Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

– Пожалуйста, – шепнула я из последних сил, – не отнимайте мои глаза. Я иду к оси мира, спасать моего дядю. Глаза мне очень нужны.

Щебет раздался ещё ближе, казалось, я даже ощутила ледяное дыхание ночного визитёра.

– Хотите, я верну вам ваши камни? Те, что подкинули мне ваши соплеменники с острова Вечной Осени?

Ответа не последовало. Тот, кто стоял или сидел рядом, молчал. Мне стоило немалых усилий отцепиться от Зоркого, и повернуться, чтобы нащупать рюкзак и порыться в его содержимом. Руки тряслись, я лихорадочно перебирала свёртки с галетами, не в силах отыскать заветный мешочек из тонкой кожи, а когда нашла и вынула, то невольно порвала его, и камни выпали прямо из рук.

Насилу нашарив их возле спального мешка, я схватила кристаллы и протянула в пустоту.

– Пожалуйста, забирайте, они ваши.

Снова щебет, теперь протяжный, переходящий в курлыканье. Я ощутила, как над моими вытянутым ладоням нависла рука. И потом она взяла с ладони один камень. Пусть я незрячая, но готова поклясться, что это была маленькая детская ручка.

Я ждала, когда же ночной визитёр заберёт остальные камни, а он не спешил ни чирикать, ни тянуть ко мне руки. И вдруг я ощутила, как на ладонь легло что-то увесистое. Руки сами собой опустились к коленям, а утробное курлыканье принялось убаюкивать, заставляя терять волю.

Я вздрогнула, когда на мои щёки легли две маленькие прохладные ладошки. Кажется, на них было не пять пальцев, а все шесть. А потом ладошки поползли вверх и забрались под повязку. Хотелось дёрнуться в сторону, отвернуться, но тут по ноющим векам разлилась приятная прохлада, что вмиг избавила меня от нестерпимого зуда. Чернота, в которой я жила уже второй день, постепенно исчезала, уступая место серости, переходящей в приглушённый белый свет.

Яркая вспышка озарила сознание, жгучее тепло обожгло веки, а затем свет погас, и чужие ладони пропали, будто их и не было. Шелест тента, мелкие бегущие шаги – мой гость исчез, а Зоркий будто воспрял духом, вскочил и начал извиваться всем телом.

Я больше не чувствовала боли под веками. Мне нестерпимо захотелось скинуть повязку, что я тут же сделала и… ничего не увидела. Чернота справа, чернота слева. Чуда не произошло, хотя… Что это за две блестящие искры рядом со мной, прямо там, откуда доносится дыхание Зоркого? Я протянула руки, нащупала его голову, уши. Точно, это блестят его глаза, и я вижу их!

Всё, теперь краски мира постепенно вернулись ко мне, и я отчётливо увидела оттенённый всполохами огня тент палатки. Не было сил ждать утра, и я поспешила вылезти наружу.

Вот он, костёр, вот Тэйми сидит рядом с Эспином, они о чём-то разговаривают и улыбаются друг другу. Я подошла к ним, всё ещё не веря в своё прозрение. Эспин заметил меня первым и поднялся с места, чтобы обеспокоенно спросить:

– Зачем ты сняла повязку? Тебе ещё рано.

Он уже собирался взять меня под руку, чтобы отвести к палатке, но я остановила его радостным:

– Эспин, пехлич и вправду вернул мне глаза. Я вижу даже лучше, чем прежде. Всё такое насыщенное и чёткое!

Не в силах унять эмоции и захлёстывающий меня восторг, я рассказала всё, что со мной только что случилось. Тэйми внимала каждому моему слову, а Эспин слушал меня насторожено, даже спросил:

– Может, тебе это только приснилось? Так бывает, после стресса или сильных переживаний сны кажутся такими реальными.

– Нет же, это было на самом деле.

– Но никто не мог пробраться к тебе в палатку. Мы с Тэйми никого не видели. И ты не видела. Это был просто обман слуха.

– А камень? – вспомнила я, – у меня ведь забрали камень и отдали что-то взамен.

Я кинулась к палатке и перешарила застеленный шкурой пол из веток, и нашла-таки выпавшие из рук камни, а после выбралась на свет. От моих копошений в соседней палатке проснулся и Вистинг и с очень недовольной физиономией вылез наружу.

