Меч Баа Ци (СИ) - Тырышкин Алексей

Глава 86. Новый враг

Войска с обеих сторон были погружены в созерцание схватки Сонма Великих героев и мертвых витязей князя Косого. Однако Страшила внезапно заметил, что Трисмегас не разделяет общего внимания, поглядывая совершенно в другую сторону. Куда-то в облака за тыловыми порядками войска Ордена. Вскоре и сам пленник различил летящую в высоком небе черную точку. Она быстро приближалась, превращаясь в темный силуэт человека. Сразу же на ум приходили рассказы о страшных Темных душах. Хотя с приходом Баа Ци их уже и не оставалось, но факт есть факт, видимо, какая-то все же уцелела.

Трисмегас поднял руку, призывая летящего человека к себе. Его жест был распознан, и вскоре перед ним предстала совершенно анимешного вида девица в весьма откровенном наряде, что усугубляла изрядная потрепанность, словно ей приходилось удирать от своры свирепых псов. Впрочем, судя по выпученным от пережитого ужаса глазам, девица явно о внешнем виде думала в последнюю очередь — удалось удрать и ладно, тут хоть голышом будешь, все равно порадуешься.

— Говори, моя хорошая, — ласково разрешил ей Трисмегас. — Говори.

— Баа Ци убит, его сожрал ужасный монстр! Все монстры из Ночи безумия через открытый шлюз вырвались сюда и скачут что есть силы прямо за мною! — емко, информативно отпечатала разведчица из группы Визиря.

Горестно всхлипнула Эгирэ, но сразу же взяла себя в руки и яростно возразила:

— Девочка ошиблась, Баа Ци не может быть мертвым, он бессмертный бог!

— Моя дорогая, — скривился Трисмегас. — Мне уже рассказывали, что в вашем роде изрядно чтут Баа Ци, отчего, собственно, и возникла та свара в высшем свете княжества Хорхет. Но считать это… существо чем-то совершенно масштабным в астрономическом в плане есть существенная глупость. Баа Ци был обыкновенной арагмой, пусть и чуток усовершенствованной, разработка давней совокупности цивилизаций, имеющая в своей основе человеческое существо. Что совершеннейшая глупость, я считаю. Рептилоидная основа намного эффективней.

— Ты же подобное ему существо, а мнишь из себя невесть что. — упрекнул Страшила. — И не стоит забывать, что в поединке он тебя одолел!

Трисмегас проигнорировал его выступление, лишь досадливо поморщился от напоминания о проигранной схватке. А может от боли в раненной ноге.

— Да вы что, не поняли!? — взорвалась разведчица, размахивая руками от недостатка слов, чтобы выразить свое возмущение медлительностью окружающих. — Сюда бежит ооогромное стадо хищных здоровенных монстров, и они всех тут сожрут в два присчета!

— Вряд ли Система стала бы жертвовать Полигоном, — отмахнулся Трисмегас. — Тем более сейчас, когда Баа Ци, как ты говоришь, повержен.

— Да нету твоей Системы больше, дяденька Трисмегас! — всплеснула руками Катя, — Там девчонка прилетела по имени Тетет, голубая такая, ну в смысле по цвету, глазища такие… такие!

Едва она упомянула имя Тетет, Трисмегас подскочил с места и воззрился на разведчицу с внезапно пробудившимся интересом, внимая каждому слову. Что только распалило Катю, и она сразу же в красках поведала о схватке с Ужасом из машинного зала, как уже улепетывая по коридорам, когда уворачиваясь от жутких созданий, когда — в их рядах, она увидела гибель Баа Ци, как Тетет уничтожает все с помощью Золотого знамени и какой-то черной штуковины, похожей на огромный двояковыпуклый алмаз. Как она мчалась по сворачивающимся коридорам, точно в кошмаре, а далее возникла вспышка, там в ее центре, казалось, само время начало замедляться, потому удалось разглядеть гибель всего в этом трахбабахе. А поскольку локальный апокалипсис шел, словно в замедленной съемке, Кате удалось проскочить до спасительной дыры, через которую уже валом валили орды разнокалиберных тварей. Те были заняты в первую очередь собственным спасением, но зачастую пробовали и пролетающую разведчицу тяпнуть.

— Значит, Система мертва! — злорадно прошипел Трисмегас и даже руки потер, точно коварный Кащей из детской сказки. И вот он уже вскочил, схватив с пояса сигнальный рог, призвал войска слушать команду коротким предвещающим сигналом. А затем и саму команду проиграл тремя отрывистыми утробными гудками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Орден пришел в движение, но в то же время заметно стало, что приказы Трисмегаса привели рыцарство в недоумение.

