Магия в стиле экстрим - Ирина Веретенникова

— Навсегда? Но Яван говорил, что ему обещано именно перерождение.

— Его либо обманули, либо вмешаться придётся сущности, способной преодолеть положенный Творцом порядок.

— А что теперь станет с душой Алният?

— Девочка лишилась бессмертия эльфов, в тот момент, когда магический источник слился в одно целое с её телом и душой. Теперь она постепенно становится магом, пусть ещё не инициированным. Но и перерождения ей не дано, как и всем эльфам. Маги живут долго, но не бессмертны. Алният не переродится, когда умрёт, она исчезнет навсегда.

— Куда попадет её душа?

— О! Малыш, ты задаешь главный вопрос сегодняшней ночи! И у меня нет ответа, — Аяна умолкла, взгляд потух. Девушка витала в плену печальных мыслей. Я решилась чуть отвлечь подругу новым вопросом.

— А единороги?

— Вот мы и добрались до моего народа, — встрепенулась подруга. — Единорогами нас называют пришельцы из других миров за нашу любимую животную форму. Но мы зовём себя — мессиады. Когда Творец создал первых мессиад, он наделил нас способностью менять физическую оболочку, огромной силой и уникальной магией. В родном мире мы практически всесильны и неуязвимы, управляя пространством и природой, тёмной и светлой стороной. Но мессиады имеют смертное тело. Несколько сотен лет и оболочка истончается и умирает. Мы возрождаемся в новом теле снова и снова, бесконечное количество раз. Но дар или проклятие Творца в том, что мессиады помнят прошлые жизни и никогда, слышишь Паулина, никогда ничего не забывают!

Наши души никуда не исчезают и не уходят, постоянно перерождаясь в новом теле, навсегда привязанные к одному миру! Ненавижу это слово — "Навсегда", но именно оно основа нашего существования. Единорогов мало, дети рождаются лишь трижды в нашей бесконечной череде жизней — таков порядок Творца. Изначально он сотворил сто мессиад, а остальные их потомки. Но самыми первыми появились мои родители. Они были сильнейшими, нашей основой, стрежнем всего народа.

Когда Творец оставил нас — это почувствовали все, но сильнее остальных мои родители. Их смертные тела истончились, и они больше не возродились. Вот тогда я впервые за века безоблачного, беззаботного существования познала боль утраты и неизбывное горе. Именно тогда я изменилась навсегда, и никто из соплеменников не понял сжигающих меня чувств. Потому что никто не теряет родных и смерть воспринимается как обновление. Лишь я бродила неприкаянной тенью под непонимающими взглядами мессиад, так и не осознавших, что случилось на самом деле.

У нас нет кладбищ, нет ритуалов, связанных со смертью, как у других народов. Нет возможности забыть что-либо и чуть притупить горе утраты. Очень долго меня раздирала изнутри невероятная для мессиады ситуация, когда каждую минуту приходится жить в реальности, где моих родителей нет, и уже не будет никогда. Это сводило с ума, заставляло переосмысливать жизнь и смерть, искать ответы. А ещё я бесилась от того, что никто из соплеменников не захотел задуматься и помочь. Они постарались сделать вид, что ничего не произошло. Глупцы!

Со времён этой загадочной трагедии народ слабеет век от века, дети перестали рождаться вовсе, магия уже не так сильна, разделение на светлых и тёмных разрушает народ и толкает к конфликтам. Мы отдаляемся друг от друга, перестаём чувствовать и любить. Я боюсь будущего, Паулина, потому что оно неприглядно и убого. Из некогда неразделимого народа, мы постепенно превращаемся в стадо, сталкивающееся лбами по пустякам. Мессиады посвящают целые жизни глупым ритуалам и придуманным бессмысленным правилам. Сейчас единороги лишь блеклая тень былого могущества и красоты.

— Ты дочь первых мессиад. Я догадывалась, что моя принцесса не так проста.

— Паулина, никто из моего народа уже не способен на магию, которая сейчас бежит между нами. Перед тобой печальный итог эволюции — превращающаяся в зверя, дочь великих родителей. Смерть Первых окутана тайной, и до сих пор неизвестно, где находятся их души. Веками я билась головой о стены, пыталась выяснить хоть что-нибудь об их судьбе. И ничего! Совсем ничего! Ни мольбы к Творцу, который окончательно забросил нас, ни поиски по закоулкам Плеяды, ни обращения к некромантам разных народов. Да что я только не делала, пытаясь отыскать сведения о том месте, где возможно могут находиться души родителей. Жутко вспоминать. Но кроме загадочного и непостижимого "За гранью" так ничего и не услышала. Поверь, я побывала в таких местах мироздания, о которых тебе лучше не знать. И всё безрезультатно.

На время надежда угасла окончательно. Но когда я увидела тебя в самом центре своего мира, обгорелую, едва живую девчонку, всё изменилось в один момент. Ни человек, ни маг — странное создание с необычной судьбой. Ты молила о помощи, а я смотрела и внутренний мир переворачивался. Интуиция кричала откликнуться на зов. В сознании родилась непоколебимая уверенность, что если пойду с тобой, то узнаю о судьбе родителей. Я чувствовала, что должна буду измениться, пойти наперекор желаниям, оставить былое и испытать судьбу. Если такова цена — я готова заплатить, Паулина.

Но когда я унесла тебя в высший мир и мы по-настоящему сблизились, ты перестала быть лишь драгоценной ниточкой к тайне исчезновения родителей. Я несоизмеримо сильней тебя и старше, даже если учесть все перерождения, которых ты не помнишь. Дочь Первейших, привыкшая всегда делать всё, что вздумается, давно утратившая простые чувства, не ведавшая сочувствия и любви к чужакам и вдруг привязанность к смертной девочке? Мной овладела растерянность, и даже страх, я менялась и до сих пор меняюсь, как бы смешно это не звучало из уст оборотня. Словно ты своими пальчиками прикасаешься к душе и снимаешь старую, ветхую шелуху, что наросла за века. Перед тобой я, как будто без кожи, щиты смыло любовью, малыш!

Аяна склонилась ко мне близко-близко, почти касаясь губами изъеденной язвами щеки. Я чувствовала на лице касание её волос, тепло дыхания и слышала гулкий стук сердца оборотня. А потом она чуть отдалилась и посмотрела прямо в глаза, твёрдо и решительно.

— Твоя жизнь первостепенно важна для меня и если не помочь сейчас, ты умрёшь или сойдёшь с ума от боли. У всех есть свой предел, и ты подошла к нему слишком близко, подруга. Чего стоят бесконечные века существования, если я не выдержу сейчас, когда впервые по-настоящему нужна близкому существу?

— Но ты рискуешь потерять себя.

Слёз нет, хотя плакать хотелось невыносимо. Но они не приходили и от этого я задыхалась. Савия забрала у меня даже возможность поплакать.

— Пока между мной и зверем стоишь ты — ничего страшного не случится. Успокойся, Паулина, я рассказала тебе эту историю, не для того чтобы угробить и причинить новые страдания, а чтобы ты поняла что мной движет. Буду приходить опять и опять, каждую ночь, пока не истечёт десятая. Меня не остановить, смирись, малыш. А когда агония закончится и взойдёт солнце нового дня, я вынесу тебя отсюда на руках. Так будет, прими это, как неизбежность и прекрати доводить себя и меня! — Аяна проговорила последние слова с нажимом, давая понять — разговор окончен.