Курьерская служба - Андрей Валерьевич Скоробогатов

загудела. Теперь свистели и орали даже те, кто всё это время сидел в центре толпы и в избиении не участвовал. А затем десятка ультрасов снова пришла в движение. Удар в плечо от первого подбежавшего развернул меня, и я едва не потерял равновесие. Следующего встретил Сид. Третий получил удар прикладом по переносице. Мы медленно отступали, но нас брали в окружение. А затем Сид споткнулся и упал.

Я наклонился, чтобы помочь поднять его и почувствовал удар в спину. На какой-то миг я подумал, что это конец. Но, как часто бывает, именно в этот момент появилась подмога. Секундой ранее серый бронированный автомобиль показался из-за поворота и в момент, когда мне сделали подсечку, оказался прямо у самого края толпы. Раскрылась дверь… а затем мои уши пронзила резкая боль всепоглощающего, твёрдого звука, который, казалось, готов раздробить кости черепа. Закрыл уши ладонями, развернул голову и увидел хрупкую рыжую девушку в бронежилете, стоявшую на подножке броневика. Она вытянула подбородок и, казалось, просто пела, но звук, который заполнил улицу, был мощнее всех рок-концертов, на которых мне удалось побывать.

Толпа позади меня корчилась от боли и отступала назад. Парни в брониках выбежали из кузова, половина уткнулась стволами и прижала к стенам ультрасов, половина — подбежала к нам, помогла подняться, увела назад. Позади девушки звука не было слышно.

— Скорую! — крикнул спецназовец в рацию.

Приятеля Сид, кажется, по фамилии Тарагупта, уже осматривал дежурный медик. Вечер оказался таким суматошным, что пронёсся достаточно быстро. Нас с Сидом отвезли в ближайший травмпункт, мало чем отличавшийся от всех подобных. ВИП-отделение для дворян и аристократов оказалось закрыто, и меня принимали в обычном, “людском”, то есть для мещан и крепостных. Осмотрели, сделали пару рентгеновских снимков — или какой-то другой аналогичной технологии. Аппарат был удивительно компактный, бесшумный, и врач находился рядом, когда снимали. У меня переломов не оказалось, а вот у Сида диагностировали трещину в ребре, пару серьёзных ушибов, травму колена и растяжение лодыжки.

— Легко отделались, — резюмировал Сид, когда мы ехали на такси домой к тётушке. — Спасибо, что пытался спасти меня, барь.

— Ты тоже пытался. И тебе спасибо.

— Знаешь… Я понял, что произошло. Читал о таком в книжках. Ты инопланетянин, да?

— В каком смысле?

Он прищурился и посмотрел на меня, перейдя на полущёпот.

— Вовсе это не амнезия. В Эльдара Матвеевича кто-то вселился. Там, в этом зале в университете. Я помню хорошо барина — фаната мультипликации. А ты совсем другой. Ну вообще нихрена не похож!

— С чего ты взял. Ты бред какой-то несёшь. У тебя же вроде бы сотрясения нет?

Я рассмеялся. Прозвучало убедительно, но не подействовало.

— Не бред. При амнезии человек вряд ли приобретает навыки меткой стрельбы. И так сильно характер меняет. В общем, можешь не признаваться, барь. Кем бы ты ни был и какие бы цели не преследовал — ты нормаль. Мне нравится.

— Ну, спасибо и на том, — усмехнулся я.

Некоторое время ехали молча, затем Сид спросил:

— Как зовут-то хоть? Настоящее имя.

— Имя моё — Эльдар Матвеевич Циммер. Родители — Валентина Альбертовна и Матвей Генрихович. Шестнадцатого октября девяносто первого родился. В… Подольске.

Сид кивнул.

— Всё сходится… Кроме даты. Ты второго октября родился. Видимо, спутались даты, когда вселялся? Календари разные, что ли…

Наш диалог прервал водитель, спросив:

— С какой стороны заезжать? Там ворота откроют?

— Откроют, откроют, слева поверни, — сказал Сид. — Не плати, барь, я сам заплачу, если не сложно, помоги с сумками.

Попрощался с Сидом, дошёл до кровати, услужливо расстеленной Ленкой. В первую ночь в новом мире я уснул быстро. В обрывках снов я видел битву в переулке и свою последнюю схватку в полуразрушенном здании, где подкравшиеся спецназовцы Западно-Сибирской Хунты накрыли наш диверсионный отряд. Снились вражеский ствол у виска, холод гильотины у горла и звон разбитой бутылки. Две битвы и две смерти в один день — более чем достаточно, чтобы спать крепко. Но ничего, теперь я жив, и этот мир, в любом случае, выглядит куда безопаснее предыдущего.

Встал рано и до пробуждения домашних принялся готовиться к вылету в Москву. Предстояло ещё подготовить вещи и многое узнать.

Глава 5

Тетушка вышла пить чай, когда в квартиру уже завалился Сид: хромающий, перевязанный, весь в пластырях. Спросил разрешения сесть за общий стол, тётка хмыкнула:

— Я тебе когда-нибудь запрещала? — а затем, бросив взгляд на его лицо, спросила. — Это где вас так вчера? Неужели англичашки? По радио говорили, что на улицах драка была.

— Они самые, — кивнул Сид. — Кто-то остервенение учинил, лезли, как зомби из фильмов. Эльдар Матвеич даже шмальнул в одного — без толку. Сирены только помогли.

— Шмальнул? — насторожилась тётушка.

— В ногу. Жандарм рядом стоял, ничего не сказал.

Я добавил:

— А перед сообщил, что дали распоряжение «не стрелять». Видимо — какие-то игры подковерные.

— Демидовы, наверное, — кивнула Мариэтта Генриховна. — Они ж в последние годы все оружейные заводы на севере под себя подмяли. А с Англией у нас переговоры о границах в Зеленогорье и в Африке, вот и хотят подогреть ситуацию, чтобы государство побольше у них заказало.

Я решил узнать подробнее.

— Тётя, ты, напомни, за границей где была?

— Да я ж невыездная долго была, только в колониях и союзных. Ну… на Аляске, она тогда наша была, на Филиппинах. Которых в Петрины переименовали. Ещё до того, как они о независимости объявили. А, ну, в Греции десять лет назад, в Сербии. А сейчас обросла народом — всё-таки, пятнадцать душ уже, куда я уеду. Своих детей нет, так эти охламоны вместо… У Ленки вон двоюродная на сносях — опять подарок барский готовить.

А дальше началось то, по чему я в какой-то мере даже соскучился: легендарные «разговоры на кухне», которые встречались мне во всех возможных мирах, при любом возможном политическом и социальном строе. Тётушка немного рассказала про своих крепостных: почти все проживали в Верх-Исетске, только одна семья на окраинах. Про то, что всем старалась