Очищение - Энтони Рейнольдс

— … тут? — донесся насыщенный помехами голос.

— Повторите, адмирал Солонтин, — сказал Октавион. — Вы меня слышите?

— Есть искажения, но да, — произнесла женщина на экране. Звук не совпадал с изображением, что придавало ему причудливую несвязность. — Кто вы? Я ожидала Децима.

— Я — брат Ксион Октавион. Магистр ордена Децим доверил мне ответственность отдать приказ.

— У вас есть код высших полномочий?

— Есть.

— Введите его сейчас же.

Каждый из легионеров, назначенных на это задание, заучил код авторизации. Октавион ввел семнадцатизначное число.

— Высшие полномочия приняты, — произнесла адмирал Солонтин. Она провела рукой по лицу. — Стало быть, это конец. Я молилась, чтобы до этого не дошло.

Точно так же, как и он, она знала, что, отдав приказ, обрекает себя и свой корабль на смерть. Октавион бросил взгляд на пикт-трансляцию из-за запертых дверей позади него.

— Загружаю координаты цели, — сказал он.

— Данные получены и обрабатываются. Все боевые палубы готовы вести огонь.

— Это нужно сделать, сейчас же.

— Легионер Октавион, мы еще не на позиции.

— Что?

— Небольшое осложнение, — произнесла Солонтин. — Столкновение. Космический мусор. Нас толкнула часть «Кулака Ультрамара». Ничего особенно скверного, однако это снизило инерцию нашего вращения.

— Но вы еще сможете завершить эту миссию?

— Да, — ответила она. — Мы будем на позиции менее чем через семь минут.

— Семь минут, — повторил Октавион. Он выругался. — У нас нет семи минут.

— Есть проблема, легионер?

— Да, есть проблема. Вы не можете подвести корабль быстрее?

— Мы потеряли ход, — произнесла адмирал. — У нас нет энергии на двигателях, а даже если бы и была, вражеский флот обнаружил бы нас сразу же при включении тяги. Семь минут. Поддерживайте загрузку данных.

— Если я уничтожу эти консоли…

— Тогда уничтожите всякую надежду, — бросила Солонтин. — У меня нет никакого наведения на цель. Все мои системы вышли из строя. Мне нужно, чтобы канал оставался открыт. Имея такую точку отсчета, я смогу навести орудия вручную. Не дайте врагу попасть в эту комнату.

Октавион уставился на консоли в беспомощном отчаянии. Вот так вот все кончится? Неудачей?

— Я задержу их, — произнес он. — Вы получите необходимое время.

Зал был пуст. Возле стен стояли леса, однако их построили лишь наполовину и не использовали, как будто рабочие бросили свой труд, не завершив его. Пол покрывали пыль, каменная кладка и пятна засохшей краски. Было несложно представить, что эти залы стояли пустыми на протяжении месяцев, а возможно и лет.

Вогнутый потолок украшала выцветшая фреска, штукатурка под которой осыпалась и отваливалась хлопьями. Первоначально картина должна была быть великолепна: в центре помещалось героизированное изображение Императора, окутанного золотым светом и пламенем, а вокруг него собрались стилизованные фигуры, олицетворявшие Легионес Астартес. Там присутствовали цвета всех Легионов. Вокруг Императора вращались планеты Солнечной системы, а позади них располагались созвездия. Пустоту заполняли имперские корабли, тянувшиеся ко всем уголкам на краях фрески. Работы, которые велись, состояли в ее реставрации — а также перекрашивании нескольких воинов в новые цвета Легионов. Должно быть, для повторения оригинального шедевра и возвращения ему былой славы пригласили самых искусных мастеров, прежде чем их старания оказались брошены.

Кладку здесь тоже чинили. По полу были разбросаны инструменты, стояли незавершенные, наполовину вырезанные изваяния. Огромные блоки необработанного камня были перевязаны брезентом и канатами, аппаратуру скрывали парусина, обломки и пыль.

Возможно, реставрацию сочли излишней при прочих требованиях, и бригады перенаправили куда-то в другое место, когда Дорн начал процесс укрепления дворца, или же, быть может, ее забросили десятками лет ранее и позабыли среди бюрократии Совета. В любом случае, важным являлось то, что это была неиспользуемая, старая секция дворца, брошенное и не осматриваемое нижнее крыло. Оно подходило для цели Сор Талгрона, а все остальное не имело значения.

— Сор Талгрон, это не путь к палубам челноков, — произнес Волхар Реф.

