Под знаком небес - Михаил Ежов

– Что?.. Что вам нужно?! – Старик отпрянул, недоуменно переводя взгляд с одного незваного гостя на другого.

– Где спит твой хозяин?

– Не скажу, – пролепетал старик.

Великан медленно обнажил меч.

– Где спальня? – спросил он спокойно, приставив клинок к морщинистой шее слуги.

– Там, – сухой узловатый палец указал вверх, – на втором этаже. Первая дверь слева.

– Останься с ним, – велел гигант своему спутнику. – Я справлюсь.

– Он может проснуться, – возразил тот.

– Ничего страшного. Следи за ним, – гигант указал глазами на старика. – Если издаст хоть звук, убей.

– Не беспокойся, – спутник великана метнул на старика недвусмысленный взгляд и крутанул в руке глефу, – он будет молчать, как рыба. Так или иначе.

Старик молча кивнул и молитвенно сложил руки.

– Твой хозяин – плохой человек, – бросил гигант, уже поднимаясь по ступенькам. – Он не стоит сожаления.

Минут десять прошли в тягостном молчании. Затем великан появился. Он на ходу убирал в ножны меч, на лезвии которого темнели багровые разводы.

– Все? – спросил его спутник.

Гигант молча кивнул.

Оба незваных гостя прошли мимо старика и вышли на крыльцо. Когда они сели на коней и ускакали, старик вздохнул и осел на пол, прикрыв глаза. На лбу у него выступила испарина.

– Ты уверен, что хочешь покинуть Малдонию? – спросил Ирд Дьяка, когда они выезжали из ворот Венста на тракт, ведущий на северо-восток, в сторону Казантара.

– Да, эта игра мне наскучила.

– Но ведь империя, которую ты хотел создать, еще не построена. Теперь, когда ты закончил все дела с Бальгоном, Малдония могла бы начать экспансию в соседние государства и расширить свои владения.

– Этим займется Ольгерд. Все фигуры расставлены, первый ход сделан. Осталось только правильно разыграть партию.

Ирд с сомнением покачал головой.

– Я до сих пор не могу понять, почему ты решил оставить его вместо себя.

– Пусть людьми правят люди.

– А зачем было заставлять его принять твой облик?

– Еще одной смены правителя Малдония могла не пережить, тем более что претендентов на трон хватает. Эрнадил может сохранять мое обличие сколь угодно долгое время, так что разоблачение ему не грозит. Он знает, что делать. Скоро войска Малдонии вторгнутся в одну из близлежащих стран, и империя рано или поздно будет построена.

– А что, если он не захочет следовать твоим распоряжениям? Возможно, у Ольгерда иные взгляды на будущее Малдонии.

Дьяк пожал плечами:

– Даже если Эрнадил и откажется от завоеваний, в этом не будет ничего страшного. В конце концов, Малдония – его родина, а не моя. Пусть правит, как хочет.

– И куда ты теперь? – спросил Ирд после недолгого молчания.

– В Казантар. Хочу посмотреть, что это за страна.

– Понятно. Что ж, а я вернусь к своим занятиям. Отправлюсь в Ольтодун и снова сяду за книги. Мне еще нужно дописать одну поэму, завершить пару-тройку набросков.

– Уверен, все они – неподражаемы.

– Время покажет, – усмехнулся Ирд, щурясь на солнце. – Время всегда расставляет все на свои места.

За окном шел тихий теплый дождь, небо оставалось голубым, и только над Ялгаадом плыли белые облака.

Ольгерд сидел на низком диване в королевских покоях и потягивал из золоченого кубка розовое вино. На нем была тонкая белая рубаха с вышивкой, кожаная красная куртка и синие штаны, заправленные в высокие охотничьи сапоги. Черные волосы ложились на широкие плечи, грубые черты лица казались вырезанными из камня. Он ничем не отличался от Дьяка, разве что не было в его взгляде того равнодушия, которое заставляло трепетать и преклоняться перед правителем Малдонии всех придворных и слуг.

Изящный белый пес с короткой блестящей шерстью вбежал в комнату и положил морду Ольгерду на колени. Эрнадил рассеянно погладил животное.

Он еще не свыкся с мыслью, что стал королем, пусть даже и под чужим именем. Рядом с ним, на резном столике, лежал свиток с указаниями, оставленными Дьяком, Железным Герцогом, человеком, для всех и всегда остававшимся загадкой, отдавшем власть так же легко, как бросают под стол обглоданную кость.

Ольгерд поставил кубок и коснулся кончиками пальцев пергамента.

– Ваше Величество, – тихий голос заставил Эрнадила вздрогнуть.

Он поднял глаза и увидел Диодора, заглядывавшего в приоткрытую дверь.

– К вам посетитель.

– Кто?

– Некий старик. Он утверждает, что вы ждете его.

– Я никого не жду, – ответил Ольгерд.

– Приказать ему уйти?

– Нет. – Эрнадил подумал, что Дьяк, возможно, назначал аудиенцию, которая может оказаться важной. – Проводи его сюда.

– Слушаюсь, Ваше Величество.

Диодор исчез, а через несколько минут в комнату вошел высокий старик с длинными седыми волосами и тонкими правильными чертами лица. Он был одет в просторную пурпурную мантию, откинутый капюшон лежал на его узких плечах и прямой спине. В руках посетитель держал узловатый посох.

Ольгерд вопросительно поглядел на старика, но гость стоял у порога и смотрел на короля с едва заметной улыбкой. И тут Эрнадил понял, что лицо гостя ему знакомо.

– Снова ты? – проговорил он неуверенно. – Что тебе нужно? – Вдруг он понял, что едва не выдал себя, ведь со стариком был знаком Ольгерд, а никак не Дьяк, и смутился.

Но старик не удивился. Напротив, он удовлетворенно кивнул и сделал два шага к Ольгерду.

– Да, мы снова встретились, мой мальчик, – сказал он, и его голос оказался слишком молодым по сравнению с иссеченным морщинами лицом. – Но теперь я пришел не для того, чтобы учить тебя.

– О чем ты, старик? – спросил Ольгерд с деланым недоумением. Он еще надеялся загладить свой промах.

Но его собеседник пропустил вопрос мимо ушей.

– Пришло время послужить, – сказал старик, смерив Эрнадила пристальным взглядом.

– Что? Уж не тебе ли? – Ольгерд поднялся и поглядел на гостя с высоты своего роста.

– Именно мне, – подтвердил старик спокойно. – Ибо ты – мой слуга и сейчас в этом убедишься. – С этими словами он отбросил посох и вдруг начал уменьшаться, морщины разглаживались на глазах у изумленного Ольгерда, одежда повисла бесформенной кучей яркого и дорогого тряпья, и вот уже перед Эрнадилом стоял мальчик лет четырнадцати, с бледным лицом и голубыми глазами. Он холодно улыбнулся и, вытянув вперед тонкую детскую руку, сказал:

– Повинуйся мне, раб!

И отшатнувшийся Ольгерд почувствовал, что чужая воля овладевает его разумом, подчиняет себе, стирает его личность, заменяя все желания только одним – Служить Великому Кровавому Богу Молоху.