Конец таежной банды - Евгений Сухов

Алексей решительно захлопнул папку и отодвинул от себя. Он представил, как приходит к Трубину и заявляет ему это все. Карьере, конечно, придет конец – да и хрен с ней. Другое дело, что его могут записать во враги народа. В последнее время это делалось слишком легко. А может, есть другой способ. Может, он сумеет остановить это безумие. Единственное препятствие – это Трубин, с руководством районов вопрос можно будет решить по старинке – кто не с нами, тот против нас… Начальник окрисполкома опасен, но и его можно будет свалить, если правильно разыграть партию. И никакие связи не помогут, коли сделать все как надо. На смену мрачному настроению и унынию пришло воодушевление. Алексей в возбуждении забегал по комнате гостиничного номера, продумывая детали предстоящей операции. Вначале надо разобраться с бандой. Эта победа будет козырем в его руках после провала Красина.

В тот час, когда Алексей укладывался спать в своем номере гостиницы, на окраине села Сосновка полыхали колхозные амбары. Пламя пожирало постройки, выбрасывая в небо снопы искр. Его багровые отблески освещали группу всадников, сгрудившихся у дороги и наблюдавших за делом рук своих.

– Хорошо горит, Колян, – заметил Серый, хлопнув по плечу друга.

– Да, знатный костер, – согласился тот, расчесывая пятерней рыжие вихры.

Серый повернулся и подозвал невысокого полного лысого мужчину в легкой суконной одежде из деревенских, что помогал им:

– Эй, Кырныш, поди сюда.

– Что? – испуганным голосом спросил мужчина и подъехал к нему. – Унху, ты что-то хотел от меня?

Унху на на языке манси означало – большой человек. Серому льстило, что его так называли, но внешне он никак этого не проявлял. Держался сдержанно и с достоинством.

– Покажи дома руководителей колхоза. Надо навестить их.

– Вы будете их убивать? – деловито поинтересовался Кырныш.

– Будем, – подтвердил Серый, проверяя винтовку.

– Только всех убивайте, никого не оставляйте, – попросил Кырныш, – иначе донесут они на меня. Заметят и донесут.

– Что, и детей тоже? – враждебно поинтересовался Колян.

– Всех.

– Да брось ты, – махнул рукой Серый, – кто тебя ночью-то узнает, темно ведь. Платок вон на морду намотай. А детей убивать мы не будем. И так грехов на душе полно лежит.

– Они вырастут и будут мстить за родителей, – горячо возразил Кырныш и зашептал, нагнетая страху: – Пройдет совсем немного лет, и они тоже станут коммунистами, потом найдут вас и убьют. Они не успокоятся, пока не отомстят. Так будет, я знаю. Я вижу вашу смерть. Кровь…

– Заткнись, – оборвал его Серый, – мне начхать, что ты там видишь. Я не верю в эти штучки-дрючки. Показывай дома и меньше болтай, так будет лучше, а то у меня тоже появилось какое-то нехорошее предчувствие. Да, я вижу! – Дурачась, он посмотрел вытаращенными глазами в огонь: – Вижу, Кыртыш, с тобой случится что-то очень страшное, если ты не будешь нас слушаться. Я вижу кровь, кровь, и кто-то стреляет из винтовки в твое толстое пузо десять раз. И винтовка похожа на эту, – Серый продемонстрировал мужчине свою винтовку, – один в один. Ты погляди, что делается. Должно быть, я тоже колдовством от тебя заразился. Эй, ребята, это заразно!

Бандиты дружно заржали, а Кырныш, поджав губы, опустил глаза. Он был очень зол, однако говорить что-либо не решился.

– Давай, где живут краснопузые, – потребовал от него Серый.

– Где мои деньги? Чухпелек обещал передать мне через вас пятьсот рублей, – напомнил Кыртыш, – без денег я ничего делать не стану.

– Какой корыстный, – заметил Серый весело и бросил ему сверток с деньгами, – вот держи, только не жри слишком много. Вокруг голод, а у тебя морда скоро треснет. Непорядок. Люди-то не дураки, соображают.

– Ничего они не соображают, – огрызнулся Кыртыш, – все знают, что я очень сильный колдун. Таким, как мне, и есть-то не обязательно.

– Да ты что? – делано изумился Серый.

– Да, я если захочу, могу по воде ходить и ног не замочить, могу смерть наслать или несчастья, – стал распаляться Кыртыш.

– Давай потом болтать будем, – оборвал его Колян, которому осточертело слышать от местных всякий бред о колдунах, шаманах и духах, – говори, что спрашивали, и мы отвалим.

– Езжайте за мной, покажу, – буркнул Кыртыш.

