От легенды до легенды (сборник) - Алексей Мороз

— Нас они не интересуют, — надула губы королева. — И ради этого мы сюда приехали? Надо было остаться во дворце!

— Но эти люди покидают нашу страну навсегда, причем не по своей воле!

— Я тоже хочу ее покинуть! — пробурчала Мария-Изабелла.

— Что, как ваш супруг и бывшие министры? — не сдержалась канонисса.

— А если и так? — королева удивленно подняла бровь.

— Жить на подачки иностранных дворов? Набирать войска, готовые по одному слову залить кровью собственную страну? — Альена почти кричала, забыв о почтении.

— В отличие от вас я не строю планов! — парировала Мария-Изабелла с торжеством. — Мне просто надоело бояться. Надоело, что мне никто не подчиняется. Все забыли, что я — королева! И что плохого в том, чтобы уехать из этой проклятой Светом страны?! Вы же сбежали двадцать лет назад в свое поместье? Хотя вам ничего не угрожало! Как сказал отец, вы просто презирали двор.

— Да, сбежала, — Альена опустила глаза, — занялась своими делами, хотя должна была остаться. И попробовать воспитать вас хозяйкой этой страны!

— Я никогда не могла стать здесь хозяйкой! — выпалила Мария-Изабелла. — Сначала меня опекали министры, потом Собрание, а теперь еще и вы. Стоите за моим плечом и подсказываете. Заведите себе куклу и играйте с ней! А эта страна пусть провалится! — Королева топнула ногой, словно обиженный ребенок, которому безразличен весь мир, если его лишили такой желанной конфетки.

Это верно, мы опекали и баловали ее, лишь бы нам не мешала. Но сегодня она зашла слишком далеко!

— Эта страна признала вас, когда короновала! — каждое слово давалось ему с трудом. — И бросить ее в трудный момент — значит предать и усилить ее беды. Власть — это служение. Жаль, что этому вас не научили!

Не только Мария-Изабелла, но и вся ее свита обернулась в сторону наглеца, осмелившегося высказаться в подобном тоне. Но, в отличие от министра Дюваля, Люсьен Грави может выложить всю правду без прикрас.

— Ваше величество, — поспешила пояснить Альена пораженной королеве. — Это тот самый депутат, что освободил узников.

— Мы поняли по его манерам, — холодно заметила та. — И чего вы хотите от нас? Благодарности? Какая может быть благодарность к депутату? Капитан Фавар! Если я прикажу арестовать этого… гражданина, вы это сделаете? — Королева нервно теребила веер.

— Ваше величество… — замялся тот. — У меня нет полномочий, Национальное Собрание тут же возмутится. Кроме того, он спас жизнь моему другу…

— Я понимаю. — Под взглядами Фавара королева смягчилась. — И восхищена вашим чувством чести. Если бы не ваша просьба, вряд ли бы я вообще приехала сюда. А этот наглец и так будет наказан, — злобно усмехнулась она. — В случае чего виноват в побеге узников будет только он! А Собрание шутить не любит!

В этот момент Дюваль почувствовал сильную боль в висках, а его сердце сжал страх. Перед глазами закрутились странные картины — огромные волны накатывали, швыряли его, как песчинку, затем отступали и снова накатывали…

— Луи, что с вами, вам плохо? — донесся до него голос канониссы.

— Меня зовут Люсьен, — с трудом пробормотал он.

Не шуми, песок. И не бойся. Я не брошу тебя. Я придумаю алиби Люсьену. Он мне так нужен! И не только в Собрании.

— Луи, ответьте мне! — Старуха не унималась.

Луи с трудом пошевелился. Руки и ноги его практически не слушались. Лежащий в корзине щенок поднял голову и уставился на министра.

Да, не зря Отцы Света боялись твоей магии! Ты же понимаешь, что я не могу остановиться. Ты даешь мне не просто власть над умами. Ты даришь мне уверенность, что у меня все получится. И ради этого я отдам все!.. Молчишь. Все тебе и не нужно. Тебе нужна кровь.

— Луи, я говорила с лейб-медиком. Он рассказал мне все. Но вы должны жить, Луи!

Что ты делаешь? Мне кажется или ты опять побелел? Но прошло так мало времени… Только не сейчас! Где же мой ланцет?

— Люсьен! — Голос Альены стал жестким.

— Да. — Губы почти не слушаются.

— Почему вы — Люсьен?

— Очень просто: Луи плюс Альена, — прохрипел он.

— Хорошо. — В ее голосе прорезались довольные нотки. — Значит, я вправе позаботиться о вас. Отойдем в сторону, чтобы нас не видели.

