Песнь крови - Энтони Райан

– Это все, что я могу вам поведать, милорд. А теперь не позволите ли отдохнуть? Завтра меня ждет верная смерть, и я предпочел бы встретить ее свежим и бодрым.

Я проглядывал страницы, выделяя пером те отрывки, где он, как я подозревал, был не особенно откровенен. К своему разочарованию, я обнаружил, что таких мест куда больше, чем хотелось бы. Я нашел даже несколько противоречий.

– Вы утверждали, что никогда более с ней не встречались, – сказал я. – Однако вы говорите, что принцесса Лирна присутствовала на летней ярмарке, когда Янус втянул вас в свои захватнические планы.

Он вздохнул, не поворачивая головы.

– Мы просто обменялись приветствиями мимоходом. Я не счел это достойным упоминания.

Тут в памяти всплыло смутное воспоминание, фрагмент из моих собственных изысканий, которые я проводил, составляя свою собственную историю войны.

– А как насчет каменщика?

Лишь легкая заминка – но как много она мне сказала!

– Какого каменщика?

– Каменщика из Линеша, с которым вы сдружились. Ему потом за это дом сожгли. Когда я исследовал время, проведенное городом под вашей оккупацией, эта история была хорошо известна. Однако вы о нем не упомянули.

Он повернулся на бок и пожал плечами.

– Дружбой это не назовешь. Я хотел, чтобы он высек статую Януса для городской площади. Как зримое подтверждение того, что город принадлежит ему. Каменотес, разумеется, отказался. Однако это не помешало кому-то спалить его дом. Насколько я знаю, когда война окончилась, они с женой уехали из города – и, похоже, у них были на то серьезные причины.

– А та сестра вашей Веры, что помешала красному мору опустошить город? – настаивал я, начиная сердиться. – Как насчет нее? Горожане, которых я опрашивал, много рассказывали о ее доброте и о том, как вы были близки с ней. Некоторые даже полагали, будто вы были любовниками.

Он устало покачал головой.

– Что за нелепицы! Что касается того, что с нею стало – ну, полагаю, она возвратилась в Королевство вместе с войском.

Он лгал. Я был в этом уверен.

– Зачем вы тогда вообще взялись это рассказывать, если не собирались рассказать мне все? – осведомился я. – Вы хотите выставить меня глупцом, Убийца Светоча?

Аль-Сорна хмыкнул.

– Глупец – любой, кто не считает себя глупцом. Сударь, я хочу спать.

За двадцать лет, что миновали после уничтожения столицы мельденейцев, они предприняли немало усилий, чтобы отстроить город заново, еще пышнее и роскошнее прежнего, быть может, бросая вызов своими архитектурными достижениями. Город громоздился вокруг просторной естественной гавани на южном побережье Ильдеры, самого крупного острова архипелага. С моря открывался великолепный вид на сияющие мраморные стены и красные черепичные крыши, перемежающиеся высокими колоннами, посвященными бесчисленному множеству морских богов, коим поклонялись островитяне. Я читал о том, как отец Аль-Сорны, не менее грозный, чем он сам, распорядился повергнуть колонны, когда его воинство хлынуло на берег, сея пламя и разрушение. Выжившие рассказывали, как королевская стража мочилась на упавшие статуи, стоявшие на вершинах колонн, упиваясь кровью и победой и скандируя: «Бог есть ложь!» посреди пылающего города.

Если Аль-Сорна и испытывал угрызения совести за разрушения, устроенные его отцом, он никак это не проявил. На приближающийся город он смотрел лишь с умеренным интересом, держа в руке ненавистный меч и облокотившись на борт. Моряки не обращали на него внимания. День был ясный, безоблачный, корабль легко взрывал носом спокойные воды, паруса были свернуты, и моряки налегали на весла под хриплые окрики боцмана.

Я подошел к борту и встал рядом. Мы с ним не стали здороваться. В голове по-прежнему гудело множество вопросов, но сердце стыло: я понимал, что ответа на них он не даст. Какую бы цель он ни преследовал, рассказывая мне свою повесть, теперь она была достигнута. Больше он мне ничего не расскажет. Большую часть ночи я лежал без сна, так и сяк размышляя над его историей, ища ответы и находя лишь все новые вопросы. Быть может, он намеревался жестоко отомстить за суровое осуждение его и его народа, которым была проникнута почти каждая строка моей истории войны? Но, невзирая на то, что я никогда не испытывал к нему особо теплых чувств, я понимал, что он на самом деле человек не мстительный. Он был грозным врагом, это правда, но редко стремился к мести ради мести.

– Вы все еще помните, как с ним обращаться? – спросил я наконец, наскучив молчанием.

Он взглянул на меч, что держал в руках.

