Путешествия и исследования в Африке - Чарльз Ливингстон

Сена построена на низкой равнине на правом берегу Замбези с несколькими отдельными холмами на заднем плане; она окружена частоколом из зеленых стволов для защиты обитателей от их неприятных и беспокойных соседей. Сена насчитывает несколько больших домов, развалины нескольких других и пострадавший от плохой погоды крест на том месте, где когда-то находилась церковь; насыпь показывает место, где стоял древний монастырь. Земляные укрепления около реки пришли в такое разрушение, что на них мирно пасутся коровы. Это не огорчает население деревни, так как ее черный гарнизон прятался за дверями при приближении врагов, предоставляя торговцам защищаться самим, как могут. Последние поэтому считают, что упадок, в который пришли укрепления, не делает их более беспомощными, чем они были раньше.

Немногие живущие в Сене торговцы высылают группы доверенных невольников внутрь страны для охоты на слонов из-за кости и покупки ее. На месте же нет почти никакой торговли. Это скучное место, очень располагающее ко сну.

Находясь в Сене, можно быть уверенным, что завтра заболеешь лихорадкой, если не заболел сегодня; но нет места, которое было бы плохим до конца. Сена обладает одним искупающим обстоятельством: это – родная деревня великодушного и гостеприимного синьора Х. А. Феррао. Его отец, человек высоких качеств характера, был раньше португальским губернатором Сены. Он приобрел на юге самым честным образом обширные и богатые земли, называющиеся Чирингома; но правительство потребовало, чтобы они были разделены. Наследнику оставили только две мили, а остальное было разбито на бесплатные участки для эмигрантов. Этот грабеж был обоснован следующим образом: «Не годится, чтобы подданный владел большим количеством земли, чем глава Португалии». Зулусы вскоре последовали этому примеру, завладели всем и ограбили грабителей.

Синьор Феррао встретил нас со своей обычной добротой и угостил прекрасным завтраком. В течение дня нас посетили наиболее видные жители городка. Все они были того мнения, что свободные туземцы возделывали бы в больших размерах хлопок, если бы могли найти покупателей. В прежние времена они вывозили много хлопка и тканей в Манику и даже Бразилию. «Туземцы готовы работать и торговать на своей собственной земле, – заявляли они, – если только это может быть для них выгодно: в своих интересах черные работают очень усердно». Позднее мы не раз замечали, что таково было мнение всех энергичных людей, а также что все поселенцы, обладающие активностью, предприимчивостью и трезвыми привычками, стали богатыми. Те же, которые больше всего любили лежать на боку и курить, неизменно жаловались на леность негров и были бедны, горды и презираемы.

Мы обедали с другим, очень видным португальцем, майором Тито Сикардом, который повторил общераспространенное мнение, что открытие д-ром Ливингстоном Конгонской отмели погубило Келимане, ибо правительство решило покинуть этот зараженный лихорадкой район и основать новый город в устье Конгоне. Тогда еще не было известно, что владельцы домов в старой деревне предпочтут лучше отказаться от всех своих должностей, чем переселиться. Майор очень хотел помочь д-ру Ливингстону в его предприятии и заявил, что, как только кончится война, он немедленно привезет наши товары в Тете на каноэ; позднее он так и сделал.

Возвращаясь в Ньярука, мы услышали в вечерней тишине нежное пение птицы, похожее на соловьиное.

На левом берегу, напротив Сены, начинается живописная цепь высоких холмов, тянущаяся в северном направлении, почти параллельно реке. Здесь мы в первый раз встретились с прекрасной породой антилоп куду (Antilope strepsiceros). В нескольких милях выше Сены находится остров Пита со значительным туземным населением, которое, по-видимому, было богато пищевыми продуктами.

К нам на борт явился метис, назвавшийся старшиной, и вручил нам несколько початков зеленой кукурузы в качестве подарка – «сегати». Это не является обыкновенным подарком: предполагается, что взамен дарящий должен получить что-либо, по меньшей мере ценнее вдвое. Если у скупого туземца есть маленькая жесткая курица или несколько початков кукурузы, – почти не имеющие цены, так как дюжина лучших кур стоит только два ярда ситца (когда-то по 3 пенса за ярд), а корзина кукурузы – только пол-ярда, – он преподносит это как «сегати». Его сердце переполняется при этом благодарностью, которую однажды определили как предвкушение грядущих милостей, и он бывает очень разочарован, если не получает взамен чего-либо, стоящего хотя бы вдвое больше. Мы вскоре научились не любить «сегати», преподносимых простым народом; но было бы напрасно говорить хитрому африканцу: «Продайте это нам, мы заплатим». – «О нет, сэр; это сегати, это не продается», – таков был неизменный ответ. Поскольку на это смотрят как на любезность, мы всегда подчинялись этому обычаю вежливости, когда имели дело со старшинами. Поступить иначе казалось нам равносильным плохим манерам в обращении богатого и занимающего высокое положение с бедным и униженным. Когда к этому приему пытались прибегнуть частные лица, мы уклонялись.

За Пита находится маленький остров Ньямотобси, где мы встретили небольшое племя охотников на бегемотов; они бежали со своего родного острова, лежащего напротив, вытесненные оттуда войной. Все были заняты работой; некоторые делали гигантские корзины для зерна, причем мужчины плели их изнутри. С обычной для них любезностью вождь приказал расстелить для нас под навесом циновку, а затем показал оружие, которым они пользуются для того, чтобы убивать бегемотов. Это – короткий железный гарпун, вставленный в отверстие длинного шеста, однако так, чтобы он мог от него отделиться, и прикрепленный к крепкой веревке из коры милолы или гибиска; эта веревка обкручивает шест во всю его длину и закреплена на другом конце. Двое мужчин подкрадываются бесшумно в быстроходном каноэ к спящему животному. Ближайший к носу гребец вонзает гарпун в ничего не подозревающую жертву. Проворный кормовой, действуя своим широким веслом, отталкивает легкое суденышко назад; сила внезапного толчка отделяет гарпун от его обмотанной веревкой рукоятки, которая, появившись на поверхности воды (иногда к ней прикрепляют надутый пузырь), указывает охотникам, где скрывается раненый зверь, пока они с ним не покончат.

Эти охотники на бегемотов являются особым народом, называемым комбуи, или маподзо. Мужчины этого племени редко вступают в брачный союз с женщинами других племен, а женщины, говорят, никогда не выходят замуж за иноплеменных мужчин. Причина их обособленности от определенных племен туземцев Замбези достаточно очевидна, поскольку эти племена питают такое же отвращение к мясу бегемота, как магометане – к свинине. К ним принадлежал наш лоцман Сиссорс: он не стал бы даже варить себе пищу в посуде, в которой было мясо бегемота, предпочитая голодать, пока не найдет другой еды; и в то же время он с увлечением занимался торговлей клыками этих животных и с большим удовольствием ел мясо питающегося падалью марабу. Эти охотники часто отправляются в далекие экспедиции, забирая в свои каноэ жен и детей, кухонные принадлежности и циновки, на которых они спят, Достигнув благоприятного для охоты района, они строят на берегу временные хижины и сушат там мясо убитых животных. Они довольно благообразны. Кожа их очень черная и гладкая, и они никогда не безобразят себя ужасными украшениями, как это делают другие племена.