Слово чести - Нельсон Демилль

– Вероятнее всего. Но не во Франции, где искали все остальные, а в Италии. Они считают, что это она, ваша монахиня. Сегодня я узнаю точно.

– Не вижу смысла вызывать ее на суд. – Смущение, написанное на лице Тайсона, передалось и Корве. – Дело почти закончено. Для показаний мы возьмем Келли, да и я расскажу немало.

Корва, озадаченный реакцией Тайсона, потер кончик носа.

– Она может рассказать суду, что вы спасли ей жизнь в госпитале. – Тайсон молчал. – Бен, если эта женщина в Италии и есть сестра Тереза, я бы хотел с ней поговорить. И если она приходится вам другом, она поможет вам. Вы же помогли ей. – Корва взглянул на отрешенное лицо своего клиента. – Если же ваши отношения зашли дальше дружеских и что-то не сложилось... тогда, наверное, лучше оставить ее...

Тайсон уткнулся лицом в подушку и глухо произнес:

– Эта женщина была монахиней, Винс. – Закусив губу, он отпрянул назад. – И без фокусов, ладно?

– Хорошо. Вот письмо от вашей жены. Она любит вас безумно, глубоко, страстно.

– Вы что это? Мою корреспонденцию читаете?

– Нет. Это моя жена сказала. Этот уик-энд она проводит с Марси.

– А вы с кем?

– С Келли и его неправоверными адвокатами. А сестре Терезе дозвониться просто не представляется возможным. – Корва мельком взглянул на часы. – Ну, мне пора. Меня ждет завтрак. Вы испортили мне все выходные дни. Если мне не удастся организовать в понедельник к десяти часам мое шоу, тогда я попрошу отложить заседание на день-другой.

– У меня тоже все планы нарушились. Сегодня пропали билеты на вечерний спектакль. Я не могу здесь больше. Винс. В понедельник вечером я хочу посмотреть футбольный матч у себя дома в Гарден-Сити, – взмолился Тайсон.

– Я сделаю все от меня зависящее. Вы же знаете, что в армии не практикуется залог. Но я попробую нажать на рычаг так называемой отсрочки. Это все равно что домашний арест, действующий до полного разрешения дела.

– Попробуйте. Я вас очень прошу. – Немного погодя Тайсон подумал о Чете Брауне. – Можем ли мы обсудить условия приговора? Я имею в виду, законно ли это?

Корва подозрительно посмотрел на Тайсона.

– В военном законе не существует никаких обсуждений или сделок относительно приговора. А почему вы спрашиваете? Кто-нибудь подходил к вам?

– Нет. Я просто интересуюсь, – солгал Тайсон.

– Между прочим, – вставил Корва, – вас может навещать не только адвокат.

– Я не хочу никого видеть, – отрезал Тайсон.

Корва нажал на кнопку звонка. Через минуту, гремя ключами, подошел полицейский и открыл дверь камеры.

– Я хочу, чтобы вы мне рассказали, как получили Бронзовую звезду за тоннель, – сказал на прощание Тайсон.

Корва засмеялся.

– На днях побалую вас этой байкой. – Он ступил через порог камеры, и полицейский захлопнул за ним дверь. Корва сказал сквозь решетку: – Первый взвод роты «Альфа» почти закончил изгнание нечистой силы. – И ушел вместе с полицейским.

Тайсон постоял еще немного и вскрыл конверт с письмом от Марси.

"Дорогой Бен!

Я понимаю, почему ты не хотел видеть меня, пока ждал вынесения вердикта. Я пойму тебя, если ты не захочешь увидеть меня сегодня. Но я не пойму тебя, если ты не напишешь мне письмо с объяснением в любви.

Дэвид шлет тебе большой привет.

Марси.

P.S. У тебя был очень храбрый вид. Твоя мама сказала, что тебе следовало Пирсу дать в глаз".

Тайсон вновь перечитал короткую записку и позвонил дежурному. Пришедшего полицейского он озадачил насчет писчей бумаги и ручки.

Глава 51

В половине десятого утра в понедельник дверь камеры распахнулась, и Тайсон с адвокатом прошли в кабинет начальника военной полиции. Корва предупредил капитана Галлахера:

– Не надо наручников. Хорошо?

– Если он сбежит, вы будете отвечать за это тоже, – предупредил Галлахер.

– Не занудствуйте, капитан, – ответил Корва довольно дерзко.

– Слушаюсь. Рад стараться, – шутливо вытянулся Галлахер.

Покинув кабинет, адвокат и его подопечный устроились на заднем сиденье штабной машины оливкового цвета. Двое полицейских, которых он никогда не видел раньше, сидели впереди. Автомобиль рванулся с места и с быстротой молнии доставил их к церкви. У бокового входа их встретили и проводили прямо в зал суда два вооруженных сержанта.