Звуки рога достигли и сражающихся без передыха и устали мертвецов Кромо, из схватки вырвался сам лидер Сонма, тяжело поскакав в сторону Трисмегаса. Вид его был не из самых лучших, доспехи несли следы множества принятых ударов меча и булавы.

Трисмегас царственно указал ординарцам на пленников.

— Отпустите их всех в войска Хвои. Рубер! Ты мне нужен здесь, сможешь ли вести хоругвь, копье или хотя бы сам сидеть в седле во славу… хха, во славу Золотого знамени?

— Отпустить? — смешались ординарцы.

— Дорогие фро, я считал, что беру в помощники людей с отличным слухом. Разумеется, отпустить! И коней еще дайте, чего им в таком высоком звании да ногами топать.

— Не сказать, что я не рад или против, — произнес Страшила, разминая руки после того как его наконец-то перестали держать дюжие стражники. — Но тебе не кажется, Трисмегас…

— …Не кажется, — оборвал его речь Трисмегас. — Система рухнула и смысла воевать я теперь не вижу в принципе. Тем более что у нас теперь объявился общий враг. Предлагаю заключить временное перемирие. А затем перейти к мирным переговорам. Но — потом. А пока счастливо вернуться, мне пора! И дочурку не забудь. Если Рубер себя покажет в бою отважным воином, я лично приду за него сватать, еще и Белотал предложу в придачу.

— Хрен тебе! Белотал и так мой! — не сдержавшись ответил Страшила. Однако Трисмегас только усмехнулся в ответ:

— Вот видишь, торг уже пошел. Осталось договориться о его предмете. Бывай!

Конь Кромо, тяжело громыхая подковами, преградил дорогу освобожденным. Лидер Сонма спешился, обнажая иззубренный меч. Его разгоряченный вид говорил сам за себя — он был очень недоволен. Впрочем, воитель и сам сразу же высказал, что именно ему не понравилось:

— Что же это творится, почтенный Трисмегас? Пока мы там рубимся во славу Ордена и Золотого знамени, ты решил низринуть в грязь все наши успехи и всю нашу славу!? Слуги! Ну-ка взять изменника! Отныне я ваш правитель!

Как раз те освободившиеся стражники, что ранее держали Страшилу, послушно подхватили под руки своего Верховного Магистра. Тот скорее удивился, чем испугался произошедшему дворцовому перевороту.

Кромо поднял перед собою меч. Замер так, ожидая приближения ординарцев отрядных командиров, что скакали к Верховному, ожидая более точных разъяснений его последней команды, что была отдана с помощью рога и была по содержанию просто нелогична: отходить от войска Хвои, разворачивать свои боевые порядки на 180 градусов, спиной к врагу и готовиться к жесткой обороне с превосходящими силами противника.

— Дурак! Бунтовать решил!? — процедил со злобой Трисмегас, сгибаясь с вывернутыми стражей руками. — Баа Ци мертв, Система уничтожена! Нет смысла продолжать бой, поскольку сейчас на нас обрушатся все монстры Ночи безумия!

Кромо на время замер, переваривая информацию, затем захохотал:

— Так и отлично! Я теперь буду властелином Ордена и всех завоеванных земель.

— Едь к своим бойцам, выводи их из боя и готовься к обороне, — приказал Трисмегас, словно и не замечал двух слуг, держащих его под руки. Кормо хрюкнул, точно здоровенный кабан, замахиваясь мечом.

— За измену идеалам Ордена и попытку измены я приговариваю Верховного Магистра Трисмегаса к смертной казни и привожу…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Трисмегас внезапно поднял голову, раскрыл рот и из его глотки прямо в лицо Кромо с ревом ударила струя белого пламени. Когда оно затихло, свидетели убийства увидели лишь обезглавленное тело, голова Кромо превратилась в прах, а остатки шлема, расплавившись от высокой температуры, медленно стекали на плечи мертвеца красноватой жижей, застывая на ходу. И все же его тело сумело сделать шаг вперед и даже взмахнуло мечом. Трисмегас коротко выдохнул еще одну струю, превращая занесенный над ним меч в пылающий дождь из расплавленного метала, что пролился под ноги Кромо. Тело тяжело пошло к земле, бухнулось, замерло неподвижно.