Но они не успели даже сдвинуться с места, как из-за поворота на деревню показалась толпа людей с ведрами. Несли воду, чтобы тушить пожар. Кыртыш быстро закрыл лицо платком, точно женщины манси, придерживающиеся традиции «избегания мужчин», когда лицо закрывалось всякий раз в присутствии тестя, брата мужа или любых мужчин почтенного возраста.

Завидев всадников, люди остановились как вкопанные. Серый с винтовкой в руках ударил коня в бока и поскакал к толпе, выкрикивая на ходу:

– Эй, всем стоять! Кто побежит – получит пулю!

За ним скакали остальные. Кыртыш старался держаться рядом с Серым. Тот был опытным бойцом, мог прикрыть в случае чего. Кыртыш знал это и жался как можно ближе, стиснув в руке личный «наган» и удерживая повод одной рукой.

– Видишь среди них кого из правления? – тихо спросил Серый.

– Да, вон тот высокий в белой рубахе – председатель, рядом его жена и дочка, – быстро стал объяснять Кыртыш, – справа двое молодцев, родные братья председателя, бородатый – Гришка, тоже в правлении. Остальные шелупонь, местная беднота.

Они вплотную приблизились к толпе. Кыртыш сразу отстал и спрятался за спиной Серого, боялся, что его опознают.

– Берешь на себя тех двоих, – шепнул Серый Коляну, указав глазами на братьев председателя, и громко спросил: – Кто председатель? Не скажете – перестреляем всех.

В воздухе повисла напряженная тишина. Серый внимательно смотрел на того, кому был адресован вопрос. Его интересовало, насколько смел противник. Сможет ли выйти и признаться. Председатель был еще молодой мужчина, белобрысый, в серой фуражке, серых продранных шароварах, потертых сапогах и белой рубашке. Лицо простое, открытое, нос в веснушках, долговязый. Жена смотрела на него с ужасом, ожидая, что тот скажет. Про себя Серый отметил, что баба очень даже ничего, но истощенная. Видно, парень не пользовался служебным положением в корыстных целях. Дочке председателя было лет тринадцать, и она очень походила на мать. Девчонка держала ведро с водой так, словно в нем было ее единственное спасение. Остальные уже давно побросали ведра и в страхе ждали, что будет.

– Я председатель, – наконец выговорил красный как рак парень и поднял на Серого глаза.

Его жена ахнула.

– Молодец, – похвалил его Серый.

Вскинув винтовку, он выстрелил. Председатель пошатнулся, зажал дыру на груди. Жена бросилась к нему и получила вторую пулю.

– Черт, – стиснул зубы Серый. Он вовсе не хотел ее убивать. В этот момент Колян расстрелял из двух «маузеров» братьев председателя. Все произошло в считаные секунды. Рядом с Серым грохнул выстрел, и бородатый мужик, на которого указывал Кыртыш, упал, так и не вытащив свой револьвер, который запутался в штанах. Он единственный из всех прибежавших на пожар догадался захватить оружие. Дочка председателя внезапно сорвалась с места и побежала.

– Не стрелять, – закричал Серый, но опоздал. Выстрел прозвучал одновременно с его словами. Девка упала, сбитая пулей, и Серый понял, что она мертва. Пуля попала точно в сердце. – Не стрелять, – заорал он еще громче, видя, что все жители деревни готовы ринуться кто куда. – Всем стоять! Больше мы никого не тронем! Я сказал: стоять!

Когда все более-менее успокоились, Серый громко произнес:

– Теперь слушайте! С теми, кто будет организовывать всякие колхозы, мы будем разбираться жестоко. Вырежем всех, а дома сожжем. И колхозное все будем жечь. Зарубите это себе на носу! И можете передать это милицейским, которые из города понаедут потом. У нас на всех патронов хватит. Есть вопросы?

Вопросов не было.

– Все, сваливаем с этого огорода, – крикнул он бойцам, разворачивая коня. Один за другим бандиты, как призраки, растворились в темноте.

– Я думала о том, что ты говорила… неверно все, – бросила Евдокия сестре, перезаряжая револьвер.

Она сидела в горнице на лавке, закинув ноги на стол. Анисья, мывшая в это время пол, подняла голову и нахмурилась, стараясь понять, о чем разговор:

– Про что я говорила? Я много чего говорю.

– Да, болтаешь ты много, – ехидно согласилась Евдокия и пояснила: – Про то, что нужно уходить отсюда и все бросить. Неправильно это. Надо бороться, и рано или поздно власти поймут, что мы не сдадимся, и прекратят этот грабеж на селе. Ведь чем сильнее они давят на людей, тем больше народу к нам бежит. Они должны понять это. Люди смогут вернуться домой, а мы сможем уйти за границу. Если сейчас уйти, то красные просто перестреляют всех, кто бежал из деревень к нам и поселился у крепости. Мы не можем их бросить. Не по-людски это. Там ведь и дети есть. Некоторые совсем маленькие…