В понедельник выдался на редкость погожий день, и четыре окна, выходящих на юг, заливало лучами утреннее солнце. Тайсон занял место за столом защиты и поделился с Корвой:

– Здесь я чувствую себя, как дома.

Тот в знак согласия закивал головой, словно уже слышал это раньше.

Кроме ожидающей зрелища публики, еще никто не прибыл. Количество зрителей уменьшилось, и зал заполнился всего на три четверти. Сестры Тайсона разъехались по домам, и только Марси, Дэвид и мать оставались в первом ряду. Марси не смотрела на него, зато Дэвид помахал отцу рукой.

Вдруг внимание Тайсона привлекла широкая фигура в проходе между рядами – он признал Стивена Брандта. Тот занял пустое место во втором ряду за спиной Марси. Тайсон толкнул Корву в бок.

– Смотрите, кто пришел. Что он здесь делает?

– После вынесения вердикта свидетель может присутствовать в суде, – объяснил Корва. – Думаю, он пришел послушать и посмотреть, как будет проходить вся процедура.

Тайсон не спускал глаз с Брандта, почти гипнотизируя его, пока врач не обратил на него внимание. Брандт лениво откинулся назад и сложил на груди руки. Он улыбался Тайсону.

– Я бы убил этого сукина сына, не сходя с места, – проскрежетал зубами Тайсон.

– Не горячитесь. За вами наблюдают, – успокаивал его Корва.

Тайсон огляделся – десятки глаз неотрывно следили за ним и Брандтом.

– Ублюдок, – только и мог сказать Бен, закуривая.

Спустя несколько минут Тайсон вновь посмотрел на жену, но она по-прежнему не замечала его. Его записка к ней была следующего содержания: «Я люблю тебя. Но если меня посадят в тюрьму, я не хочу, чтобы ты ждала».

Он считал, что написал правильно, хотя Линда Корва не могла с этим согласиться. В далекой юности Тайсон терпеть не мог женского посредничества в амурных делах. Эти кумушки всегда оказывались полезными в качестве источников информации, но не более. Придется написать другую записку, решил он.

Вошедших обвинителей Тайсон сравнил с тремя свиньями, торопящимися к своим пойлам.

Присяжные заходили торжественно и чинно, друг за другом, по старшинству. Тайсону показалось, что вся жизнь полковника Мура прошла в церемониях и строевой подготовке.

На середину зала вышел сержант, и некоторые уже сами начали подниматься с мест, до того как он объявил:

– Прошу всех встать!

Появился Спроул, и Тайсон в первый раз обратил внимание – его брюки были настолько длинны, что волочились по полу. Встав за кафедрой, Спроул объявил, как делал это много раз, что суд призывает всех к порядку и продолжает работу.

– Целью сегодняшнего заседания является выслушивание показаний и представление составу присяжных других улик и документальных фактов, которые могут быть приняты во внимание как смягчающие вину обстоятельства для вынесения соответствующего приговора. Сегодня суд услышит факты, касающиеся личности подсудимого, и любую другую информацию из его личных записей.

На этот раз поднялся с места капитан Лонго.

– На первой странице обвинительного акта представлен послужной список обвиняемого. – Лонго начал монотонно и невыразительно перечислять все благодарности, награды, полученные Тайсоном за время службы. Но дойдя до «настоящего места службы», Лонго запнулся и сказал сдавленным голосом: – Неопределенно.

– Протестую, Ваша честь, – выкрикнул Корва.

Спроул не удосужился поинтересоваться, в чем именно состоял протест защитника, а громко рявкнул на капитана Лонго:

– Капитан, это ведь не прослушивание актеров на главную роль. Просто читайте.

–Слушаюсь, – смешался Лонго.

Тайсон заметил, как посмотрели друг на друга Пирс и Вейнрот, словно хотели сказать: «Зря мы разрешили этому идиоту открыть рот».

Вконец запутавшегося Лонго сменила майор Вейнрот. Она начала зачитывать исходные данные из старого личного дела Тайсона. Бен поймал себя на том, что никогда не слышал голоса этой женщины, и был приятно удивлен, найдя его глубоким, сильным, даже сексуальным. Тут он осознал, что думает о сексе, и мысленно перенесся в Канзас, место его будущего обитания, где ему не разрешат отправлять свои эротические потребности по собственному усмотрению. Тут у него возникло сильное желание броситься в объятия своих сторонников, с которыми он обретет свободу.

– Я расторгаю наш контракт, – шепнул он Корве.

– Заплатите сначала по счету, а потом успокойтесь.

– Я становлюсь неуправляемым.

– Я заметил. Вам нужен перерыв?

– Нет. Я успокоился.