Московия - Сигизмунд Герберштейн

уже сто лет, растеряло навыки фундаментального каменного строительства. Стены стали делать не сплошными каменными или кирпичными, а двуслойными, засыпными. При этом способе между двух нетолстых кирпичных стен оставлялись пустоты, которые заполнялись землей, золой или щебенкой, то есть битым измельченным камнем.

При Иване III собор пришлось разобрать. В 1472 г. его начали строить заново. Тогдашний митрополит Филипп призвал двух мастеров, Кривцова и Мышкина, и спросил, возьмутся ли они построить такую же церковь, как собор Богородицы во Владимире-на-Клязьме. Это был знаменитый храм XII в., расписанный Андреем Рублевым и Даниилом Черным. Мастера взялись, и был назначен большой сбор серебра на церковное строение со всех священников и монастырей; деньги охотно давали также бояре и купцы. Однако на третий год строительства подведенные под свод стены обрушились. Призванные на совет немецкие мастера, которые в это время работали в Пскове, похвалили работу русских строителей, сказали, что их расчеты были верными, но известь замешивалась жидко, она-де не клеила как следует, оттого все и рухнуло. Они были готовы взяться за работу, но Софья Палеолог, на которой только-только женился Иван III, уговорила его вызвать мастера из Италии. В Венецию был отправлен посол Степан Толбузин. Он нашел в Италии многих мастеров, но лишь один согласился ехать в Москву, чтобы работать за жалованье в десять рублей в месяц. Это был болонец Альберти, в России известный под именем Аристотель Фиораванти, к тому времени видный механик и архитектор, автор множества сооружений в Италии и Венгрии. В Москве его приняли хорошо, поселили в кремле, в прекрасном доме почти рядом с великокняжеским дворцом. По окончании строительства в Москве он остался при Иване III для выполнения разных инженерных работ: лил колокола и пушки, чеканил монету, занимался артиллерийским делом.

Аристотель вместе с сыном Андреем построил храм заново. Разбил остатки «бараном» — стенобитной машиной, так как счел не только прежнюю известь, но и камень плохим. Люди удивлялись: «Три года делали, а он меньше чем в неделю развалил, не успевали выносить камень». Он лично делал кирпичи, более узкие и более твердые, чем прежние, а известь замешивал так, что засохшую нельзя было разбить ножом. Удивлял зевак и механизм для поднятия тяжестей: колесо с веревкой, к которой подвязывались платформы с кирпичами. Ворот был к тому времени хорошо известен, но аристотелевский был уж очень высок.

Собор был освящен в августе 1479 г. и назван в честь Успения Богоматери, отмечаемого 15 августа. Здесь и был 4 февраля 1498 г. венчан на великое княжение московское и новгородское внук Ивана III Дмитрий (1483–1509), чтобы вскоре, в апреле 1502 г., оказаться в заточении и умереть.

122

3 …возвышение, называемое у них налоем… — Налоем называется предмет церковного обихода в виде столика или поставца на ножках с наклонной столешницей, которую покрывают той же тканью, какая идет на ризы священнослужителей. На нем размещаются богослужебные книги для чтения диаконом, а также Евангелие, крест и иконы, когда это требуется по церковному уставу.

123

4 …княжеские украшения. — Княжескими украшениями Герберштейн назвал регалии верховной власти на Руси. Прежде всего здесь имеется в виду шапка, которую, по легенде, подарил Владимиру Мономаху его дед, византийский император Константин Мономах (см. «Сразились цари между собою», прим. 39). Однако считается, что шапка сделана в Средней Азии не ранее XIV в. Доподлинно известно, что она стала переходить по завещанию великих князей, начиная с Ивана I Калиты. Она очень красива; не слишком большая, остроконечная, украшенная золотой филигранью, множеством драгоценных камней и собольей опушкой. Появление барм, о которых пишет Герберштейн, то есть именно тех, которые передавались по наследству как символы великокняжеской власти, легенда тоже связывает с Владимиром Мономахом, которому их прислал византийский император Алексей I Комнин (1048–1118). Бармы представляют собой большой круглый воротник, надеваемый поверх одежды на плечи, оплечье, сплошь украшенное драгоценными камнями и жемчугом, нанизанными на золотую и серебряную проволоку. Сверкание камней и золота на шапке и воротнике, хорошо видное издали при ярком солнце или блеске множества свечей в храме, сразу выделяли государя.

Бармы и шапка считались не предметами одежды, а символами, и почитались наравне с иконами.

124

5 …святому Петру… которого они… называют чудотворцем. — Петр, чья память чествуется 21 декабря, был митрополитом московским и всея Руси в 1308–1326 гг., соратником Ивана I Калиты. Именно он подвиг князя московского на строительство Успенского собора в кремле. Он говорил князю Ивану: «Если меня послушаешься, храм Пречистой Богородицы построишь и меня успокоишь в нем, то и сам прославишься больше других князей, и город славен будет и подчинит себе другие города». Петр умер вскоре после начала строительства храма, похоронен в нем, и спустя недолгое время после смерти, в 1339 г., канонизирован во внимание к заслугам, оказанным им отечеству.

125

6 …бармы, покрытые… ширинкой. — Ширинкой назывался кусок дорогой ткани, отрезанный во всю ширину, то есть вместе с каймой, часто богато украшенный, вышитый золотом, расшитый жемчугом, обычно шелковой. Ширинка имела форму полотенца и использовалась именно как праздничное полотенце, то есть для того, чтобы прикрывать драгоценные предметы в церкви или подносить на ней подарки. Ширинки дарили в виде богатых подарков, новобрачные жертвовали их церкви.

126

7 …дьякон начинает… литанию. — Литанией называется короткая молитва у католиков, которая обычно читается во время церковных процессий. Здесь Герберштейн описывает литию, молитву в православном церковном богослужении, которой в данном случае сопровождалось венчание.

127

8 Митрополит Симон… — Симон был митрополитом московским в 1496–1511 гг.

128

9 …Георгий, сын великого князя Иоанна… — Речь идет о князе Юрии Ивановиче по прозвищу Жилка (см. «Сразились цари между собою», прим. 76).

129

10 По окончании… Димитрий удаляется… — По окончании церемонии венчания Дмитрий выслушал нравоучения от митрополита и от деда, которые слово в слово сказали ему одно и то же: «Господин сын князь великий Димитрий Иванович!» — говорил митрополит. «Внук князь Дмитрий! — говорил Иван III. — Люби правду и милость, будь послушен своему государю и деду, попечение имей от всего сердца о всем православном христианстве».

130

11 …было много архимандритов и игуменов… — Герберштейн добросовестно перечислил многих присутствовавших при венчании Дмитрия иерархов. В этот список можно добавить не упомянутых им архимандрита Владимирского Рождественского монастыря Тихона Басарга, а также архимандритов монастырей Москвы: Новоспасского —