Уля Ляпина против Ляли Хлюпиной - Александр Етоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, я знаю! – Тете было не до ее вопросов. Ей вполне хватало своих. – Да я знаю, что эта вот самозванка, прикрываясь именем Ули Ляпиной, совершила хулиганский поступок в супермаркете «Товары для счастья»! – Она яростно взглянула на Хлюпину. – Я свидетель, вчера…
– Вчера? – Ляля Хлюпина подмигнула тете и сказала как ни в чем не бывало: – Это самый натуральный поклеп. И вообще, я имею алиби. Я все утро и половину дня тусовалась в Театральной библиотеке. Я штудировала пьесу «Снегурочка», я готовилась к новогоднему представлению, я не знаю никаких супермаркетов, у меня духовные интересы.
«Что, урылась?» – читалось в ее глазах.
– И вообще, как говорится в народе, тетя от племянницы недалеко катится, одного огорода фрукты. – Ляля Хлюпина заломила руки и печально посмотрела на завуча. – Тяжело нести свой талант, когда вокруг тебя завистники и невежи.
Тетя медленно, но угрожающе багрянела, пунцовела и бледнела одновременно. Уля видела, еще полсекунды и терпение ее лопнет со страшным треском.
И вот тут появился Санта.
Он был в новеньком, с иголочки, полушубке в синих звездах и с серебряными снежинками. Колокольчик на его колпаке что-то тихо лепетал по-лапландски, а тепло от румяных щек ощущалось даже на расстоянии.
Вечерина Леонардовна Делпогорло посмотрела на Диму с Сашей.
– Этот с вами? – кивнула завуч на нежданного-негаданного пришельца.
– Этот с нами, – сказала Ляля, прикрывая ладошкой рот. – Санта-Клаус! Мужчина моей мечты! Раз увидеть и умереть от счастья! – Ляля Хлюпина буквально дрожала, поедая Санта-Клауса взглядом. – Как с открытки, ну прямо вылитый. Ой, а вы автограф мне не дадите?
– Ну вообще-то… – Санта-Клаус замялся, не рассчитывая на подобные нежности. Он собрался сказать нахалке, что мошенницам автографы не дает, но в последнюю секунду вдруг передумал. – Да, конечно, почему бы и нет.
Он достал из кармана «Паркер» и написал золотым пером на визитке с гербом Лапландии: «С новым годом!». И подписался: «Санта».
– «Санта-Барбара», Санта-Клаус… Какая пошлость! – Вечерина Леонардовна громко фыркнула. – Сюда добавить Сантану и диверсанта, и будет полный новогодний комплект. Бедный Йорик, куда мы катимся?
Только она сказала про диверсанта, как Санта-Клаус посмотрел вверх. Там, вверху, на верхушке елки мягким золотом отсвечивала звезда.
– Мисс Вселенная две тысячи семь, – произнес он непонятную фразу.
– Ой, ну что вы, так уж и мисс Вселенная. – Ляля Хлюпина притворно смутилась, принимая его фразу за комплимент – ей, естественно, кому же еще. Потом звонко хлопнула себя по лбу и стремительно повернулась к завучу: – Надо срочно зажечь звезду. Он сказал, без звезды нельзя… – Ляля тут же прикусила язык, осознав, что сболтнула лишнее.
– Кто сказал? Почему нельзя? – подозрительно осведомилась заведующая. – Елку будем включать на празднике. На репетиции не положено по бюджету. Я, как завуч, не собираюсь тратить дорогие киловатты электроэнергии.
– Ну, пожалуйста, – тонкими голосами попросили заведующую снежинки.
– Ну, пожалуйста, – сказали деды-морозы Сережа Бережный и Дима Приятный.
– Ну, пожалуйста, – сказал Санта-Клаус. – Я отдельно оплачу счет.
– Ну, раз так, – сказала заведующая, – то конечно.
И включила гирлянды.
Елка вспыхнула, как сказочная жар-птица. Разноцветные цепочки огней по спиралям побежали по лапам. Высоко, под потолком зала, ярким светом засияла звезда. Она была такая веселая, что всем сразу же захотелось праздника, даже Ляля Хлюпина позабыла, для чего она оказалась здесь.
Еле слышно лязгнул рубильник, кто-то отключил верхний свет. Впрочем, этого никто не заметил, все, кто был, любовались елкой.
Нет, не все. И Санта, и Уля Ляпина любовались елкой лишь краем глаза. Санта знал и супердевочка тоже, что на это и расчитывал похититель – когда все участники репетиции отвлекутся на елочные огни, он, дождавшись появления Энтропии, совершит свое коварное дело.
Санта-Клаус всматривался в тупик, выжидая, когда этот мерзавец вылезет оттуда на сцену. Он-то и погасил свет, чтобы дольше его, гада, не замечали.
