Условия человеческого существования - Дзюнпэй Гомикава

— Стоп! — внезапно скомандовал Кадзи. — Давайте разживемся здесь кукурузой!

Он подошел к Тангэ и осторожно распорол рукав его кителя.

— Подумать только, почему пуля выбрала из всех именно тебя… Какая ирония судьбы!.. — съязвил он, осматривая рану. — Даже дух мертвого тебе не помог, несмотря на все почести, которые ты ему оказал!

«Если бы ты держался ночных переходов, этого могло не случиться!» — едва не выпалил Тангэ. Подошел унтер. Его звали Кирихара.

— Худо ли, хорошо ли, а выбрались. Ну, кто у нас будет за старшего? — Он оглядел всю команду.

Кадзи не успел рта раскрыть, как ефрейтор Фукумота — один из трех новых знакомцев — сказал:

— Ясное дело, вы, господин командир отделения! Правильно я говорю, боевые друзья? И по званию, и по опыту, с какой стороны ни возьми…

— Я против! — Привычное, до отвращения знакомое «боевые друзья» в одну секунду восстановило Кадзи против унтера. — Опыт — качество драгоценное, это бесспорно, но что до званий, так нам на них начхать. А опыт ваш мне известен: на глазах позволили двоих убить. В нашей группе командир я. И если уступлю старшинство, так только ему! — он показал на Тангэ. — Можете действовать самостоятельно, без нас, если вам не по душе мое звание. Я — ефрейтор…

Никто не отвечал. Хикида недолюбливал Кадзи, зато из этих троих Удзиэ явно склонялся на его сторону.

— Демократия, — засмеялся Кадзи. — Кто желает быть атаманом — милости просим! Только уж и рисковать — так в первую очередь атаману. Такая у нас конституция!

Всю ночь напролет лил дождь. Они промокли до нитки, никто не спал.

Среди ночи поднялись и пошли. Тьма казалась бездонной. Шли чуть не ощупью. Всякий раз, когда кто-нибудь оступался или натыкался в темноте на невидимое препятствие, раздавались проклятия. Кирихара всю дорогу ворчал. Он плелся последним.

— Не послушались меня! Спали бы сейчас на кане, в тепле и во сне бабу видели…

Вечером, когда они проходили мимо деревушки, он предлагал остановиться там на ночлег. Ополченцев в деревушке не было, и Кадзи тоже испытывал немалый соблазн заночевать под крышей. Но его беспокоили эти двое — Кирихара и Фукумото. Что им взбредет в голову? Удзиэ и сам-то не очень полагался на них.

— Утешься, — бросил Кадзи, не оборачиваясь, — что тебе спящему там шею не свернули!

На рассвете они увидели деревню — десяток-другой домов, обнесенных глинобитной стеной.

Кадзи задержал шаг. На рассвете в деревне должно пахнуть дымком, должны слышаться голоса или хотя бы собачий лай. Здесь все было тихо. И почему деревня обнесена этой стеной? Кадзи впервые видел такое в этих краях.

Осторожно подошли ближе. Только тогда они поняли, что это поселок японских колонистов, оставленный обитателями. Очевидно, жители эвакуировались еще до начала военных действий. В домах с японской дотошностью все было содрано, вплоть до обшивки стен. В сенях аккуратно сметены в кучки мусор и разный хлам. Выходит, у них было достаточно времени для сборов. Не похоже, чтобы они надеялись когда-нибудь вернуться…

Дождь перестал, но сразу двигаться дальше не хотелось. Все продрогли, нужно было обсушиться и согреться. Кадзи вытащил заветный коробок. Спичек оставалось еще почти половина, но они отсырели.

Принялись обшаривать дома. Но вскоре всех охватила досада. В кои-то веки набрели на удобное жилье — и вот тебе: даже огня не развести! Неудачи преследуют их. Кадзи уже готов был приняться добывать огонь трением, как это делали пещерные люди, но в это время с торжествующим криком «Нашел, нашел!» прибежал Ямаура. Он принес две серные спички и огарок свечи.

Запылал огонь в очаге. Кирихара и Фукумото тотчас разделись.

Сварили тыкву. Ужинали молча и сразу завалились спать.

Но спать не пришлось. Их подстерегали целые полчища блох. Блохи изголодались и набросились на них всей колонией. Кадзи сунул руку под рубаху и содрогнулся: они обсыпали грудь, будто песок.

Кирихара яростно скреб широкую, мускулистую грудь.

— Чертовы блохи… У тех русских, у беляков, тоже порядочно было блох, но не так все же…

— Ну нет, там было славно! — откликнулся Фукумото. — Такой красавицы бабы мне отродясь видеть не приходилось!

Кадзи насторожился.