– Вот, – показывала я всем чёрный хрусталь, два прозрачных кварца и крупный жёлтый кристалл, пронизанный изнутри множеством мельчайших волокон золотистого оттенка. – Этого камня не было. Пехличи забрали аметист и отдали мне этот, большой.

Теперь скепсис Эсина заметно поубавился, Вистинг вообще взял ружьё и горящую керосиновую лампу, чтобы обойти с ней лагерь.

– Следы чужих нарт, Крог, – с укоризной сказал он, вернувшись. – И как вы проглядели, что у нас были ночные визитёры?

– Я ничего не слышал, – начал оправдываться Эспин.

– Хорошо, что вы не служили в армии, – недовольно заметил Вистинг.  – там бы вас быстро отправили на двое суток под арест.

– Вы правы, у нас тут не армия, – пошёл в наступление Эспин, – так что не надо меня пугать гауптвахтой.

– А перспектива найти в палатке растерзанное тело кузины вас не пугает? А если бы её этим камнем ударили в висок? Утром над бездыханным телом тоже бы рассуждали, что у нас тут не армия, а всего лишь променад?

– Да перестаньте, – встряла я, – никто меня не убил, кажется, даже не собирался. Тот маленький пехлич наоборот, вылечил меня.

– Он поносил твои глаза и решил их вернуть, – уверяла Тэйми. – Вложил их в глазницы, а свои чёрные забрал себе.

– А где ты была в этот момент? – сурово спросил её в Вистинг. – Я думал, хотя бы ты присматриваешь за Шелой, пока она в беспомощном состоянии.

– Так ведь дух очага позвал меня к костру зашивать постромки.

Вистинг на миг задумался, а потом обратился к Эспину:

– Где этот белобрысый ворчун?

– Понятия не имею. Знаю, что утром он обязательно вернётся в нагрудную сумку или рюкзак.

Вистинг не сдался и, освещая себе путь, прочесал весь лагерь, пока не нашёл Брума сидящим в нарте Эспина. Самозабвенно облизывая белый камешек, он придерживал второй ручкой кожаный мешочек, словно небывалую драгоценность.

– Что это у тебя? – спросила я.

– Взятка, – ответил хухморчик и откусил от камешка кусочек, – М-м-м, мел, как я мечтал о нём всю неделю.

– Откуда он у тебя?

– Щебетуны подарили. Как чувствовали, чего мне хотелось покушать. А то всё рыба, грибы, рыба, грибы.

Слово за слово, и выяснилось, что за мешочек мела Брум провёл мимо ездовых собак одного из подъехавших к лагерю пехличей, а потом и расчистил ему путь в палатку, предварительно выманив из неё Тэйми. Каков предатель! Продажный мелоед.

– Ну и ладно, – вяло оправдывался Брум, – можно подумать, оно мне очень надо. Щебетун, между прочим, с бестолочью о чём-то хотел потолковать наедине, я и устроил эту встречу.

– Откуда ты знаешь, чего он хотел? Ты же не понимаешь язык пехличей.

– Он мне этот жёлтый булыжник в руки сунул, а сам не отпустил и защебетал. Пока мы оба держались за этот камень, я все его слова понял, будто он со мной на языке хухморынмыл поговорил. А потом он этот булыжник забрал, и я снова перестал понимать чириканье. Я свою часть уговора выполнил и мел получил. Так что отстаньте все от меня, у меня сейчас гастрономическое блаженство, не мешайте.

Вот значит как, пехличи уже который день искали встречи со мной, вот и кружили по ночам вокруг лагеря. И ведь подгадали момент, когда я ослепну и не смогу их увидеть. А может, Тэйми права и это не без участия малого народца я потеряла зрение. Во всяком случае, пехлич его мне и вернул. Кто бы что ни говорил, а я верю, что это было его колдовство, а не внезапно активировавшийся резерв моего организма.

Но помимо зрения я получила кристалл, с помощью которого можно понимать речь пехличей. Ведь не просто так мне его отдали. Значит, со мной планируют поговорить вновь. Надеюсь, о дяде Руди. Может, мне даже скажут, как ему помочь, куда идти, чтобы быстрее отыскать его. Но этот разговор случится не сегодня. Значит, отправлюсь спать, чтобы подготовиться к новому дню похода и новым испытаниям.

Глава 71

Проснулась я раньше Тэйми и поспешила тихо выбраться из палатки, чтобы к её пробуждению приготовить всем завтрак. Она столько трудилась эти дни, пусть теперь отдохнёт.