Возрожденный любовник - Дж. Уорд

Сделав глубокий вдох, Тор закрыл глаза и попробовал расслабить мышцы. Затем, скорее, в отчаянии, чем с надеждой, он приказал своему усталому мозгу освободиться от всех мыслей и образов, отпустить то, что не давало ему спать все это время, отбросить сожаления, ошибки и боль...

В конце концов, все так и получилось, неустанные психические процессы замедлялись, пока, наконец, все эта экспедиция Льюиса и Кларка не подошла к концу.

Настроив свое подсознание на единственную цель, он позволил себе заснуть и ждал в этом состоянии покоя, пока...

Велси пришла к нему в окружении серых теней, среди пустынного пейзажа из тумана, холодного ветра и камней. Она была так далеко, что теперь в поле его видения попадали рушившиеся скалы…

Хотя, они были не из камня.

Ни одна из них.

Нет, это были сгорбленные фигуры других, тех, кто страдали, так же как и она, их тела и кости постепенно разрушались, пока они не становились ничем, лишь могильными курганами, обдуваемые ветрами.

– Велси? – прокричал он.

Ее имя воспарило за безграничный горизонт, но она даже не посмотрела на него.

И, похоже, даже не осознала его присутствие.

Единственное, что двигалось, это холодный ветер, который внезапно, казалось, подул в его сторону, пролетая через плоскую серую равнину прямо на него и на нее.

Как только ветер коснулся ее волос, пряди воспарили в воздухе…

Нет, не пряди. Теперь ее волосы были пеплом, пеплом, который подхватило невидимое течение и принесло к нему, ударяя словно пылью, от которой заслезились глаза.

И, в конечном итоге, она вся станет такой. А потом ее не станет вовсе.

– Велси, Велси, я здесь!

Тормент призывал ее, чтобы привлечь внимание, чтобы рассказать, что он, наконец, готов, но, сколько бы он ни кричал, как бы сильно не махал руками, она не обращала на него внимания. Она не поднимала взгляд. Не двигалась... как и его сын.

По-прежнему дул ветер, отрывая микроскопические частицы от фигур, стачивая их.

Тор словно превратился в большую испуганную обезьяну, возбужденно прыгавшую из стороны в сторону, кричавшую во всю мощь своих легких и размахивающую лапами, но, как если бы законы физической нагрузки были справедливы и для этого, потустороннего мира, в конечном итоге силы его покинули, и он упал практически замертво.

Они сидели все в той же позе, осознал он.

И в этот момент ему открылась парадоксальная истина.

Ответ заключался в том, что произошло с Осенью, заключался в сексе и кормлении, и все же не имел с этим всем ничего общего. В том, в чем Лэсситер пытался ему помочь – и одновременно абсолютно не в этом. Дело было даже не в Велси, на самом деле.

Дело было в нем. Только... в нем.

В этом сне он взглянул на себя, и неожиданно к нему вернулась сила, а вместе с ней и спокойствие, которое было напрямую связано с самыми глубинами его души... и тем фактом, что путь от его страданий – а также и ее – только что был освещен рукой Создателя.

И, наконец-то, спустя столько времени, после всего произошедшего дерьма, после всей пережитого агонии, он понял, что должен сделать.

Теперь, он говорил, не кричал:

– Велси, я знаю, ты меня слышишь – держись. Мне нужно только, чтобы ты еще немного продержалась… я, наконец-то, готов. Прости, что на это ушло так много времени.

Он замешкался лишь на мгновение, посылая всю свою любовь в ее сторону, как будто это могло сохранить то малое, что от нее осталось, нетронутым. А потом он ушел, прилагая для этого титаническую силу воли, от которой тело судорожно содрогнулось на бетонном полу…

Выбросив вперед руку, он спас себя от прямого падения на лицо, и сразу же поднялся на ноги.

Встав, он понял, что если сейчас же не отольет, его мочевой пузырь лопнет.

Он кинулся в клинику и заскочил в первый попавшийся туалет. Ворвавшись в помещение, он не стал останавливаться, чтобы проверить, кто здесь был, хотя слышал голоса в других комнатах учебного центра.

Затем, в самом особняке, на кухне он обнаружил Фритца.

– Эй, дружище, мне нужна твоя помощь.

Дворецкий сразу же оторвался от списка покупок, который в этот момент составлял.

– Господин! Вы живы! О, благословенная Дева-Летописеца, все в этом доме разыскивают…

Вот дерьмо. Он забыл о том, какая может последовать реакция на его очередное исчезновение из всеобщего поля зрения.

– Да, прости. Я отправлю всем сообщение. – Если, конечно, он найдет свой телефон. Наверное, тот остался в клинике, и Тор не собирался тратить время на возвращение. – Послушай, что мне действительно нужно –  чтобы ты пошел со мной.

– О, Господин, я с превеликим удовольствием Вам помогу. Но быть может, Вам лучше сначала пойти к Королю – все так волнуются…

– Вот что. Ты за рулем и одолжишь мне свой телефон. – Когда дворецкий замешкался, Тор понизил голос: – Нам надо идти, Фритц. Ты мне нужен.

Призыв к служению был именно той мотивацией, в которой нуждался дворецкий. Низко поклонившись, он сказал:

– Как Вам будет угодно, господин. Мне приготовить в дорогу напитки для Вас?

– Отличная идея. И дай мне пять минут.

Когда дворецкий кивнул и исчез в кладовой, Тор вернулся к лестнице и вбежал вверх по покрытым красным ковром ступенькам, перепрыгивая сразу через две. Он остановился лишь, когда добрался до двери комнаты Джона Мэтью.

На его стук сразу последовал ответ, и Джон рывком распахнул дверь. Когда на его лице отразилось удивление, Тор поднял вверх ладони в защитном жесте, потому что знал, что получит нагоняй за свое очередное исчезновение.

– Прости, что я…

Но шанса закончить у него не было. Джон обнял Тора и прижал так крепко, что чуть не сломал тому позвоночник.

Тор вернул ему все сторицей. И держа в объятьях своего единственного сына, заговорил тихим, ясным голосом:

– Джон, я хочу, чтобы ты не участвовал сегодня в ночном дежурстве и пошел со мной. Мне нужно... чтобы ты пошел со мной. Куин может к нам присоединиться – возможно, это займет всю ночь, а может быть, и больше. – Когда Тор почувствовал кивок на своем плече, он выдохнул. – Хорошо, сынок. Это... хорошо. Без тебя я ни за что не справлюсь.

***

– Как твои дела?

Лейла с трудом открыла глаза и посмотрела на Куина, сначала на его тело, затем на лицо. Она лежала в его кровати, в его комнате, а он стоял рядом, полностью одетый, такой огромный и отчужденный, он явно испытывал неловкость, но не злился.

Она знала, что он сейчас чувствует. Теперь, когда жаркий огонь жажды погас, часы напряжения, алчных объятий и царапаний остались позади, словно странное примечание, которое, казалось, уже начало выцветать в ее памяти, как сон. Теперь, когда они оба побывали в тисках подобного опыта, казалось, уже ничто и никогда не будет прежним. Что теперь они изменились навсегда, словно преобразовались в результате извержения вулкана.