Главный рубильник (сборник) - Сергей Малицкий

– Все кончено, Дейв!

– Ты прошел тестирование? – осторожно спросил я. Отчего-то Кварк вовсе не походил на счастливого выпускника.

– Общее тестирование послезавтра, – нервно дернул головой Кварк и под жалобное звяканье бокалов опустил на стойку железный кулак. – А в воскресенье звездолет с лучшими выпускниками на борту уйдет в гиперпространство. Практика. Хорошая программа в Магеллановом облаке! Перспективы! Карьерный рост!

– Ну и что? – удивился я. – Ты второй год только и твердишь об этом полете! Это же твоя мечта! Что за хандра? Брось, дружище! Неужели затосковал по Земле?

– Собирался затосковать, – горько усмехнулся Кварк. Несколько секунд он пристально рассматривал меня, затем потрепал по щеке, опустил ладонь на плечо. – Звездолет улетит без меня.

– Подожди! – я вскочил с места. – В чем дело? Ты же лучший выпускник курса! Если не ты, то кто? У тебя же реакция сто семьдесят пять! Логическая производная сто пятьдесят! Интуитивная – сто сорок восемь, высшая на потоке!

– Подожди!

Кварк оборвал меня, поднялся. Минуту стоял, вглядываясь в выстроившиеся за стойкой напитки, свистнул бармену, ткнул кривым пальцем в пузатую бутылку, обернулся, сказал неожиданно трезвым голосом:

– Все кончено, Дейв. Я не прошел тестирование на удачу.

– Сколько? – спросил я, замирая.

– Девяносто восемь.

Кварк опустил голову, но я и не пытался смотреть ему в глаза. Я не мог оторвать взгляд от его пальцев. Крепкие, уверенные в себе пальцы самого удачливого матика на курсе мелко дрожали. Его удача оказалась блестящей обманкой. Карьера, мечты, надежды – все летело в пропасть.

– Сколько процентов порог удачливости в этом году?

– Сто десять. Из всего потока тестирование не прошли девять матиков. Вместе со мной девять. И я не самый худший из них. Есть чем гордиться!

Кварк попытался улыбнуться, но не смог. Жалкой получилась улыбка.

– И что теперь?

– Ничего, – Кварк тряхнул головой. – Служащие космопорта, инженеры тоже нужны. Буду глотать пыль и провожать взглядом чужие корабли. Знаешь, что сказал Бэдхард? Не стоит рассчитывать на чрезмерную удачливость матику, который выгреб максимум по всем остальным параметрам.

– Какая тебе разница, что говорит эта старая рухлядь? Ты бы спросил лучше, какой у него процент удачливости!

– Я спросил, – Кварк судорожно хохотнул. – Он сказал, достаточный для того, чтобы не рисковать собственной жизнью, а наблюдать за тем, как это делают другие. Плевать Бэдхарду на меня! Знаешь, этот старый козел предложил мне взять недостающие проценты взаймы! Я едва не вышиб из него мозги!

– Надеюсь, ты этого не сделал? – напряженно спросил я.

– Пока нет, – вздохнул Кварк. – Но у меня есть еще сутки.

Любой матик мог вышибить из Бэдхарда мозги. Много ли надо тщедушному старикашке? Как его еще допускают к руководству практическими полетами? Любой мог, но способен был только Кварк. Я это понял после двух часов размышлений. Меня всегда тянуло к Кварку. Он обладал всеми чертами, отсутствующими во мне. Решительностью, быстротой, интуицией и, как мне раньше казалось, чрезмерной удачливостью. Весь курс понимал, что если кто из молодых матиков и достоин в ближайшем будущем стать старшим в рубке одного из звездолетов, то это Кварк и никто другой. Может быть, он слишком уверовал в собственную исключительность? Стоило ли дразнить удачу грандиозными планами? Убеждение, что настойчивость и талант способны выстраивать судьбу по желанию, многих матиков привело к разочарованию и депрессии.

Я достал справочник по тестированию, пролистал. Удивительное это качество – удачливость. Единственное, которое не поддается развитию, но влияет на судьбу любого существа. Доверить управление кораблем матику с коэффициентом ниже ста десяти, значит аннулировать страховку и подвергнуть экипаж серьезному риску. На борт даже пассажиров не берут с показателем меньше ста пяти. Пожалуй, Кварк польстил себе, предполагая возможность службы в космопорте. С девяноста восемью и близко не подпустят. Работу еще придется поискать. Вот отчего выпускники с замиранием ждут результата тестирования по удачливости. Кварк был слишком уверен в себе. Взлетевший выше других рискует свалиться с большей высоты.

Зазвонил телефон.

– Дейв?

– Я слушаю, Кварк.

– Ты дока по части тестирования. Объясни, отчего результаты тестов на удачливость колеблются в пределах двух процентов?

– Они не колеблются, Кварк. Два-три процента – норма погрешности. Будь уверен, степень удачливости неизменяема.

– Я понял. То есть, если матик обнаружит, что его удачливость снизилась на пару процентов, он не будет удивлен?

– Она не снизится, Кварк. Удачей невозможно манипулировать. А возможная погрешность учтена в летных правилах. Ты что? Прошел повторное тестирование?

– Да. Плюнул на собственное самолюбие и упал в ноги Бэдхарду.

– И сколько получил во второй попытке?

– Девяносто шесть.

– И это тебя радует?

– Отчасти, Дэйв. Извини, я очень занят. После позвоню!

Я положил трубку и еще раз взглянул в справочник. Тесты Кварка по всем параметрам были близки к максимальным, а по удачливости он не дотягивал и до нормы. Показатели двух сотен матиков превысили сто пятнадцать. Теория допускала максимум в сто сорок пять, но на практике никто не достигал и ста сорока. Интересно, что ты придумал, Кварк? Надеюсь, ты в курсе, что подтасовки невозможны? Тот же Бэдхард при первом же текущем тестировании катапультирует тебя в открытый космос вместе с амбициями и мечтами. Ему будет плевать, что вероятность катастрофы звездолета при любых обстоятельствах ничтожно мала. Летные правила – закон.

Кварк не позвонил. Он появился у меня в тот вечер, когда его счастливые сокурсники заняли свои места, и звездолет, осторожно попыхивая планетарными дюзами, покинул атмосферу Земли. Я еще не знал, что вижу приятеля в последний раз.

Кварк, не разуваясь, ввалился в прихожую, присел на потертый пуфик, опустил голову.

– Все кончено, – глухо повторил он уже знакомые слова.

– Что случилось?

– Я не попал на корабль.

– Ты и не должен был попасть, – удивился я.

– Должен, – выпрямился Кварк. – Смотри.

Он протянул мне листок с разноцветной таблицей.

– Тестировался в третий раз? – заинтересовался я. – Интересно, сколько с тебя содрал Бэдхард. Как результат?

– Сто шестьдесят четыре, – бросил Кварк.

– Подожди, – что-то не складывалось у меня в голове. – Выше ста пятидесяти не может быть в принципе, но я усомнился бы и в ста сорока. У тебя же девяносто шесть-девяносто восемь. Подтасовка?

– Сто шестьдесят четыре! – зло выпалил Кварк. – Может быть и больше, но шкала прибора Бэдхарда ограничена этой цифрой. И я готов пройти повторный тест сию секунду сколько угодно раз. Но я не попал на корабль. Все кончено. Понимаешь?