– Скоро увидим.

– По всей видимости, Щит настаивает на честном поединке. Полагаю, вам дадут несколько дней, чтобы потренироваться. После стольких лет бездействия вы вряд ли окажетесь столь уж серьезным противником.

Его черные глаза устремились в мою сторону, взгляд их был слегка насмешливым.

– Что заставляет вас думать, будто я бездействовал?

Я пожал плечами:

– А что можно делать в камере в течение пяти лет?

Он снова перевел взгляд на город и ответил негромким шепотом, еле слышным на ветру:

– Петь.

Когда мы пришвартовались к причалу, почти все в гавани постепенно замерло. Все грузчики, рыбаки, матросы, торговки рыбой и шлюхи бросили свои дела и обернулись, чтобы посмотреть на сына Сжигателя Города. Воцарилась гробовая, гнетущая тишина, и даже непрерывные крики бесчисленных чаек словно бы притихли, приглушенные атмосферой невысказанной всеобщей ненависти. Лишь один человек среди всей этой толпы казался глух к этому настроению: высокий мужчина, который стоял с распростертыми объятиями внизу трапа и сверкал широкой, белозубой улыбкой.

– Добро пожаловать, друзья, добро пожаловать! – воскликнул он густым, звучным баритоном.

Спустившись на пристань, я осознал, как он высок и могуч, обратил внимание на дорогую рубашку синего шелка, обтягивающую его плечистую худощавую фигуру, и на саблю с золотым эфесом, что висела у пояса. Его волосы, длинные, медово-золотистые, развевались на ветру, подобно львиной гриве. Это был, прямо сказать, самый красивый человек, какого я когда-либо видел. В отличие от Аль-Сорны, он выглядел именно так, как рассказывалось в легендах о нем, и я понял, кто передо мной, прежде чем он представился: Атеран Элль-Нестра, Щит Островов, тот самый, с кем приехал сразиться Убийца Светоча.

– Господин Вернье, не так ли? – приветствовал он меня, и моя рука утонула в его ручище. – Знакомство с вами – большая честь для меня, сударь. Ваши труды занимают почетное место на моих полках.

– Благодарю вас.

Я обернулся навстречу Аль-Сорне, который спускался по трапу.

– А это…

– Ваэлин Аль-Сорна, – закончил за меня Элль-Нестра, отвесив низкий поклон Убийце Светоча. – Повесть о ваших деяниях намного опережает вас, разумеется…

– Когда будем сражаться? – перебил Аль-Сорна.

Глаза Элль-Нестры слегка сузились, но улыбаться он не перестал.

– Через три дня, милорд. Если вас это устроит.

– Нет, не устроит. Я хочу покончить с этим фарсом как можно быстрее.

– Мне казалось, что последние пять лет вы томились в заточении по воле императора. Разве вам не требуется время, чтобы восстановить свое мастерство? Я буду чувствовать себя обесчещенным, если люди скажут, что победа далась мне чересчур легко.

Глядя, как они смотрят друг на друга, я был изумлен тем, какие они разные. Хотя оба были примерно одного роста, мужественная красота и ослепительная улыбка Элль-Нестры должны были бы затмить суровое, угловатое лицо Аль-Сорны. Но было в Убийце Светоча нечто, что бросало вызов властному облику островитянина, некая внутренняя неспособность принижаться. Я, разумеется, знал, в чем дело: я видел это и в фальшивом добродушии, которое напустил на себя Элль-Нестра, и в том, как он непрерывно мерил взглядом своего противника. Убийца Светоча был самый опасный человек, какого он когда-либо встречал, и Элль-Нестра это понимал.

– Могу вас заверить, – ответил Аль-Сорна, – никто и никогда не скажет, что победа далась вам легко.

Элль-Нестра кивнул.

– Тогда завтра, в полдень.

Он указал на группу вооруженных людей, стоявших поблизости, моряков с жестким взглядом, увешанных всяческим оружием. Все они взирали на Убийцу Светоча с нескрываемой антипатией.

– Моя команда сопроводит вас в отведенное вам жилье. Советую не останавливаться по дороге.

– А госпожа Эмерен? – спросил я, когда он уже собрался было уйти. – Где она?

– Она расположилась у меня дома и не терпит никаких неудобств. Вы увидитесь с ней завтра. Она, разумеется, велела передать вам самый теплый привет.

Это была неприкрытая ложь. Что она рассказала ему обо мне и насколько у них близкие отношения? Быть может, между ними возникло нечто большее, чем просто союз двух людей, жаждущих мести?

Нам отвели закопченное здание почти в самом центре города. Судя по красивой кирпичной кладке и разбитым мозаикам на полу, некогда это жилище, вероятно, принадлежало кому-то высокопоставленному.