, перчатки с крагами и кожаный шлем с очками. Гоглы, впрочем, были непростые, а с изменяемой цветностью и кратностью увеличения. Дорогие, редкие — хрен достанешь и за деньги, — летные очки венецианской работы.
«О! Как я могла забыть! Последний штрих!»
Лиза открыла сейф, достала револьвер, проверила, зарядила, вернула в кобуру и положила вместе с кожаным поясом рядом с другой одеждой, приготовленной на кровати…
* * *Как и следовало ожидать, прибытие Лизы вызвало фурор. Особенный восторг выказали дети, а их тут было много. Они с криками, переходящими в вопли, гурьбой высыпали из дома, вихрем пронеслись, роняя друг друга, по лужайке и тут же окружили автожир.
Лиза заглушила двигатель, что для паровых машин отнюдь не то же самое, что для двигателей внутреннего сгорания, откинула колпак, и вылезла из кокпита, довольно ловко, спрыгнув на землю и никого из детворы при этом не покалечив.
— А говорили, что спилась…
Лиза оглянулась через плечо. Прямо за спиной — ну может быть, всего в метре от нее, — стояла Варвара. Вредина Варька приходилась Елизавете двоюродной сестрой, и в детстве постоянно ее ревновала ко всем подряд, — к другим детям и ко взрослым, — завидовала, норовила навредить. Тем более обидно было узнать, что Петр изменил Елизавете именно с этой дебелой сисястой бабой. Впрочем, еще обиднее было то, что не просто переспал, а женился, разведясь, и уже лет пять живет с ней, регулярно производя на свет отпрысков, некоторые из которых крутились сейчас около автожира.
— Я тоже рада тебя видеть, — почти равнодушно кивнула Лиза. — Опять беременная?
— Что? — смутилась Варвара. — Нет, я…
— Значит, просто растолстела, — все тем же прохладным тоном заметила Лиза и отвернулась, оставив Варвару краснеть и потеть, что всегда с ней случалось, когда попадала впросак.
— Здравствуй, Петр! Как поживаешь? — Петр шел к ней от дома. Большой, сильный, и, чего уж там, красивый сукин сын. Лизе он, как мужчина сразу понравился, но бывший супруг, судя по всему, нравился и Елизавете.
«А что, если переспать с ним сегодня назло Варваре?» — эта мысль возникла в голове Лизы совершенно неожиданно и крайне ее удивила. Во-первых, совсем не ее стиль. Во всяком случае, раньше — в той жизни, — она так не могла. А, во-вторых, Лизу ошеломили эмоции, которые она испытывала. Ну, кто ей Варвара? Да, никто, и звать ее никак. Это у Елизаветы могут быть с ней счеты, а Лизе то с какой стати?
— Лиза! — оказывается, Петр называл ее Лизой. — Рад тебя видеть!
И он несмело улыбнулся, как если бы ждал удара по яйцам, но хотел этого избежать.
— Хорошо выглядишь, Петя! — почти искренно улыбнулась Лиза. — Это правда, что б ты знал, хотя ты и подлец! Мог хотя бы разок меня в госпитале навестить. Не чужой все-таки человек, три года в одной постели спали!
Петр смутился и отвел глаза, а сзади охнула «от такой наглости» курва Варька.
— Извини! — выдавил из себя Петр.
— Бог простит! — И, оставив, Петра, как минутой раньше оставила Варвару, Лиза пошла к дому.
Поднялась по лестнице и в дверях столкнулась с какой-то светло-русой и голубоглазой девушкой. Фотографии ее Лиза точно не видела, и кто бы это мог быть, не знала. Но оказалось, что незнакомка Елизавету не знает тоже.
— Здравствуйте! — вежливо поздоровалась девушка, с явным удивлением рассматривая Лизу и ее костюм. — Я Полина, а вы кто?
«Симпатичная! — отметила Лиза. — Высокая, стройная, и грудь ничего! Невеста Грини? Все может быть…»
— Полина, говоришь? — спросила Лиза, очевидным образом вредничая, хотя виновата перед ней была отнюдь не эта славная девушка, а ее паскудный жених. — Мило! Что же ты делаешь, Полина, в доме моей бабки?
— Ой! — мгновенно побледнела Полина. — Вы Елизавета? А Григорий говорил…
— Что я умом рехнулась, слюни пускаю и в инвалидной коляске путешествую? Так, Гриня? — Посмотрела она на «единоутробного», который как раз появился в поле зрения.
— Сомнения в твоей вменяемости, Елизавета, посещали меня еще в детстве, — тон брезгливый, выражение лица соответствующее, не говорит, мерзавец, а словно бы, сквозь зубы цедит. — Что же касается твоего нынешнего диагноза…
— Командующий округом запретил тебе интересоваться моей историей болезни. Хочешь из армии вылететь? Так я тебе это мигом устрою. Не веришь?
— Бодался теленок с дубом, — оскалился Григорий, но Лиза увидела, он испуган. Просто перед своей девушкой не может показать слабины.
— Ты не дуб, Григорий! — усмехнулась в ответ Лиза. — Ты кирза в звании подполковника.
Она раздвинула собеседников и прошла между ними в дом.