Наконец Нетунет дал знать, что черная звезда совсем близко. Как мальчиш-плохиш у Гайдара, Энтропия уже сладко облизывалась; еще бы этой жадине не облизываться, когда на блюдечке с золотой каемочкой вся обсыпанная облачной пудрой перед ней лежала Земля.
«Такое сладкое наливное яблочко, – думала, облизываясь, пришелица. – Такая кругленькая спеленькая черешенка! Где же эта чертова обезьяна с распроклятыми ворованными часами?»
Она глазом прочесала планету и нашла среди лесов и болот странный город на берегу моря. Город весь состоял из ровных, по линейке нарисованных улиц и блестящих полосок рек. Где пошире, а где потоньше, эти реки, речушки, лужицы расползались среди каменных островов, оживляя городские картины.
Если бы звезда Энтропия имела в сердце хоть крупицу поэзии, она, возможно, ощутила бы прелесть этих выщербленных временем стен, гранитных спусков, дворов, решеток – всего того, что называется Петербургом.
Но звезда была натурой непоэтической и бессмысленным порывам не поддавалась, да и не было у нее порывов, одни инстинкты – хватать и в рот.
Вот и место на городской окраине, бледно-серое здание школы, вот и маленькая озоновая дыра, что проделал для звезды этот прихвостень.
«Где ты сам-то, урод хвостатый?! Ну же, лапоть, уже пора! Сколько можно истязать мой желудок!»
Энтропия устала ждать. Не найдя Аэрозоля с часами, она выпустила тонкую ниточку никому невидимого луча.
Аэрозоль кристализовался из ниоткуда. Как безумный чертик из табакерки, он возник на площадке сцены, прокатился перед публикой колесом и уселся в позе дохлого лотоса. В своем сером подвытершемся пальто он похож был на мышиного короля из упраздненного мышиного королевства. Противогаза на мошеннике больше не было. Зато были жаростойкие рукавицы, похожие на рачьи клешни, – ими, если вы еще помните, он собирался защитить свои руки от перегрева, когда часики заработают.
– Что, ботаники, снежка захотели? – прошептал Аэрозоль громким шепотом заранее отрепетированную фразу. – Будет вам снежок, как же, ждите! И снежок, и лимузин в шашечку. Много, правда, придется ждать – пока рак на саксофоне не заиграет.
Все, кто только что любовался елкой, повернули головы в его сторону. Вечерина Леонардовна с возмущением, остальные с удивлением и растерянностью.
– Этот с вами? – обернувшись к студентам, повторила она прежний вопрос.
Те, конечно же, такого не знали.
Вечерина Леонардовна Делпогорло ткнула пальцем в «безбилетного пассажира».
– Это что еще за левая самодеятельность! – Она сделала решительное лицо. – Роль злодея по сюжету не предусмотрена. Так что, как там вас, господин хороший, быстро встали и покинули помещение. Вова, Вова, Владимир Батькович! – позвала она из вестибюля охранника. – На репетицию проник посторонний! Эй, товарищ, не знаю имени, вы что, ждете когда вас выведут? Педалируете общественное терпение? Моментально покиньте зал!
– Ухти-тухти я покину ваш зальчик! – Аэрозоль переменил позу лотоса на позу пальмы в привокзальном буфете.
– То есть как это? – опешила завуч от такого неуправляемого упрямства.
– А вот так это, – ответил Аэрозоль. – Не покину ваш зал, хоть тресни. Эй, старуха, – обратился он к Ляле Хлюпиной, – получилась маленькая накладочка. Энтропивица-то уже над нами. Так что вот тебе мой расчет, ты уволена без выходного пособия.
– Да молчала я на тебя в тряпочку, если ты такой конь облезлый, – авиабомбой взорвалась Хлюпина, осыпав ангела осколками оскорблений. – Заузелую вот в чертов узел и повешу на прищепку сушиться. Плюс устрою подсветку под правым глазом, это уж к врачу не ходить.
– Знаем-знаем, перед кем мы тут пыжимся. – Ангел хитро посмотрел на нее. – Санта-Клашечка, милашечка, обнимашечка. Мисс Вселенная в масштабе микроба. Видишь часики? – Он вынул клепсидры.
Санта-Клаус весь спружинился, но сдержался – не метнулся к негодяю на сцену, не желая раньше времени рисковать.
«Здесь не в бане, – понимал Санта-Клаус, – шайками злодея не закидаешь».
А злодей между тем все ёрничал, все оттягивал решающую секунду, не откнопывал на крышечке кнопочку, не пускал в часы невидимый луч.
«Злись, старушка, – подзуживал он помощницу, – больше злости, вернее будет. Месть должна иметь научную базу, без малейшего намека на дилетанство. Чтобы ангелам земным и небесным вышел полный натуральный кердык».
Дело в том, что дополнительной составляющей его тщательно продуманной авантюры был, условно говоря, компонент под названием аккумулятор злости. Мало было разжижить время поеданием вареных часов, надо было напитать атмосферу концентратом человеческой злости – для того он и выбрал Хлюпину как идеальный для этого экземпляр.