— Да, эти черти, Отани и Тамура, умели дела обделывать, собаки! — засмеялся Кирихара. Кадзи понял, что речь идет о тех двух солдатах, убитых в поселке. По голосу показалось, что Кирихара повернулся к нему. — Заманили русского в погреб, а он, верзила, разрази его гром, сильный оказался, что твой медведь, едва вдвоем одолели. А мы с Фукумото тем временем с женой его тешились… — Кирихара громко рассмеялся.

…Чета русских, о которых шла речь, приветливо встретила Кирихару с товарищами. Должно быть, они не верили в победу Советской армии. Кирихара сумел втолковать им, будто он с товарищами отстал от своей части и теперь спешит в тыл, чтобы присоединиться к какому-нибудь крупному соединению. Многие русские белоэмигранты не столько верили в победу Квантунской армии, сколько цеплялись за эту надежду, и на это у них имелись причины. Хотя поколение, когда-то бежавшее от революции, успело смениться новым, страх перед Красной Армией, подогреваемый ложными слухами, будто она грозит уничтожить всех, кто сотрудничал с японцами, в той или иной мере владел многими жителями русского происхождения в Маньчжурии.

…Наевшись, Кирихара уставился на хозяйку — полную, красивую женщину. Он мигнул своим и попросил хозяина принести из погреба еще вина. Этот русский очень гордился своим вином. «Они вам помогут», — показал Кирихара на своих товарищей. Те мгновенно поняли своего командира. Одного знака глазами было достаточно, чтобы сообразить, что тот задумал. Подозвав любезно улыбающуюся женщину, Кирихара набросился на нее.

Хозяину, когда тот понял, зачем его заманили в погреб, пришлось вступить в схватку с двумя японскими солдатами. Великан наносил им свирепые удары, но так и не спас жену…

— Нет, поглядел бы ты на их рожи, когда они вернулись и увидели меня с ней! — Кирихара вытянул ногу и толкнул Фукумото в бок. — Помнишь?

Тэрада и Ямаура притворялись, будто не слышат. Им были не по душе такие разговоры, Фукумото усмехнулся.

— А Удзиэ-то, вот балбес! — снова захохотал Кирихара, взглянув на потупившегося Удзиэ. — Так и не сумел… Чего это тебя трясло от страха, а Удзиэ? Первый раз, что ли?..

— Ничего не скажешь, блестящий подвиг! — произнес Кадзи.

Удзиэ вскинул глаза, но, встретив уничтожающий взгляд Кадзи, снова опустил голову.

— А вам не попадались дома русских эмигрантов? — обращаясь к Кадзи, спросил Фукумото. — У них хорошо! Мед, мясо, колбаса — ох и вкусная!

— А бабы!.. — заметив угрожающее выражение лица Кадзи, нарочно подзадоривал Кирихара. — Солдаты теперь что волки, голодные…

— А мы-то в лесу улиток жрали! — простонал Хикида.

Кадзи встал.

— Ну, вот что: если впредь кто-нибудь посмеет тронуть женщину, пристрелю на месте! Так и знайте!

— Это еще что за угрозы? — Кирихара расхохотался. — Брось, Кадзи. Подумаешь, женщины… Может, и японкам сейчас не меньше достается. Нынче все порядки в мире полетели к чертям собачьим! Да и ты сам не ангел! На моих глазах вон уже скольких пристрелил. Это только при мне, а сколько отправил на тот свет раньше, а?

Что ж, это правда. Чем он отличается от них? Он тоже крал, убивал. Разве что женщин не насиловал… А по сравнению с убийством и впрямь это не такое уж тяжкое преступление. И все-таки чем-то он отличается от них.

— Хватит пререкаться! — крикнул он. — Причинять жителям вред и трогать женщин запрещаю, и баста!

— А я твоего приказа, может, и не послушаю! — усмехнулся Кирихара. — Он, видно, еще не знает, что я за человек! — бросил он Фукумото.

— Примерно представляю, — сказал Кадзи. — Очень возможно, что либо ты застрелишь меня, либо я тебя… Но то, что я сейчас сказал, запомни. Слышишь?

— Когда все летит вверх тормашками, нечего придираться к человеку, — долетел до него голос Кирихара. — Может, в следующую минуту помрешь… Потому-то человек и дает себе волю. Живем, как говорится, сегодняшним днем. Прожил день — и ладно. Может, он последний!..

Кадзи напряженно размышлял, как разойтись с людьми Кирихара.

— Может, Японию уже положили на обе лопатки, а? — словно издали долетел до него голос Фукумото.

Кадзи хотелось слышать, что скажет Кирихара, но незаметно для себя он задремал.

Сразу за деревней высились посевы гаоляна. Дальше шел овес. Чуть левее темнели задние дворы и постройки китайской деревни. Не меньше сотни домов. В стороне стояли аккуратные домики, обнесенные глинобитной стеной: японский поселок, и тоже покинутый обитателями.

Решили двинуться напрямик через гаолян и овес.

Прошли почти половину, когда на окраине деревни показались люди. Кадзи сосчитал их. Трое… Пятеро… Стоят неподвижно и, похоже, смотрят в их сторону.