Каждый шаг давался с трудом, словно к ногам привесили ядра. Что ты волнуешься? Чем она может быть опасна?

— Вот так. — Канонисса грустно покачала головой. — Здесь нас не побеспокоят. Да поможет мне Свет!

Почему она так серьезна? А главное, так настырна?

Тоби Второй поднял ухо, словно прислушиваясь к чему-то, выбрался из корзины, подкрался к столу и неуклюже вскарабкался на кресло для посетителей. Еще один прыжок — и перед министром возникла его забавная морда.

А у тебя ее глаза! Как же я не замечал? У тебя, мерзавец, глаза как у канониссы. Зеленые, цвета мха… Нет! Не смей!

От удара черной мохнатой лапы пробирка полетела на пол. Дюваль вскрикнул. Вторым ударом был сброшен алтарный светильник. Языки пламени тут же охватили ковер, усыпанный песком. Песок зашипел в ответ и из кроваво-красного стал серым.

Канонисса тихо вздохнула:

— Прости, Люсьен. Прощай…

Тонкие черты лица юноши рассыпались в прах. Пустой мундир упал в груду серого песка.

Дюваль всего этого уже не видел. Последнее, что он успел заметить, — как, привлеченный протяжным воем Тоби Второго, в комнату ворвался секретарь.

9

Если присмотреться, то здание Национального Собрания похоже на муравейник. Вчерашние сапожники и столяры, нацепив гвардейские мундиры, сперва застывают от изумления, потом неуклюже салютуют и разбегаются. Слава Свету, никому из них не пришло в голову остановить процессию!

Дверь в зал заседаний с шумом распахнулась. На трибуне брызгал слюной тип во фраке цвета соломы:

— Это был заговор, инспирированный аристократами при поддержке враждебных держав. Преступники бежали за границу! Вывезший их из Тисена депутат и комиссар Национальной гвардии Люсьен Грави исчез — очевидно, бежал вместе с ними! Необходимо принять ме… — Он поперхнулся на середине слова и застыл.

Зал поднялся. Даже Нуарон привстал со своего места. Председатель Собрания сглотнул слюну. Ждет указаний от бывшего графа. А что тот может сделать в такой ситуации?

— Граждане! На заседании Национального Собрания присутствует ее величество королева Мария-Изабелла со свитой, — проблеял председатель, размахивая колокольчиком.

— И она просит слова. — Бас распорядителя королевского дня перекрыл гул голосов.

Четыре стражника со старинными алебардами становятся возле возвышения. Нелепая традиция, но ничего не поделаешь! Распорядитель под руку ведет ее к трибуне. Фрейлины плетутся сзади. Главное, чтобы в обморок не попадали, истерички! Трибуну освобождают быстро. Ну нет, она слишком высока. Кто-то сообразительный подставляет стул.

— Граждане! Я пришла, чтобы обратиться к вам, избранникам Нации. О чем вы так горюете? Нашу страну покинули преступники? Но ведь это замечательно! В этом замешаны наши соседи? Тогда им же хуже. Если им было мало своих преступников, пусть берут наших, нам не жалко!

Засмеялись. Хорошо, есть время перевести дыхание.

— Но у меня вопрос. А кто сказал, что они — преступники? Что они совершили? Я знаю о покушении на депутата Грави! Но пять минут назад тут говорилось, что он бежал вместе с ними! Вам не кажется это странным? А главное — почему до сих пор не состоялось ни одного судебного процесса? Почему никто не был осужден? Я считаю, что у этих людей есть только одна вина — они не смогли признать Новый порядок! Из-за своего воспитания или предрассудков, не важно. Если так, не будем их порицать. Конечно, бегство — это не решение проблемы. Но я надеюсь, когда они будут готовы принять будущее нашей страны, они вернутся. Однако речь не о них, речь о нас.

Они слушали ее, слушали внимательно. Не соглашались, хотели возразить, но не смели и изображали почтение.

— На гербе нашей страны красуются песочные часы. И если бы мы бездумно держались за старое, то до сих пор пользовались бы только такими часами! Но их время прошло. Даже Главный символ королевства разбился сегодня ночью. Наступает новое время! Время строить, а не разрушать, действовать, а не искать виновных и заговорщиков! Я, со своей стороны, готова оказать Собранию всяческую помощь, чтобы построить новый, справедливый мир. Теперь выбор за вами!

Вот теперь можно и слезть с этого шатающегося стула! Кто-то хлопает, кто-то качает головой. Клика Нуарона словно наелась лимонов. Неужели Совесть Нации промолчит? Нет, он не сдается и идет прямо сюда. Что же, первый бой еще не окончен.