Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса - Джозеф Стиглиц

Возможно, наиболее вероятным курсом европейской финансовой политики будет являться оказание помощи лишь в крайнем случае (тем странам, которые столкнутся с трудностями финансирования дефицита своею бюджета и пролонгации платежей по задолженности) с введением обременительных для получателей такой помощи условий. Установление согласно этим условиям жесткой экономии уже само по себе не только приведет к ухудшению положения пострадавших стран, но и ослабит европейскую экономику и будет отрицательно влиять на поддержку европейской интеграции. К тому же такое балансирование на грани связано с риском: и случае слишком долгого ожидания помощи или при навязывании ее получателям слишком обременительных условий еврозона может столкнуться с кризисом гораздо более серьезным, чем те, через которые она проходила до этого.

В краткосрочной перспективе еврозоне, возможно, удастся найти частичный выход из создавшегося положения: ее временная победа в конкурсе «у кого ситуация хуже» может привести к ослаблению евро, что, вполне вероятно, будет способствовать экономическому росту Европы, хотя почти наверняка недостаточному, чтобы он смог компенсировать последствия реализуемых суровых мер. В лучшем случае слабый евро приведет к временному облегчению: через какое‑то время в не столь отдаленном будущем (может быть, даже уже тогда, когда эта книга будет опубликована) финансовые рынки вновь уделят основное внимание финансовым и экономическим проблемам Америки, и тогда пальма первенства в конкурсе экономических страшилок перейдет к США.

Глобальные дисбалансы

Решение греческих проблем стало наиболее трудной задачей на пути к выходу из глобального кризиса. Но свою лепту вносят и китайско–американские экономические отношения; их явно выраженное ухудшение в значительной степени обусловлено кризисом и порождает потенциальные вторичные эффекты в других областях, где необходимо сотрудничество, например в сдерживании ядерных амбиций Ирана.

Базовая проблема, лежащая в основе всех остальных трудностей, описана в начале этой книги: Соединенные Штаты импортируют из Китая гораздо больше, чем экспортируют в эту страну. При этом американские рабочие видят, что рабочие места уходят в Китай. Хотя политики могут рассуждать о достоинствах экспорта с точки зрения создания рабочих мест, влияние импорта на этот процесс многие считают отрицательным, потому что импорт приводит к уничтожению рабочих мест. Проблема в том, что в торговой политике импорт и экспорт неразрывно связаны между собой. Когда экономика находится в состоянии полной занятости, те, кто потерял работу, могут найти другую. Но когда экономика находится в глубокой рецессии, они этого сделать не могут. Такое положение дел подталкивает страну в сторону протекционизма, несмотря на то что действующие межгосударственные договоренности это запрещают. Но я по–прежнему обеспокоен тем, что, поскольку безработица сохраняется, а возможности для оживления экономики с помощью налоговых и монетарных мер, как представляется, ограничены, давление сторонников протекционизма может усилиться.

В основном все дискуссии на тему двусторонних торговых отношений с троятся вокруг того факта, что Соединенные Штаты импортируют из Китая на 226,9 млрд долл. больше, чем экспортируют в него44. Но экономисты утверждают, что в первую очередь внимание в этом вопросе следует уделять многосторонним торговым дефицитам (общей разнице между экспортом и импортом), а не торговому дефициту между какими‑то двумя странами. У Соединенных Штатов отрицательное торговое сальдо и с Саудовской Аравией, поскольку США покупают у этой страны больше (нефть), чем продают ей (например, высокотехнологичные продукты). Однако если Саудовская Аравия покупает товары в Европе, а Европа покупает товары в Соединенных Штатах, то никаких оснований для жалоб нет: предполагается, что хорошо функционирующая глобальная торговая система позволяет каждой стране производить продукцию в соответствии с имеющимся у нее сравнительным преимуществом и покупать необходимые товары в тех странах, которые специализируются на их производстве.

Однако возникновение ситуации мирового перепроизводства, когда производство превышает потребление, в условиях ослабления глобального спроса может породить серьезную проблему. Страны с положительным торговым сальдо рассматривают свои сбережения как добродетель, а не как недостаток, и в обычное время это действительно является достоинством. Но нынешние времена не являются обычными. Китай, конечно, не одинок в этой категории: стойко сохраняющиеся излишки имеются, к примеру, у Японии, Германии и Саудовской Аравии. В процентах от ВВП по объему торгового профицита Германия и Саудовская Аравия даже обгоняют Китай.

И все же внимание США прежде всего сосредоточено на излишках торгового баланса Китая. Соединенные Штаты потребовали, чтобы Китай позволил подняться стоимости своей национальной валюты. Китай же, со своей стороны, утверждает, что если бы США действительно хотели исправить двусторонний торговый дисбаланс, то они должны были бы снять запрет на экспорт в Китай высокотехнологичной продукции. Например, после землетрясения в провинции Сычуань в 2008 году, когда погибли почти 70 тыс. человек, Китай очень хотел купить у США вертолеты, но ему было отказано. (В то же время Соединенные Штаты продали вертолеты Тайваню.) Ревальвация юаня поможет другим развивающимся странам, но, как хорошо понимает Китай, это мало повлияет на общий торговый баланс Со единенных Штатов. США просто перейдут на импорт текстильных изделия и одежды из Бангладеша и Шри–Ланки. К тому же Китай в любом случае уже провел ревальвацию своей валюты почти на 20%, начиная с 2005 года, что, по мнению многих экспертов, составляет примерно две трети от топ величины, которая необходима для полной корректировки45.

Китай дал понять, что возобновит процесс ревальвации после стабилизации глобальной экономики, но, по его мнению, не в его интересах делать что‑либо, что дестабилизирует его собственную экономику, которая была оплотом стабильности в условиях нестабильной в целом мировой экономики. По мере того как евро ослабевал, у Китая появился еще один аргумент против ревальвации своей валюты: относительно евро стоимость юаня оказалась даже высокой.

Как это ни иронично, но даже нынешняя многосторонняя торговая политика Китая частично является результатом той политики, за которую выступают Соединенные Штаты. В последние три десятилетия активно про возглашалось, что лучшим подходом к развитию экономики любой страны является торговля. Но в торговом соглашении, подписанном в 1994 году в рамках Уругвайского раунда, которое подготовила Всемирная торгован организация, развивающиеся страны, включая Китай (который до сих пор по классификации Всемирного банка и МВФ относится к категории развивающихся стран, хотя масштабы экономики этой страны огромны), были ограничены в использовании некоторых приемов промышленной политики (в предоставлении субсидий) с целью содействия развитию своих только зарождающихся отраслей промышленности, хотя американские и европейские субсидии для их сельскохозяйственных отраслей были разрешены. Такой подход оставил развивающимся странам лишь один важный инструмент, которым они могли пользоваться для обеспечения своего развития, — регулирование обменной стоимости национальной валюты. Более низкий обменный курс не только поощряет экспорт, но и помогает странам наращивать свои резервы, которые защищают их от вредного воздействия все более нестабильных мировых финансовых рынков. Опять же отчасти из‑за политики, проводимой Соединенными Штатами во времена кризисов в Восточной Азии и в некоторых других случаях, обращение за помощью к МВФ в условиях кризиса становится все более неприемлемым вариантом46.