— Перед тем, как мы покинем Терру, необходимо выполнить еще одно задание, почтенный проповедник, — отозвался Сор Талгрон. — То, о чем меня попросил лично лорд Аврелиан.

— Он попросил тебя сам? Должно быть, твоя звезда в Легионе на подъеме, — заметил Реф.

— Как вы и предсказывали, когда я был кандидатом, — сказал Сор Талгрон. — Теперь я капитан Тридцать четвертой.

— Ты хорошо проявил себя, — произнес проповедник Реф.

— Вы хорошо меня обучили.

Сор Талгрон пробирался среди обломков, под его бронированными сапогами хрустели фрагменты штукатурки. Реф призраком следовал за ним, ступая более легко. Капитан отвел в сторону тяжелый брезентовый полог, взметнув облако пыли. С другой стороны находилась лестница, скрытая очередными обрушившимися лесами и прочим мусором. Ступени истерлись от времени — должно быть, когда-то ими часто пользовались. Сор Талгрон спустился во мрак, и его собрат по Легиону последовал за ним.

Темное пространство с низким потолком приглушало звуки. Гудение доспеха Сор Талгрона напоминало рой разозленных насекомых. В разные стороны уходили сводчатые проходы, однако Сор Талгрон шагал прямо. Его влек к себе мерцающий вдалеке оранжевый огонек.

Они шли мимо вырезанных ниш и пустот, каждую из которых перекрывали запертые цепью железные ворота и феррокрит. Волхар Реф остановился возле одной из них, проведя кончиками пальцев по печати — голове орла над скрещенными молниями.

— До Единения, — выдохнул он.

— Вся эта секция Имперского Дворца стара, — произнес Сор Талгрон, оглянувшись на него. В темноте линзы блестели, словно отражающие свет глаза хищника.

— Очень стара.

— И заброшена, — согласился Сор Талгрон, отворачиваясь.

— В Воинстве Крестоносцев были такие, кто чувствовал себя брошенным, — произнес Реф. — Застрявшими здесь, на Терре, пока их Легионы находятся среди звезд, делая то, ради чего были созданы.

— А вы? Вы себя так чувствовали? — спросил Сор Талгрон через плечо.

— Никогда, — ответил Реф. — Меня поддерживала вера в Бога-Императора. Как я и говорил, я знал, что ты придешь.

— Я никогда особо не полагался на видения и пророчества, — сказал Сор Талгрон.

— Это не означает, что они не реальны.

Сор Талгрон не ответил. Он просто двинулся дальше, к мерцающему огню впереди. Теперь уже было ясно, что это свеча.

В конце коридора одна из запечатанных арок была открыта. На каменном полу лежали куски цепи. Внутри горел одинокий фитилек, который стоял в луже расплавленного красного воска на вершине каменного блока, покрытого вырезанными сложными фигурами и убористыми надписями. Блок был прислонен к дальней стене, и виднелась зияющая квадратная дыра, где вынули еще несколько. Десятки камней всех размеров были уложены вдоль стен низкими штабелями. По периметру стены тянулись восемь вырезанных погребальных ниш.

На полу валялись останки нескольких давно умерших людей, которые явно выволокли из погребальных ниш. Некоторых свалили лицом на пол, других просто грубо оттащили в сторону, в процессе переломав кости, будто хворост. Тела, которые еще поддавались опознанию, были костлявыми и древними. Их кожа пожелтела и высохла, словно бумага, а к иссохшей плоти пристали клочья волос. Они были облачены в древнюю броню, которая, тем не менее, в какой-то степени походила на доспехи Легионес Астартес.

Всего тел было восемь: по одному на каждую из арочных ниш. На их месте были поставлены восемь выпуклых гробов.

— Добро пожаловать, братья, — раздался голос из тьмы.

9

Все сопротивление внутри комнаты было нейтрализовано. Единственным живым из врагов оставался «Контемптор», если его можно было назвать живым. Сор Талгрон так не считал. Запертый в темноте, заточенный в ящике. Это не жизнь.

Прежде чем упасть, дредноут убил трех катафрактиев. Даже их превозносимые доспехи не защищали от его кулаков.

Он опрокинулся побитой грудой металла и керамита, однако все еще пытался сражаться и убивать. Одной из рук больше не было, нижняя половина работала со сбоями. Машина лежала на полу, силясь подняться в вертикальное положение. Ее грудь была пробита, и изнутри сочилась тошнотворная, омерзительно пахнущая жидкость.