Школа обольщения - Джудит Крэнц

— Черт знает что, — прорычал Вито. — Файфи, если бы Сандра превратилась в камень от того, что я наговорил ей, она бы ожила. Я испробовал все, даже правду, но и правда не помогла! Я говорил ей, что такой случай бывает раз в жизни, что сделаю из нее звезду, что она не может так поступить со мной и с тобой, что она больше никогда не найдет работы, что ее мать умрет от разочарования, что все режиссеры и продюсеры в мире внесут ее в черный список, я умолял, я кричал, только что не трахнул ее. Я бы и на это пошел, но она была холодна как лед.

— Вито, я там был, избавь меня от подробностей.

Вито не обращал внимания на измочаленного режиссера.

— А этот паршивец Хью Кеннеди, чтоб у него все отвалилось. «Позвоните моему агенту!» Ладно, я позвоню его агенту. Он разве не понимает, что как профессионал совершает самоубийство?

— Он слишком бестолков, чтобы это сообразить. Он не из самых ярких твоих знакомых, Вито. И еще вот что. Если бы мы даже заставили их играть интимную сцену, что бы это нам дало, с их-то настроением.

— Может быть, это просто ссора любовников. Я вернусь один и поговорю с Сандрой…

Его перебил робкий голос сбоку:

— Мистер Орсини!

— Долли, дорогая Долли, единственный разумный человечек на свете, отойди, милая, мы разговариваем.

— Я думаю, мне нужно вам рассказать. Я не доносчица, но я бы рассказала Билли, а она могла бы сказать вам, однако ее здесь нет, и я подумала…

—Что?

— Понимаете, это не то, о чем вы говорите. Я слышала, вы сказали «ссора любовников», но все гораздо хуже. Я сквозь стену все слышала — никак не соберусь купить затычки для ушей, — все началось, когда Сандра обвинила Хью, что он ее затмевает, переигрывает. И…

Файфи перебил:

— Верно. Я ловил его на этом, но он все равно пытается.

— Тогда Хью обозлился и сказал, что она не умеет играть, вшивая королева «мыльных опер», а он настоящий сценический актер, вы понимаете, а она тогда сказала, что у него член — как пальчик у младенца, но, к сожалению, не такой твердый, а он сказал, что груди у нее не найти, пока случайно не наткнешься на соски, а она сказала, что у него гнойные прыщи на заднице, а он сказал, что худшей подстилки у него еще не было и что между ног у нее воняет рыбным рынком, и… и дальше еще хуже. Я всего не могу повторить, мне неловко.

— Общий смысл я уловил, — сказал Файфи.

— Так что, — закончила Долли, — это не ссора любовников, потому что они больше не любовники. Они друг друга ненавидят. Я хочу сказать, они зашли слишком далеко. Дело в том, что у него действительно маленький член, она об этом часто говорила и раньше, но всегда обычно добавляла: «Он маленький, но торчит там, где надо», или что-то в этом роде.

— М-да, Долли, они действительно зашли далековато. Спасибо. Полезно знать, что происходит. А теперь проваливай, крошка, нам надо поговорить.

— Ну и дела, Вито, — сказал Файфи. — Такие слова мужчина не забудет, даже если захочет, а этот парень и не собирается забывать.

Наступило долгое молчание. Вычурный викторианский отель наполнился проголодавшимися туристами, их обслуживали хорошенькие барменши.

— Используем фотодублеров, — объявил Вито. — Это сработает, Файфи.

— В этой сцене? Ты рехнулся!

— А я и не говорю, что это не безумие. Я только сказал, что мы это сделаем. В этом городе хватает молодежи, мы выберем девочку, которая со спины похожа на Сандру, и парня, похожего на Хью. Парики, Файфи, парики. Найдем их сегодня днем. Затем будем снимать каждую сцену по два раза, сначала Хью с фотодублером Сандры, потом наоборот. Лица фотодублеров будут не видны, только затылки и тела. А потом смонтируем.

— Этот номер не пройдет!

— А у нас есть выбор?

Свенберга идея очаровала. Для него плоть была плотью, свет — светом, а трудности — его стихией. Пока Сандра играла сцены с фотодублером Хью, Вито читал его слова, а она отвечала. Пока Хью играл с фотодублером Сандры, слова Сандры читала Долли. Потом нужно было все свести в одну сцену и скорректировать звук. Вито настоял, чтобы во время съемок Сандры на площадке присутствовал Хью, а пока работает Хью — чтобы там была Сандра. Он надеялся, что бывшие любовники достигнут Олимпа актерского мастерства, состязаясь друг с другом в том, кто вложит в сцену больше пыла, страсти и чувственности, и они отдавали голым незнакомцам свои обнаженные тела с таким показным сексуальным пылом, какого Вито ни на одной площадке не видел. Еще до просмотров он и Файфи поняли, что фильму суждено попасть в историю, хотя бы за эту сцену.

Когда закончились эти два изматывающих дня, Файфи напомнил Вито, что два дня нужны еще и на материал, отснятый немного раньше, поскольку его тоже предстоит переделывать. Во всей оставшейся части сценария Сандра и Хью играли на людях, так что в тех сценах Файфи не предвидел осложнений, но что делать с двумя недостающими днями?

— За ночь я переписал сценарий, — сказал Вито. — Мы придем к тому же, но другим путем. Я дам больше работы Долли. С изменениями, которые я внесу, это пойдет.

Файфи быстро прочитал новые страницы.

— Пойдет, пойдет. Но где взять время? — Вито подал ему еще одну стопку листов.

— Эти сцены мы не будем снимать, они не нужны. Я предусмотрел все пробелы и переходы. Получается толково. Так что мы отстаем от графика всего на день, Файфи, и если ты не нагонишь, тебя вышибут из гильдии режиссеров.

— Рад, старый черт?

— Обычные прелести и сюрпризы работы в шоу-бизнесе.

14

Ядовитый сумах, как обнаружила Билли, вернувшись в Мендосино, вызывает сыпь, которая волшебным образом уравнивает всех. Многие из ассистентов, команды осветителей, костюмеров и операторской группы испытали на себе эту неприятную болезнь. Из жены продюсера она превратилась в товарища по несчастью, который вернулся из полевого госпиталя на фронт, чтобы разделить с войсками тяготы войны. Все, от Свенберга, погруженного в мечтательную отчужденность, до водителей автобудок, как называли передвижные туалеты, приветствовали ее и справлялись о самочувствии. Многие едва могли дождаться ее, чтобы сравнить симптомы, и Билли часто оказывалась в центре дружной кучки киношников, обсуждавшей преимущества инъекций кортизона по сравнению с обычным каламиновым лосьоном.

Долли и Билли каждый день обедали вместе. Билли, привыкшая подсчитывать каждую съеденную калорию, беспомощно наблюдала, как Долли, при ее цветущих раблезианских формах, поглощала сандвич из ломтиков авокадо с гарниром из салата-оливье, положенного на слой сыра бри, слой бастурмы и слой рубленой печенки, и все это между толстыми половинками булочки с маслом и тмином, а в придачу еще и картофельный салат с двойным майонезом.