Времена не выбирают - Елена Валериевна Горелик

залп. При такой плотности огня было очень странно, что половину полка не выносит сразу, но гладкоствол — это гладкоствол. В первых рядах русских солдат выбило человек пятьдесят, и места убитых тут же занимали в строю их товарищи из второго ряда.

— Готовьсь! — Катя подняла шпагу к небу.

Первая шеренга встала на одно колено, изготовившись к стрельбе, вторая должна была стрелять стоя.

— Пали!

Грохот нестройного залпа, дым, запах сгоревшего пороха. Падающие солдаты в первых рядах противника. Перья на шляпе офицера, стоявшего напротив неё, развевавшиеся на ветру…

Далеко не у всех провинциальных полков фузеи со штыками, как у гвардии. Здесь ещё не сняты с вооружения устаревшие багинеты, которые следовало примкнуть, то есть вставить рукоятями в стволы. А значит — нельзя было ждать второго залпа. Так они решили на совете перед боем.

— Багинеты — примкнуть! — скомандовали один за другим русские офицеры. — Вперёд!

И строй качнулся, начиная разбег…

13

…Когда над линиями русских пролетели те невероятные ракеты, через пару мгновений взорвавшиеся над головами его солдат, Карл ещё верил в успех. Его каролинеры были непревзойдёнными бойцами, а значит, имели все шансы одолеть противника во встречном бою.

Когда шальное ядро наповал уложило лошадей, возивших носилки, Карл только посмеялся, заявив, что раз он уцелел, то его хранит сам Бог. Оставшиеся в живых драбанты подняли это «кресло» на плечи и носили короля вдоль рядов второй линии, чтобы воодушевить шведов.

Когда в правый фланг врубилась русская конница под началом Меньшикова, а левый, атакованный с фронта русской гвардией, попал ещё и в «огневой мешок» егерей, Карл сделал ставку на своих драгун. Начался конный бой, где шведы тоже могли кое-чему поучить русских.

Но когда сломался пехотный строй, а чудом уцелевшие каролинеры побежали, когда ещё одно ядро убило носильщиков Карла и тот оказался бессильно лежащим на земле — король наконец понял, что Бог отвернулся от него.

— Шведы!!! — заорал он, едва двое драбантов подняли его на плечи. — Стойте, шведы!!! Сражайтесь!!!

Но шведы его уже не слышали. А генерал Крузе с расширенными от ужаса глазами приказал посадить короля в карету и немедленно увозить отсюда. Напрасно Карл угрожал генералу судом: тот тоже ничего уже не слышал.

«Тебя же предупреждали, — Карл словно раздвоился — и другая его половина, трезво оценив обстановку, размышляла совершенно спокойно. — И сторонники, и враги. Ты не услышал. Так чего же ты теперь ждёшь от шведов?»

Он ещё пытался противиться драбантам, усаживавшим его в карету, но затем смирился с судьбой. Если всё так обернулось, следует подумать о том, что ещё можно спасти.

Там, у города, стоят резервы. С ними можно будет хотя бы уйти, избежав нового позора[104].

Интермедия

…Здесь шла своя Полтавская баталия. Малая, но — часть той, великой.

На великом и малом полях этого сражения сказали своё слово не только егеря, устроившие шведам фирменный огневой мешок, но и простые пехотинцы. «Сам погибай, а товарища выручай» — не было фигурой речи. Русские солдаты и там, и здесь показали, что умеют сражаться в общей свалке не каждый сам за себя, а малыми звеньями, прикрывая друг друга. И непобедимые доныне каролинеры не выдержали такого напора. Сломали строй и… побежали с поля.

И с большого, и с малого.

На обоих полях Полтавской битвы рождалась совершенно новая русская армия, которая, сама того не зная, в течение пяти лет впитывала в себя боевой опыт трёх веков иного мира. Вроде бы звучали те же имена, шли в атаку те же полки, плескались по ветру те же знамёна, но выучка и настрой были иными.

Исход дела решили не одни лишь порох и свинец, железо и бронза. Исход баталии в итоге решили люди.

14

Весть о тотальном и феерическом разгроме шведов пришла сюда вместе с пехотинцами Ренцеля, подошедшими на подмогу полтавскому гарнизону. Их удар добил остатки седерманландцев, крунубергцев и королевской гвардии, а плотный ружейный огонь отогнал шведскую конницу, с которой уже сцепились насмерть белгородские драгуны.

Осада Полтавы, длившаяся в этой истории всего неделю, завершилась. А трофеем участников «малой Полтавской баталии» стала куча сундучков, набитых серебром и золотом. Здесь и на первый взгляд было много, слишком много денег для отдельно взятой армии, даже королевской. Видимо, Карл Карлович даром времени не терял, «прихватизировал» в Польше и в Малоросии всё, до чего мог дотянуться.

— Нихрена ж себе они пограбили, — озадаченно сказала Катя, когда офицеры, выставив охранение, бегло осмотрели содержимое тех сундучков. — Да тут годовой бюджет Швеции, не меньше[105].

В этом бою она заработала ещё пару скользящих ударов шпагой, а кафтан пришёл в полную негодность, будучи изорван шведским штыком. Хорошо, что и сама умела уворачиваться, и рядовой Новиков молодец. Прикрывали друг друга, и в итоге хоть и ранены, но живы. А их противники — не очень.

Мелькнуло воспоминание: богато отделанный мундир офицера, его перья на шляпе… Швед был отменно здоров и силён, прекрасно владел шпагой. У неё, ослабленной прежними и новыми ранами, были против него весьма невеликие шансы. Но багинет рядового Новикова пробил шикарный сине-жёлтый мундир прямо против сердца — когда офицер изрядно потеснил солдат-девицу с явным намерением вскорости её добить… И она затем отплатила рядовому взаимностью, ударом своего верного ножа уложив каролинера, собравшегося заколоть Новикова штыком в спину.

«Сам погибай, а товарища выручай».

После боя Катя подарила Новикову этот нож — на память. А тот отдарился отличным трофейным кинжалом, снятым с убитого шведского офицера.

— Деньги перевезём в крепость, — заявил Келин. Он, кстати, тоже активно участвовал в бою. — Пленных — туда же. Явится государь — ему и передадим.

— Драгуны частью ушли, в Пушкарёвку, — Меркулов, бывший здесь же, тяжело опирался на разряженное ружьё: вражеский палаш проехался ему по ноге. — Догнать бы.

— Они — не наша забота, — ответил ему полковник. — Мы и без того сделали более возможного.

— Эта война — окончена, — слабо улыбнулась Катя. — И слава Богу…

Она не могла знать, что в это же самое время почти те же слова слышит король шведов, готов и вендов, коего драбанты старались увезти подальше от разразившейся катастрофы. И говорит ему эти слова её родной брат.

— …Всё, ваше величество, — голос Евгения был ровным, невозмутимым. — Война окончена. Всем, кто сдастся, гарантирую жизнь.

Шведские драбанты готовы были по первому же знаку короля растерзать наглеца в егерском мундире. Но Карл, подняв руку как знак не двигаться, молчал. Егерь здесь не один, а с большой компанией. Начнётся заварушка — ещё неизвестно,